Она проснулась — в чужой палатке, в чужом спальнике, на толстенном матрасе размером с диван — эй, а так вообще бывает? Обычно что на себе припрёшь, то у тебя и есть, и всё тут. Или это Ледяной перед ней чешуёй сверкает? Да вообще не только её выгуливают, ещё и детей. Дети Веронике понравились, они не ныли, не ссорились, во время сложной переправы и вовсе беспрекословно слушались, а потом ещё и ветки сухие в костёр собирали.
Но переправа, конечно — из серии «нихренасебекакбывает». Доведись до неё — повернула бы обратно к Витязю, и там осталась ночевать. Прыгать по огромным камням в сгущающихся сумерках над ревущим потоком — никогда бы не подумала, что станет. А вот как. Но мужикам было как будто всё по барабану — прыгать — ну и ладно, рюкзаки — сделаем, детей тоже перетащим. А стоянка очень уютная, даже с лавками.
Вероника села, нашла в углу сброшенную вчера одежду и пакет с чистой, и принялась одеваться. Часы показывали половину двенадцатого. На улице было тихо.
Она выбралась наружу и узрела сидящего на лавке Вика, рядом с ним на горелке стояла гейзерная кофеварка. Больше никого видно не было.
— Доброе утро, душа моя, — он подошёл и поцеловал. — Хочешь кофе?
— С утра я всегда хочу кофе. А где остальные?
— Майк с детьми пошёл к реке, Лис спит.
— Я, наверное, сначала тоже схожу к реке. А потом уже кофе.
Вероника спустилась по тропинке, потом слезла с большого камня — как она тут себе ночью все ноги не переломала, загадка века. Днём, под солнышком река выглядела совсем иначе — не страшно, но очень красиво. Кто-то когда-то насыпал здесь огромных валунов, а реке нужно было течь именно в этом месте, вот она и бесится между камнями…
В паре валунов от берега на камне сидели Майк и дети. Они заметили Веронику и принялись махать ей руками, все трое, и кажется, ещё говорили что-то, но из-за шума воды было плохо слышно. Она помахала в ответ, немного растянулась — после дивана в палатке тело чувствовало себя, как после домашней кровати — и принялась умываться и расчёсываться.
Майк с компанией двинулся к берегу как раз, когда она закончила. Можно было полюбоваться, как ловко он это делает — одна нога на один камень, вторая — на соседний, подхватить Аннушку и переставить. Потом так же с Сашей. И потом ещё раз — уже на камень, с которого можно перебраться на берег без потерь.
— Доброе утро, Вероника, — сказали три голоса вразнобой.
— Но дядя Майк, здесь же невозможно утонуть, — Анна продолжала начатый разговор. — Тут же везде камни!
— Камни-то камни, а вот твоя матушка, например, однажды пошла сюда за водой и утопила котёл с концами, — сообщил Майк.
— Мама? Правда? — восхищенно переспросила Анна. — Вот прямо здесь?
— В этом самом месте. И потом его искали-искали, но так и не нашли. Опускали палку длиной выше человеческого роста, и вся она ушла в воду.
— Вот это да, — Саша подошёл к воде и смотрел с уважением.
— Здесь в воде камни такие же, как и на берегу. А между ними — видите, какие щели! И на скальник пойдём, посмотрите.
— А где скальник? — удивилась Вероника.
— Точно, скальник-то где? Что-то я его не вижу, — усомнилась Анна. — Он же большой, и не мог от нас спрятаться!
— Пойдёмте, покажу, — Майк по очереди поднял каждого из детей на камень по дороге к костру, потом подал руку Веронике и помог забраться, потом легко заскочил сам.
Дошли до костра, Вероника оставила косметичку с умывалками на лавке. Прошли мимо обеих палаток, за ними начиналась тропинка. Она вела от берега прочь.
Через душистый багульник по мягкому мху прошли между двух огромных валунов.
— А вот теперь смотрите, — сказал Майк.
Дети издали синхронный восторженный вздох.
Скальник не был похож на монолит Витязя или на Идол, пальцем торчащий из леса в небо. Вероника увидела нагромождение камней, больше всего похожее… на какой-то удивительный дом? Как будто кто-то сложил камни один на другой много тысяч лет назад.
— Я точно тебе говорю, это волшебный холм, — Анна пихнула Сашу кулаком в бок.
— Да ладно! Какой тут может быть волшебный холм? Ну где ты видишь хоть капельку волшебства? Самые каменистые на свете камни — вот что это!
— Да ты посмотри, какие это камни! Помнишь песню про камень?
— Какую ещё песню про камень? — нахмурился Саша.
— Ну как, где камень лежал-лежал, а по ночам летал, а если с ним плохо обращались — то прилетал ночью домой и убивал, понятно? Тут вполне подходящие для такого дела камни, посмотри, какой на них мох!
Вероника в изумлении подняла взгляд на Майка, но тот смеялся.
— Это песня на стихи Гумилёва, её когда-то давно придумал один из наших с Линни хороших друзей. Конечно, Анна знает.
Анна тем временем продолжала обращать неверующего.
— А кто тебе обещал, что всё расскажут и покажут? Это надо прийти в одиночку и провести ночь в этой штуке, не иначе, — она кивнула в сторону скальника, — и тогда холм раскроется, и тебя проведут внутрь! — Анна говорила с уверенностью и знанием дела. — Вот ты — смог бы? Я — да!
— Ага, три раза! Ты научись сначала сама через реку переходить!
— А ты что, неужели сам перешёл? — ехидно спросила девочка. — Тебя тоже перетащили! Как рюкзак! Нет, как куль с картошкой!
Она была вылитая Полина Николаевна, такие же тёмные глаза, такой же овал лица, такие же красивые тёмные волосы. Вчера они были заплетены в аккуратную косу, а сейчас это был лохматый длинный хвост, просунутый в дырку от бейсболки.
Точно так же как Саша был вылитый Майк. Или вылитый Валентин Фёдорович.
— Аннушка, спокойнее. Александр, Анна — девочка. Ей можно хоть до старости на руках. Вот представь — был бы ты здесь сейчас один, было бы лучше? — сощурился на него отец.
Саша задумался.
— Без неё? Ну, скучно было бы, — честно ответил он.
— Вот и помни об этом, ок? Пойдёмте обратно, Вероника ещё не завтракала. На скальник полезем попозже, когда все будут готовы.
— Мы полезем на скальник? — восхитилась Анна.
— Ура! — закричал Саша и побежал обратно к лагерю.
— Непременно полезем, — заверил детей Майк.
На лавке напротив Вика уже сидела Алиса и заплетала косу. Алиса была красавица — с отличной фигурой, голубыми глазами и охренительными пепельными волосами. Они слегка вились и хорошо держали форму. Волосы Вероники в сравнении казались тонкими и несчастными. Что поделаешь, генетика.
— Дети, в кого вы такие горластые, скажите на милость? — вздохнула Алиса.
— В маму, в кого ещё, — пожала плечами Анна.