Недолюбов молчал. Выпил чай из чашки.
— Нашли-таки.
— А ты думал, Гена, мы совсем идиоты? — отец снова говорил ласково. — Ещё не вполне. Рассказывай давай, на кой хер тебе это понадобилось.
— Деньги, — пожал тот плечами.
— А заработать — кишка тонка?
— Так тоже заработать. Только быстрее. Детям нужны были квартиры в Москве. Про детей ты, думаю, понимаешь.
— А сами дети — безрукие или безголовые? — нахмурился отец. — Помочь — я понимаю. Но полностью сделать — не уверен. Даже то, что это девчонки, не сильно-то понятно. Они же у тебя обе нормально замужем?
— У Ленки муж разорился, на её шее сидит почти год. А Танюха сама от своего ушла.
— Ушла — так чего к себе не забрал? И тебе повеселее, и ей не думать, на что жить!
— Это ты так считаешь, а она из Москвы обратно сюда уже не поедет. И внуков уже скоро в вузах учить. Сам понимаешь, сколько там это стоит. Вот вырастут твои старшие — увидишь, если не понял ещё.
— Мои старшие сами уже так деньги зарабатывают, как я на старости лет не умею, — усмехнулся отец.
Вик с Майком переглянулись с улыбками, но тут же встряхнулись и стали слушать дальше.
— Тебе виднее. Ну да, я связался с криминалом и неплохо на том заработал. Тебе того же не желаю — у тебя свои пути. Ну да, мы когда-то с тобой спорили, что обойдёмся без этого, можешь считать, что выиграл. А мне уже без разницы.
— Чего это тебе без разницы? — не понял отец.
— Видишь, на что я похож? Правильный ответ — на скелет. А скоро совсем им и стану. Мне сказали — максимум до нового года, а то и раньше.
— Рак? — догадался отец.
— Он, родимый, — кивнул Недолюбов. — И когда установили, было уже поздно метаться. После того, как диагноз поставили, я и согласился тебе всё продать. Потому что похрену. Компания так или иначе в хороших руках, девкам денег я сделал, сколько смог, Женечка уже на том свете, а остальное без разницы.
Женечкой, Евгенией Александровной звали жену Недолюбова.
— Чего молчал-то? У Полиньки есть врачи, нашим не чета. Глядишь — и протянешь ещё сколько-нибудь.
— Зачем? — прозрачные глаза Недолюбова смотрели отцу в лоб, как дуло.
— Как же — а смотреть, как дети живут, как внуки растут?
— Всё, что мог, я для них уже сделал. Дальше пусть сами. И с Емельяновым делайте, что хотите, и с прочими. Я никого на аркане не тянул, все сами приходили, легких денег всем хотелось.
— Понял тебя, — кивнул отец. — Ты всё же подумай про врачей, кузина Доменика посмотрит тебя, если что, даже сюда можем её позвать.
— Да ну тебя, Валентин. Вроде вырос большой, а в сказки веришь. Проваливайте уже все, а?
После такого оставалось только в самом деле проваливать.
Но отец сказал, что всё равно поговорит с кузиной Доменикой. Та была крутым врачом-хирургом, и её матушка, несмотря на возраст под восемьдесят, тоже была крутым врачом-хирургом. Ведь не вчера познакомились с этим гадом, так-то вся жизнь, почитай, бок о бок прошла!
А молодому поколению вместе с Михаилом Григорьевичем оставалось только разобраться с теми, кто подводил под монастырь непосредственно компанию.
Вик наотрез отказался возвращаться домой, скомандовал — всем ехать в контору. Да потому, что спать же спокойно не получится, если это всё не решить. Тем более, завтра суббота. И плевать, что он, в отличие от идеального Майка, одет совершенно неформально. Он и так может, ему без разницы.
Прошёл по коридору десятого этажа — как, черт возьми, домой вернулся. Прикипел за полтора месяца — кто бы мог подумать? Хотел заглянуть к Веронике, потом решил — нет, сначала дела, потом радости.
Из тех, кто числился в списке, в собственно офисе работали всего ничего — Емельянов, пара придурков из его отдела да один ушлёпок из техподдержки. Емельянова Майк пригласил зайти в кабинет, к остальным отправили Пашу и его парней поговорить.
Емельянов зашёл, как ни в чём не бывало, увидел Вика, вытаращился.
— Виктор Валентинович, с выздоровлением!
— Ах ты, собака, ещё и выздоровления мне желаешь, значит, — ответил Вик ласково — почти как отец. — Сначала, значит, обкрадывать меня, портить моё имущество, стрелять в меня, и ещё моей женщине навязываться, а потом, значит, с выздоровлением.
— Чего? — только и смог проговорить тот.
— Недолюбов сказал, что ему без разницы, что с тобой будет. Он рассказал, как у вас тут всё чудно было устроено.
— Как… рассказал? — по ходу, именно это поразило Емельянова сильнее всего.
— Словами через рот, — пожал плечами Вик. — Я думаю, мы тебя сдадим, куда следует, для опытов, а дальше уже посмотрим. И не только тебя, остальных тоже.
Емельянов подскочил, потянулся через стол, что-то явно хотел… но подошёл всё это время тихо стоявший у стены Майк и взял его за плечо железными пальцами.
— Не суетись, ок?
— Что ж Петя-то тебя не пристрелил нахрен, — только и нашёлся Емельянов.
И больше говорить с ним было как-то не о чем.
72. Вероника
Мы не знали друг друга до этого лета,
Мы болтались по свету, земле и воде
Сплин
Воскресным вечером они сидели на балконе, пили вино и смотрели на город.
Всё было хорошо.
Накануне Вик явился на работу, как неумолимый ангел мщения, и раздал всем так, что мало не показалось. Но Вероника узнала об этом уже постфактум — ей, как и остальным приличным людям, позвонил Майк и позвал в шефский кабинет.
Там она увидела из обоих. Её Ледяной сидел в своём начальственном кресле — в футболке, лесных штанах и берцах. Откуда только вылез, такой, да кто его вообще из дома-то выпустил! Велели же прижать зад и сидеть! Ага, будет он сидеть…