Калитка распахнулась и проем заполонила корявая, выработанная фигура Кипотченко. Его лицо обычно отличалось бесстрастным, спокойным выражением, но сейчас, с первого взгляда было понятно, что произошло что-то из ряда вон.
— Ты чего, Вась? Что случилось?
И до того не разговорчивый мужик, отвел глаза и начал переминаться с ноги на ногу.
— Собирайся, Витальна, в город надо съездить по делам. А вот по каким я еще и сам не пойму. Максим Валентинович звонил.
— Ни как новая клиентура подоспела…
Из дома показалась флегматичная морда Марсика.
Огромный пес со вкусом зевнул и словно под гнетом веса собственного тела, рухнул к ногам хозяйки, подставляя под разношенные шлепанцы уши, которые вечно чесались.
— Может быть.
Баба Нюра отпихнула голову пса, получив за это полный укора взгляд, потом сама себе цыкнула и ухватившись за дверной косяк для равновесия, стряхнула обувь и ее пальцы утонули в густой собачьей шерсти.
— Ох, уж мне эти болезные, а я им на что? Аврора говорила всех принимать без отказа, чего ехать? Мне бы куру дощипать, а то Рекс раздербанит.
Василий только пожал плечами.
Марсик требовательно гавкнул, чтобы продлить почесушки, на что хозяйка погрозила пальцем.
— А знаешь, привяжи-ка эту шельму худую и возьми кастрюлю с кипятком на плите, пойди да залей тушку, пока я переоденусь. Чего время тратить?
— Хорошо, Витальна.
Спустя четверть часа. Нива понеслась по сельской гравийке, вздымая клубы пыли. Этим летом засуха занялась с начала июня. Поля, засеянные ячменем уже стояли обглоданные громадинами комбайнов. Единицы стояли неубранными. На серо-коричневой раскаленной земле только и остались большие рулоны скатанной соломы.
Анна Витальевна переоделась в парадное платье, которое ей подарила дочка. Легкий крепдишин, расписанный витками огурчиков дополняла старомодная сумка из кожзама и светлый платок на голове.
Районная больница представляла собой комплекс из шести зданий и считалась самой маленькой по площади. Кроме того, располагалась за пределами города, по территориальной принадлежности за ней закреплялись все жители близлежащих поселков. Василий только притормозил у пропускного пункта.
— В хирургическое, — коротко бросил он охраннику и шлагбаум взлетел вверх.
Несколько поворотов среди однотипных двухэтажных зданий и Нива замерла на стонке главного корпуса самого высокого строения, в восемь этажей.
Анна Витальевна прекрасно знала, что здесь расположены лучшие палаты — платные.
Первый этаж, ленивый голос охраны, что надобно и короткий кивок, который служил своего рода зеленой лампочкой, которая загорается на турникетах. Таких штуковин в районной больнице Чебоксар не водилось отродясь.
Выкрашенные бежевой краской стены лишь посередине контрастировали с красной тонкой линией, которую, кажется, намалевали чтобы пациенты не сошли с ума от однообразия внутреннего убранства. Обычно, доктор Перекатов обитал в своем кабинете, но сегодня Максим Валентинович ожидал своих посетителей в холле седьмого этажа, на котором располагались палаты.
— Вася, спасибо, что так быстро. Идемте! — белый халат мелькнул перед глазами и сгинул в полумраке коридора.
— Погодите, не так быстро, — Анна Витальевна хоть и поднялась на лифте, но чувствовала себя нехорошо из-за духоты. Старенькие кондиционеры были бонусами только в палатах.
— Двенадцатая! — подсказал доктор номер и приоткрыл дверь, опасливая заглядывая внутрь. — Леночка, ну что? Все тихо?
Мужчина судорожно полез в карман, извлек кусок марлевой салфетки, которым промокнул взмокший лоб.
— В сознании, но не знаю, стоит ли пускать посетителей.
— Иди, иди, я тут сам разберусь, — доктор мягко вытащил молодую медсестру, и нетерпеливо махнул рукой Василию и бабе Нюре. — Только выдай, парочку халатов.
— У нас закончились.
— Одноразовые достань, живо! — едким уставшим голосом прошипел Максим Валентинович, теряя терпение.
Леночка выпучила глаза и шмыгнула в подсобку, через секунду выбежав от туда пулей с халатами в руках.
— Едрить вашу за ногу, постойте, я запуталась. Вась, подсоби! Ой, рукав, кажись порвала. Максимушка, я заштопаю, — Анна Витальевна не влезала в больничную одежду от чего окончательно разневрничалась. Причина посещения ее не так беспокоила, как то, что пришлось бросить обезглавленную курицу на произвол судьбы, чтобы носиться с очередным наркошей.
— Заходите! Я бы не стал лишний раз беспокоить, но на этот раз все с ног на голову.
Баба Нюра последней зашла в палату и буквально врезалась в спину Василия, который замер как вкопанный.
Тут будто сердце биться перестало и даром, что прохладой повеяло, но в лицо ударила кровь, зашумев в висках от увиденного.
На больничной койке с облупившейся краской вместо «очередного наркоши» лежала Аврора. Будучи в сознании она перевела взгляд на бледные знакомые лица, но и тени радости не промелькнуло на изможденном лице. Только челюсть клацнула и зрачки сузились.
Ладно с холодным приемом, но сам вид девушки поверг бабу Нюру в шок.
Темные круги под глазами, болезненная худоба и огромная повязка по середине груди.
— Деточка моя, что стряслось? Ох…. - дар речи даже не собирался возвращаться к Анне Витальевне и старуха лишь беспомощно запорхала вокруг кровати. Теряя самообладание она приобняла девушку за шею, но старузу тут же уверенно оттащили руки доктора.
— Неудачно в пейнтбол поиграла, — Аврора истерично усмехнулась и сделала резкий вдох, тут же задохнувшись от острой боли, а на глазах заблестели слезы.
— А чего же тебя к нам привезли? Аль у вас там больнички хуже?
— Слышала в России лучшая медицина в мире, — иронично хмыкнула Аврора, с тяжелым вздохом отворачиваясь, чтобы спрятать слезы.
Тут Вася ощутил желание протереть глаза. Он мог поклясться, что скорее сам разрыдается как школьница, но только не Аврора. За долгие годы знакомства он только и ждал, что эта девчонка вот-вот выгорит. Ее ремесло ломало людей, меняло и вытравливало все человеческое.
Винсент упоминал, что у нее перед самыми выносливыми людьми есть преимущество, какая-то аномалия развития нервной системы и как следствие иное восприятие физической боли. Пусть так, но всегда остаются аспекты психологического характера.
И тут — на тебе! Женщина, без малейших угрызений совести подвязалась на грязную, опасную работу, и руки в крови у нее не по локоть, а по самые уши.
Неужели настал час расплаты?
— Она поступила к нам два дня назад. Раны ни чем не отличаются от тех, что мне встречались уже много раз. Три глубоких пореза, состояние приближенное к искусственной коме, почти нулевая метаболическая активность. Справа трещина на четвертом ребре, на пятом — перелом. Но это тоже поправимо. Из Новосибирска уже едет пластический хирург.
— Пластический? — удивленно переспросил Вася. Он до сих пор не мог взять в толк, каким образом Аврора очутилась в их захолустной больнице и что с ней стряслось.
Одно было ясно — с анонимностью покончено и все семейство Анна Витальевны под угрозой.