Вся эта ярость и бравада, которые наполняли ее… слой за слоем исчезают, когда она открывает правду о себе.
С другой стороны, это может оказаться фарсом. Я не настолько опытен, когда речь заходит о женщинах-заложницах. В отличие от мужчин, на которых я охочусь, это не моя специализация. Аспект, который может навредить мне.
Ее рассуждения вслух могут быть просто проверкой теории. Если она так сильно хочет вернуть свою жизнь, и у нее достаточно доказательств — ее досье, мои исследования, возможно, это будет ей по силам. С останками своего напарника или без них она может запятнать репутацию полицейского. Подобные дела невозможно урегулировать в полицейском кругу. Понимает ли она, какой это риск?
— Почему Джек Келлер убил Милтона Майера? — спрашиваю я.
Если она уже придумала ответ на этот вопрос, то ее согласие с подвалом будет иметь больше смысла. Здесь она в большей безопасности, чем за пределами этой комнаты.
— Джек Келлер — наемный убийца, — ее глаза встречаются с моими. Впервые за последние сорок восемь часов она по-настоящему видит меня. — Человек, который контролирует организацию секс-торговли, пытается все подчистить за собой.
Я делаю глубокий вдох в ожидании, пока она выстроит полную логическую цепочку.
Она теребит край своей повязки. Я проверял ее руки только вчера. Они заживают, но я решил оставить повязку, чтобы она не повредила руки еще сильнее, если снова потеряет контроль. Мне не нравится не знать, что будет дальше. Она непредсказуема, и это беспокоит меня больше, чем пять наемных убийц.
— Я не должна была входить в офисное здание, — говорит она, разворачивая свои руки. — Меня наняли для расследования, для обычной слежки. Для того, что делают детективы. Но тот выстрел. Джек Келлер не пользовался глушителем. Это было сделано специально, чтобы вытащить меня из машины. Я пошла за стрелком.
— Что это значит, Макенна?
Она сбрасывает использованные бинты с края койки и прижимается спиной к стене. Она знает, из чего сделан этот подвал, и все же не возражает, прикасаясь к этим стенам. Может быть, здесь она чувствует себя ближе к Хадсону. Эта мысль тревожит, но мы ищем утешения даже у тех, кто причиняет нам боль. Иногда мы жаждем этого от них больше всего на свете.
— Что это значит? — повторяет она со вздохом. — Это значит, что меня послали на смерть, — она неуверенно поднимается на ноги, и я почти дергаюсь в ее сторону, но позволяю ей самой обрести равновесие. — Майер и, возможно, еще несколько человек, замешанных в этом деле, отклонились от курса. Они похитили местных девушек. Несколько из них даже оказались мертвы. С этим нельзя было мириться. Такое самоуправство представляло угрозу для более высокого звена в иерархии — для самого главного из них, — она расхаживает по комнате, размышляя вслух. — Вот почему Келлер убил Майера. ИПо этой же причине меня отправили туда. Не стать свидетелем, как я сначала подумала, а погибнуть под перекрестным огнем. Тот же самый человек узнал о моем расследовании и захотел, чтобы я исчезла вместе со всеми, кто задает вопросы или… — она смотрит на меня, — мстит.
Я медленно киваю.
— Кто отправил тебя к тому месту?
— Дженнифер Майер. Жена Милтона Майера и теперь единственный владелец фирмы "Файзер", когда ее муж мертв.
Это заслуживает обстоятельных аплодисментов. Вместо этого в награду я даю ей еще один кусочек головоломки.
— Когда Келлер исчезнет, его место займет кто-то другой. Возможно, они уже это сделали. Это не прекратится, Макенна. Нет, пока не остановят Дженнифер Майер. Мне потребовалось три года, чтобы добраться до этой точки.
Она сжимает подол футболки, дрожь проходит по ее миниатюрному телу.
— Все это делает женщина. Женщина… мучает этих девушек. Почему? Как же так?
Ответ на этот вопрос очень прост.
— Деньги.
— Так вот почему Хадсон был вовлечен в это дело? Ради денег?
Я засовываю руки в карманы. Мои пальцы касаются кулона Джулс.
— А ты как думаешь?
— После того как Хадсон ушел, им понадобилось шесть месяцев, чтобы найти меня. Раньше я для этих людей не существовала. Я думала… может быть, Хадсон защитил меня, укрыл от них. Но ведь это не правда?
Она начинает нервничать, ускоряя шаги. Ее стопы в носках тихо двигаются по бетонному полу. Я сам натянул эти носки на нее, чтобы она не замерзла. Эта мысль бьет меня насмешливым ударом наотмашь.
— Он был на десять лет старше меня, — раздается ее безумный смех. — Десять лет. Боже, я была просто игрушкой, развлечением. Побочным вариантом, когда ему нужна была доза, или чтобы обуздать его… девиантные желания, — она закрывает глаза. — Они не знали обо мне, потому что я была его тайной. А когда я начала вынюхивать что-то о Майере, то выдала себя с головой. Дженнифер посмотрела на меня, узнала, кто я, и установила связь. Она наняла меня, и я добровольно пошла навстречу собственной смерти, — она дергает футболку. — Я сама виновата в этом.
Когда она подходит ближе, внутри меня начинает сигналить тревога.
Ее влажные, спутанные в роскошные волны волосы сочетаются с диким блеском в глазах. Она бесстрашно приближается ко мне. Я позволил ей подойти, прежде чем поднял руки, чтобы остановить ее. Я обхватываю ее за плечи, удерживая на безопасном расстоянии.
Она прикасается ладонью к моей груди, а затем медленно опускает ее вниз, заставляя мои мышцы напрячься. Я резко втягиваю воздух от ощущения ее прикосновения.
— Маккенна…
Предупреждение в моем голосе ее не останавливает. Она дотягивается до пояса моих джинсов, и ее пальцы скользят ниже, прежде чем она опускает руку в мой карман. Я все еще сжимаю ее плечи, когда она достает кулон.
— Это мое доказательство, не так ли? — ее голос срывается. — Доказательство того, что Хадсон занимался этим не только ради денег. Он творил ужасные вещи, а потом заставил меня носить на себе его трофей.
Я делаю тихий вдох.
— Да.
Она сжимает ожерелье дрожащей рукой, заставляя покачиваться кулон.
— А на сколько лет я выгляжу? — Когда я не отвечаю, она добавляет: — Без макияжа на семнадцать? Может быть, шестнадцать лет? Я маленького роста. Пять и один фут. Я всегда выглядела моложе своего возраста. Сколько лет было твоей сестре?
Я проглатываю жгучую боль.
— Шестнадцать.
Ее пристальный взгляд изучает мое лицо.
— Я была девственницей, когда встретила его, — признается она.
Христос.
— Макенна, остановись.
Она отрицательно качает головой.
— Так и было. Я была нетронутой и чистой. Видимо, все, как он любил. Наверное, именно это и привлекло его поначалу. Но позже… я поняла, что он теряет интерес. Это то, через что проходит каждая пара, или то, о чем я читала в интернете. Но ведь это нельзя назвать обычной проблемой, да? Проблемой здоровой пары. Моя грудь, — она хватает себя за грудь и крепко сжимает. — Она стала больше. Моя мать, перед тем как покончить с собой, говорила, что я буду таким же поздним цветком, как и она, — и ее смех звучит глухо и надломлено. — Именно это во мне изменилось со временем. Я больше не была похожа на маленькую девочку.
Она прижимается ко мне всем телом, распаляя огонь, и каждая клеточка моего тела борется, чтобы не прикоснуться к ней в таком состоянии. Я не двигаюсь, позволяя ей делать то, что ей нужно.
— Но тебе же нравятся моя грудь, — продолжает она. — Я тебя возбуждаю. Женщина может сказать, когда мужчина ее хочет. Маленькая девочка не сделает этого для тебя, но пленница? — она улыбается. — Да, именно это — позволить контролировать и обладать властью.
Когда ее ладонь скользит вверх по моей руке, я перехватываю ее запястье.
— Тебе нужно поспать.