— Почти четыре километра. Планируете сегодня посетить?
— Да, нужно кое-какие мелочи прикупить. Там же есть магазин?
— Есть? и я с радостью могу порекомендовать тот, который держит Хильда. Поверьте это вовсе не из корысти. Вы неизбежно столкнетесь с местными сплетнями о моей дочери и жене. Вас будут отговаривать заводить с ними дружбу или сочувствовать, если Вы проявите такт и пропустите мимо ушей подобные призывы. Но Хильда ощутимо снизила цены, что только на руку туристам, а потому ее дело процветает.
— А Вы не входите в перечень объектов для сплетен?
Брон насупил брови и встрепенулся, его выдающийся нос окончательно раскраснелся от холода, от чего неудачно выделялся на фоне харизматичного лица.
— Подкаблучник — мое второе имя и я ничего не имею против. Спорить с глупцами бесполезно! К тому же я единственный на всю округу, кому известен старинный рецепт охотничьей колбасы из оленины, над которой люди порой просто рыдают. Да, да! Не смейтесь, я своими глазами видел! Я с легкостью могу манипулировать людьми через желудок, так что делайте выводы сами, насколько они разумны.
— Охотно верю. Стыдно признаться, но горка оладий, которые вы готовили до сих пор стоит у меня перед глазами!
Простодушный смех тихо пробежался по пустынной вершине башни.
— Ах, старческий маразм и желание опередить события, — Бронель всплеснул руками и широко улыбнулся. — Лора, прошу, пусть сказанное останется между нами. Хильда, если узнает, поднимет меня на смех, а Элеонор — запросто сживет со свету. Просто не судите их строго…
Мы, молча, допили содержимое наших термосов. За эти несколько мгновений тишины, меня посетила внезапная мысль. Оказывается, я знала человека, которого подобная красота могла оставить вполне равнодушным — Керо. Один из самых странных людей, с которым меня когда-либо сталкивала жизнь.
Нашему знакомству вскоре должно было исполниться три года, но мой резко изменившийся образ жизни стал препятствием развитию каких-либо отношений, сомнений в которых не возникало ни на мгновение.
Этот мужчина боготворил человека, как уникальную единицу мироздания, был невероятно образован и молчалив. Навестив город, в котором я жила с группой докторов, приехавших на форум «Врачи без границ», он проявил инициативу и познакомился со мной, после чего спустя пару минут погрузился в столь глубокие раздумья, что я поздравила себя с еще одним знакомым-шизиком.
Вот только его глаза следили за каждым моим движением и эмоцией. Пронзительный взгляд едва ли не разъедал кожу, был лишен похоти и любопытства — только адски сильное желание не упускать меня из вида.
Кероан, а именно так звучало полное имя моего необычного друга — был координатором в международной благотворительной организации, которая спонсировала множество программ поддержки стран третьего мира. Легкий акцент с головой выдавал в нем коренного англичанина. Честно признаться, внешность его была столь же противоречива, но высокий рост и стройное тело, могли сбить с толка кого угодно, в купе с белокурыми волосами, зачесанными назад.
Ему бы прозябать в винном погребе, или за игрой в сквош, но и ширма кажущейся мягкости была разбита, после того, как мы на спор переплыли с ним довольно бурную речушку в Хорватии неподалеку от Влака. Я выкладывалась из последних сил после того, как большая часть водного потока была позади, а он, будто из вежливости держался впереди, всего в паре метров, без усилий рассекая воду мощными движениями рук. Это случилось в нашу четвертую встречу. Керо часто мотался между Веной и Ливией. Разумеется, я понимала, что крюк в Хорватию он делал не просто так.
Правильные черты лица, голубые глаза, правильная неторопливая речь и вежливость, от которой сводило оскоминой наводили мысль о том, что Керо был голубых кровей, если таковые еще остались в этом безумном мире. Аристократ на благородном поприще помощи обездоленным и угнетенным. И за все время, он не сделал ни одной попутки сблизиться. Только звонил и усталым голосом, как бы между прочим говорил мне, что будет проездом в Люка-Дубрава.
Из бесконечных разговорах с Керо, я узнала, что живописные виды, красивейших уголков мира, вызывали в нем куда меньше трепета, чем человеческий талант, во всем его великолепии, но и тут было исключение — живопись, хотя, парень неплохо в ней разбирался. Он восхищался тем, что человек мог сотворить здесь и сейчас. Красиво исполненная песня, искусный, сложный танец, увлекательная беседа или даже спор, в котором этот невероятный тип мог выйти победителем столь внезапно, что я быстро раскусила подвох с его невероятно острым и цепким интеллектом, что оставила попытки подстрекать его шутки ради, на столь не лестное, в моем отношении, дело.
Чувствовать прекрасное для него было своего рода наркотиком, и кажется, эта жажда только росла, от чего в облике молодого мужчины доминировал надлом и неудовлетворенность под толстым слоем непроницаемости. Неразговорчивость Керо и его странная потребность поддерживать со мной знакомство наводили сперва на мысль, что здесь присутствует злой умысел, но у него было столько возможностей прикончить меня без шума и пыли, что я окончательно отбросила подобный вариант, а потому оставалась причина номер два — парень просто влюбился.
Но и в этом случае, все доводы развились о гранитные массивы фактов: ни одной попытки меня соблазнить, ни одного проявления пламенных чувств, ни одного комплимента, только пронзительный, умный взгляд, от которого ползли мурашки по коже. Берусь утверждать это наверняка, потому что на кону проигранного в заплыве через реку Неретва пари, стоял поцелуй. Керо выдал свои условия без секунды размышлений, и в итоге, смаковал момент, когда я запыхавшаяся, валялась на камнях в нескольких сантиметрах от его тела и с интересом ждала, когда он потребует свою награду.
Когда его длинные гибкие пальцы, прикоснулись к изгибу моей руки чуть ниже локтя, а подавила желание податься вперед. Шум несущейся воды в реке, едва ли перебивал шум крови в моей голове, отдающийся в ушах. Могла поклясться, что я покраснела. В тот момент, наше молчание показалось мне невыносимым. Признаться, что Керо волновал меня, было смерти подобно — по сути я до сих пор ничего о нем не знала.
А пальцы медленно прошлись по внутренней стороне моей руки, спускаясь к запястью, раскрывая ладонь, после чего Керо склонил голову и легонько прикоснулся губами к ладони, закрыв глаза от удовольствия. Я не могла отвести от него взгляда, любуясь тем, как с его светлых волос каплями стекала вода, скользя по загорелой коже, послушно следуя за каждым изгибом мышц, столь явно выделявшихся под кожей из-за нешуточной нагрузки.
Без сомнения Керо следил за собой и далеко не стандартной программой, которую предлагают в любом спортзале. Его физическая форма вторила всему облику, который был призван ввести в заблуждение всех и каждого. За молчанием скрывался невероятный ум, за странным изяществом — завидная сила и выносливость.
Вопросы множились в моей голове, но только не в тот момент, когда губы Керо забирали свою награду. Когда он поднял голову, его почти прозрачные голубые глаза, казалось, сейчас вспыхнут едва заметным пламенем, но через мгновенье на губах мелькнула легкая улыбка, и он как ни в чем не бывало раскинулся на камнях, подставляя тело жарким лучам солнца.
Редко попадая под обаяние противоположного пола, я все чаще ловила себя на мысли, что мне его не хватает. Но о каком продолжении могла идти речь?
Кероан жил в Лондоне и меня несколько раз подмывало встретиться с ним, но условия моего существования были слишком категоричны, просто напросто я могла подставить несчастного парня. Он звонил мне, когда ситуация с Отернеем закрутилась на полую катушку, а я не могла ответить. Несколько десятков пропущенных вызовов и кусок пластика, который теперь почти постоянно находился в выключенном состоянии смолк.
Кстати, нужно будет купить новую сим-карту!
Слова Бронеля, что со дня на день грядет снежная буря, постепенно выдавили воспоминания о зное юга, соленом раскаленном морском воздухе и море, которое могло принять в свои объятия хоть днем, хоть ночью.
— До вечера Ваши услуги наверняка не понадобятся, — задумчиво протянул Брон, обратно ныряя в темноту высокой башни. — Хотите подвезу в город, покажу дорогу? Магазин Хильды рано открывается…
Мужчина будто подслушал мои мысли и я нехотя оторвалась от любования красотами природы.
— С удовольствием! — мой голос негромким эхом догнал гера Гроссмахта.
Я умяла неприлично много оладий, едва не подавившись слюной. Я видом заботливого дядюшки, Бронель подкладывал мне новые порции. Идиллию прервала фрау Гроссмахт, недовольный вид которой подвел черту под моим завтраком и хорошим настроением.
— Как вижу, Вы уже прекрасно себя чувствуете? — прозвучал бесцветный голос, в то время как глаза женщины прищурились, окидывая взглядом притихшего мужа. — Прекрасно! А то вчера у меня глаза слезились от вони. Я понимаю все эти европейские вольности, но пренебрегать гигиеной это уже слишком.
Деликатно кашлянув, Бронель засуетился, складывая грязную посуду в мойку.
Глядя, на мое ошарашенное лицо, Элеонор позволила себе едва заметную улыбку. Догадаться о том, что это была проверка на вшивость, я худо-бедно успела, но ярость от подобной формулировки уже застилала мне глаза.
Что поделать?
При всей своей лояльности я не могла контролировать это пагубное чувство, которое набрасывалось на меня, дай только повод, и требовало неимоверных усилий воли, чтобы просто не наброситься на обидчика с кулаками.
Долгие годы самоконтроля и промывки мозгов от мамы, в данный момент могли рухнуть. Только благодаря Бронелю и вкусному завтраку, на желание убивать можно было цыкнуть и проигнорировать.
— Конечно, конечно, я прямо сейчас еду в деревню, чтобы запастись мылом и дезодорантом! Спасибо, что отпускаете. Гер Бронель, как раз любезно предложил подбросить до Швангау. Я обернусь меньше чем за пару часов.
Белесое лицо женщины некрасиво вытянулось от удивления, а потому мы с Бронелем поняли, что лучшего момента больше не представится и ретировались к выходу. Этот святой человек успел еще с видимым удовольствием поцеловать жену в щеку и пожелать хорошего дня.
Машина главы семейства Гроссмахт была припаркована на стоянке за пределами замка. Полусонный охранник лениво кивнул сквозь утреннюю дремоту, в своей крошечной кабинке. Видавший виды минивен вскоре порадовал теплом, которое вторило его хозяину. На потертых сидениях я не заметила ни малейшего пятнышка, салон автомобиля сверкал, а мотор, когда завелся, порадовал приглушенным, размеренным гулом.
Комментировать слова жены Брон явно не спешил. Мужчина сочувственно и виновато прятал глаза. Его подавленное состояние выдавало лишь, то что за последние пару минут он протер свои очки несколько раз. Я тоже молчала и отвернулась, уставившись в окно, чтобы продолжить любоваться местностью, изредка потирая закоченевшие пальцы на руках.
Спустившись с горы, которую венчал Нойншванштайн, дорога выровнялась и окончательно перестала кружить голову. Густой хвойный лес местами сменяли ровные живописные поляны с кустарником, будто вся местность в округе была одним большим ухоженным парком.
— Извините, Лора! Но обратно Вам придется добираться своим ходом. Я работаю до позднего вечера в ресторане. Здесь ходит повозка с лошадью, а из Фюссена курсирует автобус — семьдесят восьмой. Но если первый стоит немалых денег, то второй, обычно, забит под завязку туристами.
— Никаких проблем. Я люблю пешие прогулки! Бронель, мне нужен Ваш совет!
Мужчина просиял от того, что может оказаться полезен и настолько внезапно засиял от радости, что я окончательно убедилась, что у бедолаги серьезные проблемы с общением и самооценкой.
— В Швангау есть приличная пекарня или кондитерская?
— О, это Вы по адресу! Как таковых имеется целых три заведения, но ни одно не может конкурировать с «Кирше Тренен». Цены немного кусаются, но оно того стоит. Непременно попробуйте шварцвальдский торт. Питаете слабость к сладкому?
— Для меня это лучший антидепрессант.
— Понимаю и одобряю. Вы найдете ее если свернете сразу в улочку за почтампом. Пройти мимо будет трудно. Хозяин заведения едва ли может протиснуться в парадную дверь — Петер Оффершмид. Ах, ну сами поймете! Зрелище довольно банальное — полный кондитер, но харизма Петера сводит на нет любые намеки на заурядность.