Сегодня был мой третий рабочий день. Я уставала, как собака. Зарплата выдавалась каждый день, но этих копеек хватало ровно на еду и оплату жилья. Я не хотела висеть на на шее Веры Сергеевны, поскольку прекрасно понимала, что она и без меня с трудом сводит концы с концами. Не привыкла быть нахлебницей. Раньше я не работала, но и кусок хлеба в доме Андрея приходилось отрабатывать.
А было время, когда я мечтала быть врачом. Даже год проучилась в институте. Когда я просто бредила медициной, мечтала стать самым лучшим хирургом в стране. Но, видимо, я что-то не учла, и теперь скитаюсь по забегаловкам и шарахаюсь, когда на заправку заезжают чёрные внедорожники.
От грусти до отчаяния — один шаг. А я никогда не впадала в отчаяние. Теряла любимых людей, убегала от прошлого, оказывалась на дне жизни, но… Всегда вставала, шла вперёд. Нет, не назло врагам. Слишком много чести для них. Я просто понимала, что если сама не подниму себя, то меня никто не поднимет. Столько есть всего, о чём надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернёшь, — надо думать о том, что ещё можно изменить.
Я избавилась от человека, который разбил мне сердце, от него я уползла в слезах и соплях, ненавидя за шрамы, что он оставил на моей душе. А теперь спаслась из плена жуткого человека. Он поступил ещё более жестоко. Разбудил мою душу, всколыхнул мою жизнь и решил убрать потихому, прикопать в лесочке.
Я давным-давно равнодушна, но мне до сих пор может быть больно. Пусть говорят мне и делают, что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают они меня, чтобы быть в курсе, что действительно делает мне больно. Я пыталась казаться сильной, облачила свою душу в броню и плакала. Я слаба, поэтому носила доспехи! Я верила, что доспех защитит меня, но я ошибалась. Я закрывала бронёй ту щель, через которую люди связывают свои сердца.
Человек не может двигаться вперед, если душу его разъедает боль воспоминаний. Говорят, что время лечит раны. Это неправда, время никого не лечит. Просто мы становимся сильнее, привыкаем к боли и перестаём обращать на неё внимание. Она превращается во что-то привычное, во что-то, с чем можно смириться, как смиряются с неизлечимыми увечьями.
Мы учимся жить с истерзанным сердцем и улыбаться новому дню, будто никто не ломал наших крыльев. Раны не затягиваются, это мы становимся достаточно сильными, чтобы жить с ними. Конечно, я уже никогда не буду прежней. Во мне умерла надежда, осталась по ту сторону бытия. Мне плохо. Это не та болезнь, которую может вылечить врач, она внутри, у меня в груди. Там всё пусто, как будто мне вырвали сердце.
Усталость накрывает новой волной. Эти три дня я работаю до позднего вечера и, возвращаясь домой, начинаю убираться, готовить ужин, мыть посуду, а потом спать; и так каждый день. Сил подумать о чём-то своём или пожаловаться на судьбу у меня не было.
Сентябрь подходил к концу. Я с удовольствием наблюдала за многочисленными афишами и баннерами, что светились в темноте. Было спокойно, но меня не покидало ощущение собственной беспомощности.
Джинсы, лёгкая рубашка, жакет и кеды на босую ногу были не моими. Тётя Вера разыскала для меня подходящие вещи. Я возвращаюсь домой после очередной смены. Взгляд, опущенный вниз, красноречиво показывал, что я не настроена на весёлый лад. Уже спала на ходу, поэтому свет фар где-то позади не смутил меня.
Дорога была свободна и я миновала тротуар, собираясь перейти на другую сторону улицы. Обхватила себя руками и решила дождаться пока проедет источник назойливого света. Шум двигателя казался совсем близким, а машина никак не проезжала. Странно…
Я слегка обернулась, желая удостовериться, что мне не чудится это. Приближающиеся фары буквально ослепили меня. Яркий свет вынудил зажмуриться. А через одно мгновение рядом послышались быстрые тяжёлые шаги. Всё, это конец. Они нашли меня. Нашли…
Я вскрикнула, когда жёсткие руки обхватили мою талию и прижали к мощному торсу. Ощутила прикосновение неприятной ткани, кажется это коженая куртка. Я видела черный внедорожник, амбала за рулём и ощущала как второй тащит её к приоткрытой дверце автомобиля. Я начала отчаянно брыкаться.
— Нет! Отпустите! Отпустите меня! — крик вырвался только в сопровождении слёз. Я уже выдохлась от непрерывных трепыханий и попыток получить свободу, полностью ощутила горький привкус безысходности и страха.
— Не дергайся. Напросишься на грубость. — было мне ответом.
Ночь. Огромный автомобиль. Двое незнакомых и опасных мордоворотов хотят увезти меня в совершенно неизвестном направлении. Я даже не могла сосредоточится, чтобы хоть что-то произнести. Просто огромными глазами смотрела по сторонам и молилась о том, чтобы всё это оказалось злой шуткой. Убеждала себя, что вижу сон, но он почему-то никак не заканчивался…
Внезапно я слышу свист. Он пронзает ночную тишину. И вдруг амбал, что держал меня, замирает. Мы оба вглядываемся в кромешную тьму, замечая силуэт человека, идущего из-за поворота. Я ощущаю, как быстро колотится моё сердце, готовясь разорвать грудную клетку.
— Девчонку отпусти. Зубы обломаешь! — слышу довольный голос. Паук. Неужели они всё таки нашли меня?! Сердце рухнуло в пропасть. Но, в голове пронислась мысль… Где Бес? Он тоже пришёл? Почему Паук здесь? Что он делает? Господи, вопросов больше, чем ответов.
— У меня приказ. Доставить девушку по адресу.
Наконец-то Паук выходит к нам. Тьма больше не скрывает его и я отмечаю наглый, дерзкий, слащавый и вздорный вид парня. Он ухмыляется так жутко, что у меня вышибает воздух из лёгких.
— Пусти девку. Пока по-хорошему прошу. — серьёзно произносит Паук. Боже, что происходит? Два бандита не поделили меня…
— Извини, Паук, сегодня не твой день… — амбал, чьи руки до сих пор больно сжимают мою талию, неожиданно направляет дуло пистолета на Паука. Меня парализует от страха, а блондин так спокойно смотрит в глаза своей смерти и находит сил улыбаться?! Он либо псих, либо слишком уверен в том, что всё разрешится в его пользу. Боже, а если они поубивают друг друга?
Внезапно позади слышится какой-то шорох. Это были шаги. За несколько секунда амбалотпускает меня. Он просто падает к моим ногам. Машина тут же срывается с места и второй бандит скрывается из виду. Я стою едва живая, не в силах пошевелить конечностями. Каждой клеточкой своего тела, я ощущала, что за моей спиной вновь кто-то стоит.
Тяжёлые шаги обходят меня стороной и направляются куда-то. Я поворачиваю голову и вижу ещё одну машину. Когда только она успела тут появиться?! Как завораженная смотрю на широкую спину, чёрное пальто и жёсткие волосы удаляющегося мужчины, который одним ударом свалил бандита, напавшего на меня.
Бес.
Я не могла не узнать его.
Паук склоняется над упавшем мужчиной, шарит руками по его карманам. Что-то находит и забирает. Я правильно поняла, он только что инсценировал банальное ограбление?! Потом Паук хватает его и оттаскивает в подворотню.
Я снова поворачиваюсь и смотрю на Беса. Он открыл дверь своей машины, упёрся локтем о крышу и задумчиво смотрел на меня. Чего он ждёт? Я не собираюсь добровольно сдаваться! Умру, но не сделаю этого!
— Ну чё ты встала?! Давай, шевели копытами! — приводя дыхание в норму, проговорил Паук, становясь рядом со мной. Хочется съездить по его наглой физиономии. Ненавижу! И тут Паук хватает мой локоть и силком разворачивает меня к машине. Я злюсь ещё больше. Кидаю на хама убийственный взор и со всей дури врезаю ему пощёчину. Паук кривит губы, поднимает светлые брови, удивлённо усмехается. Потом смотрит на меня снисходительно и улыбчиво.
— Садитесь в машину. — мягкий голос Беса разрывает напряжение. Он обходит машину и садится за руль. Паук указывает рукой на авто и задорно ухмыляется.