- Нет, все прошло. - Майя приподнялась. - Мне теперь хорошо.
- Ну, положим, хорошего мало, - заворчала тетущка Телли, продолжая метать на Ширзада испепеляющие взгляды. - Садись в кабину и вели шоферу отвезти тебя прямо в "Красное знамя". Баллоны мы здесь сгрузим, на руках донесем.
Так и сделали, повели под руки Майю к машине. Тетушка Телли, свирепо вытаращив глаза, велела шоферу объезжать каждую выбоинку на дороге, чтобы не растрясти бедняжку, а если он этого распоряжения не выполнит, то будет плохо не только ему, но и его матери, и отцу, и сестрам, и братьям.
Шофер при каждом слове Телли согласно кивал, возражать остерегался.
- Отдохни как следует, а то ты совсем извелась, - умоляла Гызетар.
- В воскресенье мы придем к тебе в гости, - сказала тетушка напоследок Майе. - Передай, пожалуйста, поклон сестрице Зейнаб и дядюшке Кара Керемоглу,
Машина тронулась.
У Ширзада от жажды пересохли губы и горло. Распрощавшись с Гызетар и Телли, он пошел к полевому стану.
Там, за сколоченным из досок столом, сидел Салман и наслаждался чаем. Ширзад подсел, взял термос, налил себе чаю. Они долго молчали, наконец Салман не выдержал, спросил:
- Ну, какие новости?
Секретарь ответил на вопрос вопросом:
- Твоя сестра скоро уедет? Отпуск-то как будто давно уж кончился.
- А какое тебе дело до моей сестры? - Салман нахохлился, как драчливый петушок,
- А такое, что Назназ медицинская сестра и числится в штате больницы. Пусть она отсюда выметается или вступает в колхоз и завтра же выходит на прополку хлопчатника. Нечего ей тут крутиться! Перевязала кому-то палец и весь день стонет от утомления. Шестимесячных отпусков не бывает - во всяком случае, я о таких не слышал,
Салман смекнул, что Ширзад неспроста затеял этот разговор,
- Сестра и без твоего напоминания собралась работать в поле. Мне на неделе нездоровилось, вот и попросил посидеть дома, за мной поухаживать. Пожалуйста, успокойся... И запомни, - с угрозой сказал Салман, - я, как говорится, в твою сторону молиться все равно не буду.
Побледнев, Ширзад вскочил, толкнул шаткий стол.
- Но и ты, за-мес-ти-тель, помни, что пора обуздать сестру, да и подумать о своей совести!
Больше не было сказано ни слова, но обоим стало ясно: пора недомолвок миновала, началась открытая схватка.
8
На следующее утро к Ширзаду зашел Наджаф, поднял его с постели. Было еще очень рано, в низинах клубился туман. Ширзад с любопытством посмотрел на друга: чего это его принесло ни свет ни заря? Оказалось, что вчера комсомольцы решили проложить по деревенским улицам тротуары: каждый вечер, вернувшись с поля, работать часа по два.
"Трудитесь, в добрый час! Можно было и не спешить с этой новостью, подумал Ширзад. - Тут не знаешь, как распутать узел с Майей и Гарашом, как Назназ выдворить из колхоза..."
Но Наджаф с таким увлечением говорил о тротуарах, что Ширзаду стало стыдно, и он горячо поддержал товарища:
- Привыкли утопать по уши в грязи. В городе другие люди, что ли? Им нужен асфальт, а нам не нужен?
Когда деревья сажали, многие пророчили: "Высохнут..." А ничего, не высохли, так и облиты зеленью, года через три неба не увидим, - сплошная тень, прохлада, чистый воздух...
- Значит, ты согласен? - обрадовался Наджаф.
- Еще бы не согласен!
- Гошатхан с тобой хотел встретиться, он у нас в селе ночевал. К добру ли он так зачастил?
Ширзад не разделял подозрений друга.
- Экзамены на носу, учебный год кончается. Не вижу ничего удивительного в его приезде.
После завтрака Наджаф отправился в поле, а Ширзад пошел в школу, решив, что Гошатхан ночевал у директора.
Одноэтажное светлое здание школы с широкими окнами и выкрашенными голубой краской дверями выглядело нарядным. Ширзад, любуясь, подумал, что если Рустам возьмется, то уж сделает по-настоящему. Такой благоустроенной школой любой город может гордиться. А невдалеке, где на ровной площадке возвышаются груды обтесанных камней, строится колхозный Дом культуры. Рустам решил назло Кара Керемоглу, а заодно и председателям всех муганских колхозов воздвигнуть дивное здание. В Баку он пробился к министрам и с таким увлечением расписал им красоты будущего Дома культуры, что без затруднений получил все материалы; вагон за вагоном теперь гнали колхозу цемент, шифер, трубы для центрального отопления и водопровода.
Задумавшись, Ширзад не заметил, как подошел Гошатхан.
- Разрешите пожать вам руку, товарищ секретарь.
- Разве вы не в школе ночевали? - удивился Ширзад.
- У меня и в деревне много друзей, например, тетушка Телли... Гошатхан улыбнулся.
Ширзад насторожился: "Значит, наслушался рассказов о нашем председателе. Тетушка привыкла резать правду-матку. И правильно делает! Если гниль беречь, так смрад по всему миру пойдет! Добрая хозяйка залежавшуюся шубу вытрясет, на солнце просушит, проветрит, палкой пыль выбьет, чтобы моль не завелась!"
- Что так рано поднялись? - спросил он.
- Всегда на рассвете встаю, - объяснил Гошатхан. - Всю жизнь был деревенским учителем и научился у крестьян мудрому правилу: с сумерками ложиться, с зарею вставать. А тут еще разные мысли одолевают.
Ширзад осторожно заметил:
- Вас тревожат наши колхозные дела?
- А ты разве всем доволен? Что-то не похоже. - По тонким губам Гошатхана скользнула хитрая улыбка. - Я хотел с тобой кое о чем потолковать, - продолжал он серьезно. - Помогают тебе учителя? Ну, не тебе лично, а партийной организации, комсомолу?
Ширзад всего ожидал: упреков, что на участке Немого Гусейна посевы хлопчатника прорежены, напоминаний, что с культивацией надо спешить, но только не разговора о школе.
- Учителя у нас неплохие, - медленно начал он, - народ их уважает. Но живут как-то в стороне. Молодые учительницы-комсомолки аккуратно бывают на собраниях, членские взносы платят, а больше, пожалуй, ничем не занимаются. Директор относится ко всему с прохладцей: он беспартийный, как я на него повлияю?
- Ну, это дело простое... Пошли в школу, - предложил Гошатхан.
До уроков оставалось еще добрых полчаса: в школе было пусто, лишь в огороде двое перемазанных землею мальчишек возились около кустов помидоров. Директор, хмурый, озабоченный, подняв воротник помятого пиджака, молча расхаживал по двору. Он холодно поздоровался с Гошатханом и Ширзадом: было заметно, что он не ждал от этой встречи ничего хорошего.
- Чем занимаетесь? - спросил Гошатхан.
- Цветы сажаю, - с затаенной иронией ответил директор.
Мальчики переглянулись.