— Товарищ, — попробовал по-хорошему договориться Иннокентий, — у нас так не принято по чужим кухням крысить.
— Чего сказал?
Видимо, злой взгляд и сжатые пудовые кулаки должны были напугать Кешу, но он даже глазом не моргнул и рассматривал чужака как насекомое.
— Вас как зовут, товарищ? — влезла в разговор Валентина.
— Бас. Тебе то чего, кошелка крашеная?
— Вы что такое себе позволяете? — удивилась девушка. — И вовсе я не крашеная!
Иннокентий острым взглядом фотографа уже заметил синие кольца на пальцах крысы и партаки на открытом плече. Бас стоял в майке алкоголичке, чтобы подавить всех своей природной мощью. Но если у Кеши под кожей четко просматривались мускулы, то тут все заплыло жирком. Гражданин криминальный авторитет целиком надеялся на свою людской страх и нежелание ввязываться в неприятности.
— Короче, баста! Я никому ничего не должен. Так что валите отсюда.
— Но это была моя колбаса, — было пискнул Петро.
— Уже нет. Предъявить мне что-то хочешь, фрайер? А угу не ого!
Народ попятился назад. Не привык с такими наглецами иметь место.
— Мы в милицию заявим!
— Давайте! Палите хату.
Иннокентий остался стоять в блоке, и когда Бас ожидаемо вышел на кухню, стукнул ему по плечу сзади.
«Долго ты, гражданин, поворачиваешься. Нет у тебя должной реакции!»
Амбал быстро пришел в себя и зло выкинул:
— Тебе чего, популярно объяснить, бычок недоделанный?
Иннокентий спокойно смотрел в злобные буркала неизвестного ему нахала. Что-то ему во всем этом действе не нравилось.
— Ты кто и зачем здесь?
— Не твое собачье дело! За собой следи!
— За еду придется ответить.
— Заяву намалюешь? — ощерился Бас. — И не западло? Настоящие пацаны та дела не решают.
— Да мне по барабану. Не хочешь по-хорошему, можно и плохому.
Уголовник отступил на шаг и показал пудовые кулаки:
— Попробуй, щенок.
— Да не проблема.
Отход в сторону и Кеши ловко перехватил руку блатного и провели болевое. Тот утробно взревел, но вырваться не смог. Наконец, Васечкин отпустил амбала, толкнув его в угол.
— Приемчики, значит. Ничего, я побои сниму и сам на тебя заяву накатаю. Это дорога с двусторонним движением.
— Это мы еще посмотрим!
В всклокоченном состоянии и голодный Васечкин поспешил на работу. Ему еще сегодня по заданию редакции на край города ехать. Как плохо, что нет собственной машины! Ездить он умеет, осталось выучить местные правила и сдать на права. Кстати, неплохая идея. Время еще есть. Где здесь учат? Мысли ненароком вернулись к Басу. Но каков наглец! Или решил проверить обитателей общаги на вшивость? Внезапно Кеша остановился прямо посреди протоптанного после недавних сильных снегопадов путика.
«Это жы-жы неспроста! Зачем явного уголовника селить среди обычных работяг?»
Повеяло холодом. И уголовничек какой-то странный. Не блатной явно. Тем с ментами связываться западло. Семь классов образования на лице. Силушкой не обижен, видать, начинал с отбора игрушек во дворе у малышни, затем дальше-больше. Пошел по наклонной и оказался в тюряге по легкой статье. А там его деловые взяли в оборот. Шестерил на них скорее, вот и сейчас отрабатывает на кого-то.
«Вот и опорный пункт по пути, зайдем, заявление напишем, Мне это не в падлу, чужие дурацкие понятия соблюдать».
Самого участкового на месте не было, в кабинете сидела какая-то пигалица по делам несовершеннолетних, но бумагу от Кеши приняла.
Затем Васечкин замотался и совсем забыл про утреннее происшествие. Праздники и прошедший снегопад или что-то иное повлияло, но на документы в фотосалоне собралась нехилая очередь. Так что пришлось изрядно потрудиться. Затем обед и поездка на мукомольный комбинат. Их дирекция заказала новые портреты передовиков, стоявших трудовую вахту, посвященную 25 съезду КПСС. И за такой заказ неплохо оплачивали. Заодно он там сделал снимки для газеты,
И опять помогла хорошая аппаратура и выносная вспышка с самодельным складным зонтиком на просвет, сооруженным из парашютной ткани. Со старыми крепкими штативами проблем не было, шнур для синхронизации со вспышкой Кеша сам удлинил, схемы для светосинхронизации двух пых перепаял. И потому его освещение было не хуже, чем обычное дневное. Зато работать мог в любом месте. Поначалу в газете удивлялись, где их внештатник находит столько окон в самых неожиданных местах. Затем его «картинка» стала фирменной, радуя глаз читателей и зля штатного фотокорреспондента, до сих пор работающего с «Киев-4» и минимумом оптики.
Вечером отдав фотографии в редакцию, Кеша поспешил домой. На входе его тормознула вахтерша, нахмурено доложив ему:
— Тебя тут милиция искала. У коменданта сидят.
— Спасибо Евдокия Ниловна.
«Вот и первый ход» — мелькнуло в голове. — «Шустро ни ответили!»
Подождав, когда комендант выйдет, восточного вида милиционер в новенькой синей форме представился.
— Капитан Рашидов, ваш участковый.
— Доброго вечера.
— Садитесь.
Кеша удобно расположился у стола, покрытого клеенкой и без спроса налил себе чая. С комендантом отношения были дружеские, так что он особо не чинился. Капитан же неспешно достал серую папку и начал деловито раскладывать бумаги, явно затягивая разговор или таким образом действуя на нервы. Неужели милиционер считал, что так лучше работать с людьми? Или в его местности любой человек в погонах ощущал себя божеством? Кеша, наблюдая за его телодвижениями, лишь открыто усмехнулся, но по спине пробежал предательский холодок. Что-то здесь не так!
Рашидов глянул на пьющего чай Иннокентия, поджал губы и начал:
— Что же вы, уважаемый тень на плетень наводите? Заявление на хороших людей пишите.
— Это кто, Бас что ли у нас хороший?
— Человек встал на путь исправления. Завербовался на ударную комсомольскую стройку! А вы его обвиняете в краже колбасы. Некрасиво, гражданин.