— И отдохнуть тебе не нужно?
— Нет. Если только переодеться.
— Ну и замечательно, — Лизхен обняла Анну, потом отстранилась и звучно хлопнула в ладоши, приказав подскочившей горничной:
— Зося, проводи Анну Викторовну в её комнаты, помоги переодеться и умыться с дороги. А я к себе. Ах, какая же чудесная, просто изумительная новость, сегодня вечером мы будем смотреть на игру самой Стрепетовой!
***
Прошло не более двух часов, когда Анна Викторовна и Елизавета Платоновна отправились на прогулку в сопровождении одной горничной и лакея, коим вверялось в обязанности нести за барынями покупки. Андриш Станиславич и Яков Платонович от променада отказались, красочно представив себе скуку ожидания в модных магазинах, щебет о тканях, фасонах, веерах и прочих милых сердцу дам безделушках, от коих мужчины начинают киснуть, словно забытое на солнцепёке молоко.
— Аннушка, — вещала Лизхен, не забывая раскланиваться со встречающимися знакомыми и бросая рассеянные взгляды на выставленные в витринах товары, — поход в театр — это целое событие, по правилам хорошего тона к нему следовало бы начать приготовления как минимум за неделю, но… — княгиня горестно вздохнула, — что поделать, времени у нас совсем не осталось. Ну да ничего, заплатим портнихам за срочность, дабы они все другие заказы отложили и занялись нашими нарядами. Кстати, я веду тебя к самой известной в Варшаве портнихе: мадам Клермон. Скажу по секрету: она самая настоящая волшебница, да-да! Её наряды узнают с первого взгляда, как самые настоящие произведения искусства!
Анна Викторовна заметила было, что привезла из Петербурга полный гардероб, в коем есть наряд и для посещения театра, но Лизхен решительно заявила, что дважды в одном и том же платье появляться просто неприлично. Конечно, Варшава — это не столица Империи, в Петербурге не все и знают, где она находится, но правила хорошего тона никто не отменял. А потому просто необходимо подготовить новый туалет.
Анна вздохнула. Походы по магазейнам она скорее терпела, чем любила, но Лизхен, как и Мария Тимофеевна, её мнения в данном вопросе не разделяла.
— Этим вечером мы затмим своим блеском звёзды, — воскликнула княгиня Лисовская, когда они вышли от ювелира и направились в магазейн, на чьей вывеске красовалась причудливая надпись, испещрённая всевозможными завитками: "Мадам Логранж. Притирания и снадобья со всего света. Квинтэссенция красоты и шарма".
Мадам Элиза Логранж оказалась смуглой дамой неопределённого возраста в тёмном строгом платье, украшенном по вороту и манжетам тонкими белыми кружевами. Сия особа на была красавицей, но было в ней что-то, что заставляло снова и снова обращать на неё взор, какой-то магнетизм, пред коим не в силах устоять мужчины.
— Добро пожаловать, дамы, — мадам отвесила полный внутреннего достоинства поклон, — чем могу Вам служить?
Елизавета Платоновна вскинула голову, в мгновение ока преобразившись из восторженной девчонки в изысканную княгиню:
— Сегодня вечером мы идём в театр.
— О, — мадам окинула дам быстрым внимательным взглядом, — я Вас понимаю. Вы обе прекрасны и молоды, единственное, что необходимо — это подчеркнуть Вашу природную прелесть. С Вашего позволения…
Элиза поклонилась и скрылась за светло-персиковой драпировкой, откуда вышла с двумя пакетиками и одним глиняным, тщательно запечатанным воском, графинчиком.
— Прошу, сударыни, — мадам выложила товар на прилавок, развязала стягивавшие пакетики ленты, — это лепестки роз, тщательно собранные и засушенные. Их нужно добавить в воду, дабы после омовения кожа приобрела нежность и аромат цветов.
— Какая прелесть, — мечтательно прошептала Лизхен, наслаждаясь любимым ароматом, а Анна с интересом покосилась на графинчик:
— А там что?
— О, — женщина усмехнулась, любовно погладив глиняный бок графина, — это эликсир, я называю его Живой водой. Растворите его в ванне с прохладной водой, и ваша кожа буквально засияет. Вот, извольте посмотреть, сейчас я всё покажу.
Элиза споро вынула небольшой серебряный тазик, плеснула в него из кувшина воды, достала небольшой пузырёк с жемчужно-белой жидкостью и вылила его в воду. Тщательно размешала серебряной ложкой с длинным черенком, после чего с довольной улыбкой провозгласила:
— Всё готово. Прошу, пани, кто из Вас захочет опробовать эликсир?
Дамы переглянулись. Анне Викторовне некстати вспомнился куафёр Мишель, коий в Затонске чуть не извёл её своими духами. Хорошо, Яков вовремя изобличил мерзавца и заставил его сварить противоядие, пообещав, что не станет его арестовывать за убийства.
— Давайте, я, — Елизавета Платоновна тоже про куафёра вспомнила, а потому замешательство подруги быстро поняла и не осудила. Дивно, что после таких испытаний Аннушка вообще веру в людей не растеряла, право слово, оно и не мудрено было бы!
— Что нужно делать?
— О, ничего особенного, — вежливо улыбнулась мадам Логранж, — просто опустите свою ручку в таз.
— И всё? — подозрительно уточнила Лизхен.
— Всё. Больше ничего.
Елизавета Платоновна решительно стянула перчатку и опустила ладонь в таз. Прохладная, почти холодная вода остудила разгорячённую от волнения кожу, но ничего более княгиня Лисовская не приметила. Никаких волшебных сияний, хрустальных перезвонов или ещё чего-то такого, волшебного и непонятного не было.
Элиза меж тем достала пушистое полотенце, специально прогреваемое меж двух раскалённых гладких чёрных камней, бережно развернула его на столе и велела:
— Доставайте ручку, пани.
Лизхен пожала плечами, став в этот миг удивительно похожей на Якова Платоновича, в ту раннюю пору знакомства с Анной Викторовной, когда он все рассказы о призраках за сказку почитал, вынула ладонь и встряхнула её, сбрасывая капли.
— О, нет-нет, — мадам подхватила полотенце, укутала ладошку, бережно разминая, — воду не стоит стряхивать, только вытирать, причём мягким и тёплым. Только так!
— А иначе что, не подействует? — фыркнула чуть слышно Елизавета Платоновна.
Элиза выпрямилась, несколько пафосно воздев руку вверх, к потолку:
— Эффект будет не тот. Прошу, пани, можете снимать полотенце.
Княгиня Лисовская пожала плечиком, снисходительно хмыкнула и пробурчала чуть слышно:
— Надеюсь, у меня плавник, словно у рыбы не вырос?
— Ни в коем случае, — мадам Логранж покачала головой и бережно раскутала руку, горделиво провозгласив:
— Прошу!
— Ах! — единодушное восторженное восклицание сказало больше, чем тысячи слов.
— Сей эликсир использовала ещё Клеопатра, коя была так прелестна, что мужчины готовы были отдать жизнь за одну ночь с ней, — Элиза благоговейно закатила глаза.
Конечно, Клеопатру она добавила для красного словца, только утром за чашкой кофию прочитав в энциклопедии о сей царице Египта, но, право слово, честность порой бывает крайне неуместна!
Анна Викторовна вспомнила, что в книге, привезённой дядюшкой из Парижа, тоже упоминалась Клеопатра, но красавицей её совершенно точно там не называли, но какая разница, главное, что эликсир подействовал!
— Анна, — Лизхен пришла к сходному выводу, решительно отметя в сторону все сомнения, — сегодня вечером мы будем блистать!
***
Как известно, красота требует жертв. Это утверждение напоминала себе Лизхен, стоя пред наполненной прохладной, почти холодной, водой ванной и собираясь с духом, дабы погрузиться в неё.
— Красота требует жертв, — выдохнула Лизхен и, не давая себе более поводов для раздумий прыгнула в воду, оказавшуюся не просто холодной, а ледяной.
В детстве маленькая Лизонька увязалась с братьями покататься на коньках на канале. Была ранняя весна, лёд подтаял, собственно, именно поэтому братья и не хотели брать малышку с собой, но Лизхен всегда умела настоять на своём. Первые десять минут катания не предвещали беды: старшие держались чуть в стороне, присматривая за теми, кто младше, малыши не спешили озорничать, осторожно проверяя коньками лёд на крепость. Ледок чуть поскрипывал под ногами, мороз, непривычно крепкий для весны, щипал нос и щёки, выглянувшее из-за туч солнце слепило глаза, напоминая, что совсем скоро будет тепло.