Лора ухватилась за это оправдание.
— Я просто хотел спросить, было ли что−то, что мы могли бы сделать по−другому.
— Ты всегда была милым ребенком. — Очевидно, он был знаком с совершенно другим человеком. — Но нет. Ты ничего не смогла бы поделать. Иногда вам везет, и вы живете в пентхаусе, а иногда у вас не так уж и много что есть за душой. Ничего личного. — Боб больше походил на футболиста, а не на победителя на бирже, когда находился за пределы деловой среды. И у Лоры не было уверенности, что такая его сторона нравится её меньше.
— Из-за того, что Томасина умерла во время нашего шоу?
— Это отстойно, но нет. Да, на самом деле, но нет. — Он указал на Руби. — Кстати, прими мои соболезнования. Я знаю, что вы, ребята, были, ну, вы знаете.
Он подмигнул, и Лоре захотелось врезать ему сломанной рукой.
Он поставил сок обратно на дверную полку.
— Вот то, что я сказал своей жене, и это дурацкий совет касается всех. Придерживайтесь вещей, которые существуют только на бумаге. Так никто не пострадает. Низкие ставки, высокие доходы. Я покупаю компанию, а она — просто ряды цифр. Я разбираю ее на части, продаю по кускам, и мне никогда не приходится слышать, как кто−то оскорбляет меня, потому что, видите, все это было листом бумаги. Я продаю немного акций здесь, хеджирую опцион там, но у него нет лица. Но моя жена разве послушала? Нет. Она хочет быть в моде, с моделями и гламуром. Черт возьми. Без обид.
Вместе с Руби они одномоментно сказали.
— Без обид.
Он кивнул на Лору.
— В ту секунду, когда ты начала говорить о заказе ткани, тебя списали.
— Но, — сказала Руби, — мне интересно, этот твой переезд в начале этой недели… — Если бы они сидели за обеденным столом, Лора бы пнула ее.
Пришлось вмешиваться.
— У нас проблема.
— Я, вероятно, не могу вам помочь. — Он взглянул на дверь, которая разозлила Лору. Он думал, что она листок бумаги? Всего лишь ряд красных цифр? Или какой−то другой вид ответственности? Несмотря на то, что она проникла и, возможно, взломала и вошла, Лора не собиралась принимать это.
— У нас есть три иммигранта из Восточной Европы, двое из Румынии и один из Венгрии, которые официально работают в «Портняжках». И я их не нанимала, клянусь вам, но они приехали сюда благодаря нашему спонсорству. Единственный человек, способный провернуть подобное — это ты.
— Я ничего не знаю об этом. — Его умный взгляд и скорость его отрицания, в сочетании с отсутствием острых вопросов, подсказали ей, что он все об этом знает.
— Могу поспорить, что это преступление федерального уровня, кто бы это ни сделал, — сказала она.
— Лучше спросите об этом у ваших адвокатов, — ответил он пренебрежительно, что на самом деле означало, что у него есть команда юристов, и он может по собственному желанию поменять федеральное правительство. Это также означало, что по какой−то причине «работники» все−таки были на сто или, по крайней мере, на восемьдесят девять процентов легальными.
— Но зачем? — спросила Лора. — Зачем приплетать их к нашей компании? Я имею в виду, я не говорю, что ты это сделал, но если ты это сделал, то зачем?
— Может быть, кто бы это ни был, он должен был сразу же перевезти их в другое место или отправить на работу, если вы понимаете, что я имею в виду. Ты не знаешь, что происходит с девушками в некоторых из этих мест.
— Я не говорила, что это девушки.
Возможно, ей следовало придержать этот маленький козырь на потом, но ее всегда не доставало такой силы предвиденья или холодного расчета. Если она что−то знала, то сразу озвучивала это.
Он очень разозлился. Она могла это понять, по тому, как он толкнул тостер.
— Вы могли бы заткнуться ненадолго, чтобы помочь им, прежде чем они будут депортированы туда, где их ждет одна только боль.
Лора нанесла последний удар в спину.
— Они у Рольфа. Мы думаем, что он перехватил одну в аэропорту утром, когда Томасина была убита. И убил другую. Помощницу Иванны.
Боб потер глаза.
— Я должен был запереть дверь.
Руби положила руку на плечо Лоры.
— Мы пойдем.
— Где он? — спросила Лора. — Ты знаешь?
— Шутишь? У него больше имен, денег и паспортов, чем мы можем догадываться. А то, что он делает? С женщинами? Это единственное, чем он наслаждается. Если бы я был тобой, я бы держался подальше от него. Он сумасшедший. Конец связи. Где дверь ты знаешь.
Дверь они нашил быстро. Она была открыта. Двое парней несли диванчик в холл, и Лора подумала, что Рольф достаточно страшен, чтобы выгнать Шмиллеров из их дома.
Глава 23
— Прости, Йони. В контракте сказано, что тебе заплатят, но все кончено. Они рвут все соглашения. — Лора стояла в своем пустом выставочном зале, разговаривая по телефону и слушая шум по соседству, пока команда Джереми готовилась к шоу этим вечером. Она все время пыталась потереть глаза правой рукой, но рука была зафиксирована, и она не могла дотянуться её до лица. Руби перебирала образцы тканей, складывая их в исходном порядке. Все равно она была единственной, кто сложил бы их в нужном порядке.
— Да, даже подписанные. И я знаю, что он будет зол, — сказала Лора. Йони была на грани срыва. Она плохо справлялась с изменениями или неудачами. — Я расскажу ему. Нет проблем. Просто попробуй отдохнуть, ладно? — Она повесила трубку, прежде чем Йони продолжила бы спорить.
Она взяла шерстяное креповое платье Дебби Хейворт. На вешалке это выглядело фантастически, что было обязательным условием продаж. Если на вешалке вещь выглядит плохо, покупатель никогда её не примерит. А если не примерит, то и не купит. Представители магазинов знают об этом, поэтому вещи должны быть сделаны так, чтобы покупатель был спокоен. Чем меньше размер, тем выше привлекательность вещи на вешалке, но это значит так же, что девушки на подиуме должны быть не больше вешалки для образца, отсюда и проблема с худыми моделями.
— Томасина принимала их? Таблетки? — спросила Лора. — Потому что ни у кого не было бы возможности сделать ей инъекцию, если бы она их не принимала.
— Вкл и выкл. — Руби, с любовью складывала образцы и упаковывала их в коробки. — Знаешь, я отговорила её употреблять их, когда мы только начали встречаться, а потом ей пришлось перестать есть, потому что ее грудь стала слишком большой. Я пыталась ее накормить, но…
— Ты вмешивалась в ее работу, — сказала Лора. — Не надо было этого делать. Только ты худеешь, треская печенье.
— Это не моя вина.
Лора села, чувствуя себя полностью поверженной.
— Знаешь, перед кем я чувствую себя больше всего виноватой? Перед Корки. Он пришел, отдал нам все, что имел, и мы подвели его.
— Ты хочешь сделать креп−платье для Дебби, не так ли?
— Мы сможем заплатить ему. Он единственный, кто не прикрыт.
— Могу ли я подумать об этом?
— Нет. Я не могу этого сделать. Ты права. Она поймает меня в ловушку, и я стану ее проституткой с частным лейблом.