— Хорошо, иди. Я устала.
Они обнялись, и Руби побежала к Бродвею. Лора направилась в офис на 40−й улице, думая, что, возможно, она будет работать над подготовкой осенней или весенней коллекции. Она прошла мимо клерков, затянутых в старомодные ткани, в окнах, словно зажатых в бутерброд. Шла по теневой стороне тротуара, обходя трещины в асфальте, как ребенок, мешая всем спешить по своим делам. Лора не торопилась, у нее было кое−что на ее уме, и это было перекраивание созданной ею теории.
Если верить Руби — а она не настолько слепа и глупа, чтобы отмахнуться от романа Томасины с Бобом, если есть хоть малейшая вероятность того, что это произошло, — то послание означало нечто совершенно иное, чем Лора думала.
«Фасолинка. Я вернулся и скучал по тебе. Ты права во всем. Я отправил тебе домой кое−что».
Если опустить очевидный романтический подтекст «Фасолинки», то «я скучал по тебе» становится не более чем сожалением о пропущенной встречи. Это может означать и пропущенную встречу в «Marlene X» или еще где−то, не обязательно романтического толка.
«Ты права во всем». Он вернулся из бывшей Восточной Германии, откуда родом его жена и Томасина. Могла ли быть какая−то другая причина разногласий между Иванной и Томасиной? А может Боб ездить проверять что−то? Причиной его поездки в Европу должно быть нечто важное, что−то связанное с финансами или отношениями.
«Я отправил тебе домой кое−что». Может быть, не подарок. Может быть, человека. Может быть, он послал кого−то качестве помощника Иваны.
Глаза−Фрикадельки, должно быть, была последней девочкой, которая устроилась на работу по программе «Белой Розы». Боб и Ивана, должно быть, были инвесторами. Боб уехал, чтобы проверить данные в Европе, в то время как Иванна обучила Фрикадельку как стать отвратительным дизайнером интерьера. Сколько их было и чем они занимались? Лоре пришло в голову, что будь она была более важным человеком, то могла бы пойти в Государственный департамент и задать несколько вопросов там, но она была мелкой рыбой, и скорее всего, ответила бы на гораздо больше вопросов, чем задала.
Поэтому она решила позвонить Иване с подготовленной ложью. Трубку поднял Бак Штерн.
— Привет, мистер Штерн?
— Бак, пожалуйста.
— Хорошо. Я слышала, у Иванны день рождения в эти выходные. Мы бы хотели устроить ей сюрприз.
— Думаю, что мистер Шмиллер подготовил что−то к ужину.
— Да, хорошо, но я разговаривала с сенатором Мэшнелл, и она хотела побудить своих клиентов к чему−то большему. Мне было интересно, есть ли кто−то, с кем я мог бы поговорить о том, чтобы связаться с ними? Собрать их всех в одной комнате, ну, это будет вечеринка, это точно.
Он немного рассмеялся.
— Давайте я дам вам номер ее помощника.
Детская игра. Сидя на скамейке в Центральном парке и рассматривая одежду прохожих, Лора позвонила по номеру, которые дал её Штерн. Ответила молодая девушка с акцентом.
— Офис Иванны Шмиллер.
— Здравствуйте, это Лора Карнеги. Могу я услышать помощника Иваны?
Пауза.
— О, мы встречались.
— В «Бакстер Сити»?
— Да.
Лора молча вскинула руку в кулак в победном жесте.
— Мне было интересно, могу ли я поговорить с вами о вечеринке−сюрпризе для Иванны?
Глаза−Фрикадельки ахнула от восторга.
— Обожаю такое! Мы могли бы встретиться, но я пробуду в Восточном Нью−Йорке весь день, буду осматривать пространства для заказчика. Это для художника Франко Файнелли. Скульптора, он великолепен, вы с ним встречались? И богатый к тому же. Он делает большие, большие кофейные чашки с кофе внутри. Под три метра высотой.
Боже мой, Глаза−Фрикадельки такая болтушка. Она будет фантастическим источником информации.
— Я никогда не была в Восточном Нью−Йорке. Почему бы нам не встретиться там?
— О, это прекрасно! Я не могу дождаться! Я здесь уже две недели, и все вокруг так удивительно!
Глава 17
Лора часто забывала о том, что в самом конце железнодорожной системы есть районы города, вытянутые на юго−восток как пальцы. Это все еще была подземка, но чем дальше от центра она отдалялась, тем больше проезжала по наземной части. Транспортные узлы. Перепады высоты. Белые пятна на карте, которые с таким же успехом могли быть Баффиновым заливом. Это были пригороды, которые не были пригородами ни по каким стандартам в других местах Америки. Но в Нью−Йорке он был ближе к развалинам, чем когда−либо. Единственный способ добраться до указанного Глазами−Фрикадельками адреса состоял в том, чтобы сесть на поезд L до Ист−105−й улицы, о котором она никогда не слышала, и пройти милю или сесть на автобус. Долгая поездка, чтобы добраться до пикантного разговора, который непременно будет перегружен деталями. Приз, безусловно, стоил стоимости проездного билета, но она не хотела идти туда одна. Причина, по которой все забыли о зонах двойных тарифов, заключалась в том, что в них жили бедняки.
— Привет, Стью, — сказала Лора в телефон, пока шла к синей ветке. — Что собираешься делать в течение нескольких следующих часов? У меня есть потенциальная история о филантропической иммиграции.
— Ты это только сейчас придумала, — пошутил он.
— Нет, это придумаешь ты.
Они встретились на платформе 14−ой улицы. Стью стоял, прислонившись спиной к бетонной колоне, и когда поезд остановился, поток воздуха взметнул его волосы. Он не стригся уже несколько месяцев, и хотя она и обвиняла Тофу в том, что он изменился, не могла не оценить его волосы. Они делали его похожим на маленького мальчика, даже со щетиной на подбородке. После поцелуя с Джереми она чувствовала себя настолько привлекательной, как никогда. Это придало ей необходимой уверенности, чтобы смотреть на Стью или любого другого мужчину, так как если бы они были её поклонниками и хотели её, несмотря на то, есть ли с ней рядом длинношеяя подруга или нет.
Затем Лора заметила ту девушку, стоящую у другой колонны. Она отправлялась в это путешествие для встречи с Глазами−Фрикадельками, с нетерпением ждала приключений и ответов на некоторые вопросы о жизни и смерти Томасины. Но также, стоило признаться самой себе, она с нетерпением ждала встречи со Стью, что бы провести с ним пару часов, она невероятно скучала по нему. Она поняла это в тот момент, когда увидела его развевающиеся на ветру волосы. Поездка в Восточный Нью−Йорк выглядела все менее и менее увлекательной.
— Привет, — поздоровался Стью. −Ты помнишь Тофу?
Тох−Фух. Конечно. Лора старалась не насмехаться, хотя бы, потому что друг выглядел веселым и счастливым.
— Конечно. Приятно снова видеть тебя.
— Не могу дождаться, чтобы увидеть вас в действии. Стью рассказывал, как вы, ребята, раскрыли дело об убийстве Грейси Померанц, я и подумала, что это так захватывающе!
— Я ничего не делал, — засмущался Стью. — Это все Лора.
Тофу улыбнулась будто бы одобрительно, но ее глаза были холодными и жесткими как камни.
— Я посмотрел адрес, — сказал Стью, когда они проходили через туннели к L−поезду. — Это похоже на старый торговый центр. Оказались на лезвии ножа.
Лора проворчала. Ей было все равно. Стью и Тофу держались за руки. Она была более раздражена на себя за заботу, чем кто−либо из них. Она отказалась от него, поэтому и причин желать скинуть его худосочную маленькую подружку в двухметровую яму, у нее быть не должно.
— Я читала о Восточном Нью−Йорке, — начала Тофу. — Это так далеко, и я не могу поверить, что это даже в городе, я имею в виду район. Именно там живут самые бедные из бедных. На них приходится около девяноста процентов, не так ли?
О, прекрасно. Она была не только куском кальцинированного бобового белка, но и болтушкой.
Тофу пересела на сторону рядом с Лорой.
— Я рассказала отцу все о Стью и о том, как он поехал с тобой на Стейтен−Айленд, на встречу с бандитами. Папаша после этого стал смотреть на него другими глазами.