Мы только-только успели к ужину. Точнее, в Люсином санатории ужин был чуть позднее, и у нее был шанс переодеться. А у нас ужин уже кончался, и я заявился в столовую, как есть: мокрый с головы до ног и в грязном трико. Тетки высказали мне свое «фе», но я ихнее «фе» проигнорировал.
После ужина я не спеша помылся в душе, постирал трико и неожиданно увидел себя в зеркале, в натуральном, то есть, виде. Нельзя сказать, чтобы это было в новинку: одеваясь после радоновых ванн, я тоже поглядывал в зеркало, но чисто технически: на предмет обнаружения прыща или клеща. Но тут я обозрел себя с точки зрения эстетической, чего не бывало уже много лет.
Гм, сказал я себе в сердце своем. Ну, не Арнольд Шварценеггер, конечно. Но такой еще из себя: гладкий. Грудь мужественная, волосатая. Шея моя, как столп Давида, и живот мой, как ворох пшеницы[27] (кстати, немаленький ворох), и… и что там еще? Дальше вроде что-то про чресла и лилии. Ну, не знаю, что там за лилии, а чресла у меня тоже ничего, не из последних. Очень даже не из последних, а?
Столько добра пропадает. Жалко тебе, что ли? А то жена пилит из ревности за здорово живешь. А так пострадаешь — так хоть за дело. Поделись с ближней, Коля, думал я. Сытый голодного не разумеет. Это тебе никто не нужен, а женщине всегда нужен кто-то.
И, кстати, вспомнил я, ведь именно так вылечили Гарри, степного волчару,[28] брата твоего по крови. Именно так, и именно от этого. Приходит это Гарри как-то домой, а там в постели — этакий бутон (не помню, как звать: не то Мария, не то Гермина).
Нет. Не хочу. Я хочу свернуться калачиком и так лежать, и чем дольше, тем лучше. Поймать бы золотую рыбку. Чего тебе надобно, в меру упитанный мужчина в расцвете сил? Рыбка! Золотая моя! Выбей из меня мозги, до последней завитушечки! И веди меня к реке, и положи меня в воду, и научи меня искусству быть смирным…[29]
Ну вот, горячей и горячей. Болтовня ни о чём закончилась, приступаем к делу. Пошли цитаты из Библии, из «Песни песней», впрочем, ёрнически извращённые. Вообще, в герое главный шарм — в сочетании интеллекта с непритязательными манерами. Он говорит «ихние», «фе», «тыдра» и так далее.
А вот уже пошло главное. Прямая ссылка на «Степного волка» Гессе. Кто не понял, кто не читал или забыл — для того целый пласт рассказа остался «за бортом». Я, правда, через главку бросил читателю ещё одну палочку-выручалочку: Печорина. Ну ладно, Гессе не читали, но уж героя-то нашего времени, лишнего человека, поди, помните? Я тут применил такой приём: вместо того, чтобы описывать героя, делаю ссылки и скрытые цитаты. Кому надо, поймёт…
Это вообще блеск, я этот абзац жутко люблю, да и всю эту главку тоже. Весь из цитат: тут и Гребенщиков, и Пушкин, и Астрид Линдгрен, и всё в жилу… Заметьте, чего хочет герой? Чтоб ему выбили мозги, чтобы он обрёл естественность, пусть даже плывя по реке на манер известного вещества: это кажется ему однозначно лучшим образом жизни, чем он имеет. Вот одна из причин его одиночества: уж шибко он умный, и ум заменяет ему всякие другие полезные свойства, да только заменить как следует — не может… Вообще этот абзац как нельзя лучше описывает моё состояние в последние годы.