Линн рассказала, что через пару недель уже собирается обратно — но не напрямую, а сначала куда-то на большую игру по Толкину. Ну и хорошо, пусть. А что Аннушка? Аннушка потом приедет с Полинькой, пусть расслабляется перед суровой школой в компании старшего брата и его друзей.
Они выпили кофе, и даже что-то поели, а потом Линн убежала — у неё, оказывается, какая-то встреча старых друзей. Чего-чего, а этого добра у сестрёнки хватает.
Кот наелся и набегался, и уснул.
Времени было — два часа дня. И вот скажите, что теперь? До вечера ещё далеко, на работу сказали не ходить, а чего делать-то?
Вероника позвонила и рассказала, что там у неё. Про подготовку к переходу в банк дяди Ивана и про разное другое, местами любопытное. И сказала, что после работы заедет в Академ, там вещи и дела, а потом уже приедет домой. Так и сказала — приедет домой. Чудесно.
А дома вообще есть, что пожрать? Вик посмотрел в холодильник, оказалось — есть. На сегодня ещё точно хватит. И можно, например, взять рыбий хвост, отрезать кусочков от присланного варёного языка, кинуть кусок коту — как же без этого — и потом уже сесть размышлять.
О том, что семья приняла Веронику, и это хорошо. Он помнил, как представил семье Станиславу, как она везде ходила, всё и всех рассматривала, и морщила нос — почему не так, как она привыкла. Это сейчас он понимал — опасалась, не знала, чего ждать. А тогда просто сказал ей — морщить нос нечего, всё хорошо, будет так, и никак иначе. Что в голове у человека в двадцать три года? Хрень всякая. Она ему очень нравилась — просто до дрожи в коленках и умопомрачения, хоть она была и не рыжая, а блондинка. С тех пор, кстати, ни на одну блондинку не посмотрел, воротит с них. А что было у неё — наверное, желание замужества, тем более, что он представлял из себя очень неплохой вариант уже тогда. Что жили с его родителями, даже точнее, не с родителями, а с отцом — ну, тогда все так жили. Тем более, у них была не комната в маленькой трёшке, и даже не комната в большой трёшке на Грязнова, а по сути, собственная квартира в большом доме, и машина у него уже была, на автобусе в город ей ездить не приходилось. В общем, это сейчас он такой умный, и понимает, что нужно было с ней или вовсе не связываться, или замуж не звать. Но он был юн и бестолков, и ловил каждый адресованный ей взгляд — красивая блондинка, грудь-задница-волосы, все дела. Ухоженная и хорошо одетая — тёща с тестем старались, чтобы у единственной дочки были шансы. Да они и без него были бы. Шансы. Но с ним — побольше. Тёща вообще приехала в Листвянку и принялась ходить по дому и только что не обнюхивать каждую вещь — что сколько стоит. Потом очевидно побеседовала с дочкой, и Станислава разом сменила гнев на милость, перестала морщить нос и принялась всем улыбаться.
Впрочем, отец и дед у неё были нормальные. И Вик с ними хорошо общался, а их отец даже как-то немного задружился.
Его брат и сёстры ей не нравились, впрочем, она им — тоже. В лес ходить она не хотела, говорила, что ей не нравится спать на холодном и жёстком и ходить в сырости, и ещё вещи на себе таскать. Угу, таскать. Взять топор ей бы ни в жизни в голову не пришло. Своё и то пыталась ему спихнуть. При том, что он был не против облегчить ей жизнь — только чтобы улыбалась.
Да ну её к чёрту. Живёт себе — и пусть. И он будет жить. А прошлое — пусть остаётся там, где есть сейчас.
Воспоминания всколыхнули некую мысль — о прошлом, и о людях из прошлого. Некую вполне определённую мысль, которая уже приходила сто лет назад, ещё на корпоративе. А теперь додумалась до конца.
Вик позвонил Майку, Паше Демьянову и Михаилу Григорьевичу. И просил всех быть у него дома, часиков так в восемь.
Потом позвонил Веронике и тоже попросил — постараться приехать к восьми. Дело, конечно же, дело. Но для неё — не только оно.
68. Вероника
Останусь навсегда египетским ребусом
Олег Медведев
Утро было суматошным. С Виком разве что поцеловались, а потом она велела ему спать дальше. В большой комнате Алиса заправляла кофемашину, а Майк уговаривал Лину переместиться с пола на диван, потому что ходить негде. Ходить и в самом деле было негде — на этом матрасе Вероника с Виком в лесу вдвоём спали, и хорошо помещались. Чарлик шнырял между ними всеми и вопил, потому что хотел есть.
Правда, когда Вероника вышла из ванной, то уже был какой-то порядок — Лину переселили-таки на диван, кота накормили, и он вылизывался под боком у Лины, Алиса и Майк сидели за высоким столом и пили кофе.
— Иди к нам, — Алиса налила кофе ещё в одну чашку. — Так-то тебе вроде как хозяйничать, но это потом, а сейчас для скорости я.
— Мне ещё на тот берег переодеваться ехать, — проговорила Вероника.
— Если будет нужна помощь с переездом — говори, — кивнул Майк. — У тебя есть что-нибудь, что не поместится в его машину, но обязательно нужно забрать?
— Например, пианино, — проговорила как будто спящая Лина.
Все рассмеялись.
— У меня нет пианино, я не играю ни на каком музыкальном инструменте. Петь тоже не умею. Но у меня есть кусты, — вздохнула Вероника.
— В смысле — кусты? — не понял Майк.
— Растения в горшках. Выше человеческого роста.
— И много?
— Не очень. Два фикуса, олеандр и лимон. И много мелочи — фиалки и орхи.
— Ты выращиваешь орхидеи? Супер, — заметила Алиса. — Тебе показали нашу оранжерею?
— Да, мы ходили с Полиной Николаевной. Там круто.
— Здесь тоже будет ничего себе, как я понимаю, — усмехнулся Майк.
Ему тоже нужно было ехать переодеваться, поэтому они быстро допили кофе и разбежались по машинам. Точнее, Веронику уже традиционно ждал водитель Володя. Вежливо поздоровался и сел за руль.
Ну что же, согласилась — терпи. Может быть, водитель — это не навсегда?
Вчера Вероника звонила маме и предупреждала, чтобы вечером её не теряли, а утром перед работой она забежит. Мама, естественно, уже проснулась, и начала было заготовленную речь о том, что она всю ночь не спала, и где это её, Веронику то есть, носило, но Вероника продумала своё выступление заранее.
— Мама, у меня времени — пятнадцать минут, а дел — очень много. У меня новость — я выхожу замуж. Не могу сказать, когда именно, мы ещё не успели придумать, но выхожу, — она продемонстрировала кольцо, воспользовалась тем, что мама временно утратила дар речи, и сбежала к себе в комнату.
К счастью, выходные были плодотворны в плане стирки и глажки — блузки висели на плечиках, бельё лежало в ящике. Можно было одеться, не глядя, и не беспокоясь. Накраситься. Найти зелёные серьги и брошь, подходящие к кольцу.
Мама как раз обрела возможность говорить.
— И за кого, позволь спросить, ты выходишь замуж?
— За Виктора. Ты его видела, мы приезжали на дачу. Мы придём поговорить, но в субботу, наверное, раньше не получится. Он немного болен, а я по уши закопана в работу.
— Немного болен — это как? — мама продолжала выпадать в осадок.
— Травма. Его вчера выписали из больницы, он пока дома.
— Дома — это где? И может быть, поговорить с тётей Валей? Нужно?
Тётя Валя — преподаватель в местном медуниверситете и врач. И мамина двоюродная сестра.
— Нет, не нужно, у них всё схвачено и врачи есть. Всё в порядке. Целую, убежала на работу, вечером забегу на минуточку за вещами.
Ну, прошло лучше, чем Вероника думала. Хотя к вечеру у мамы может сгенериться ещё целая куча вопросов и выводов. Ничего, прорвёмся.
На работе было с виду спокойно. Вероника хотела начать прямо с того места, на котором ушла вчера, и позвала Маргариту Романовну. Попросила Ольгу сделать кофе и принести чего-нибудь из ближней булочной. Кофе с Ледяными был как-то уже давно.
Пока Ольга ходила за выпечкой, Вероника собралась просмотреть подготовленные вчера документы.
— Маргарита Романовна, а где ваши наработки?
— Оставляла у вас на столе, душа моя. Неужели нет? — коллега подошла, внимательно оглядела стол… — Постойте-ка, Вероника Андреевна. Это правда — то, что я вижу?