— Хорош кобениться, мы же от тебя всё одно не отстанем, — тётка Катерина недовольно покачала головой, страдальчески закатив глаза. — Господи, ну что за мужики пошли! С барышней поговорить и то не могут!
— Не желают! — отчеканил Франц Адамович и исчез, красиво рассыпавшись роем искр.
— Ну и пёс с тобой, прости меня господи, — прокряхтела бабуля, появляясь с изрядным запозданием, — тоже мне герой, голова с дырой!
Анна с досадой шлёпнула ладошкой по столику, плюхнулась в кресло, облокотившись на руку и нахохлившись.
— Я так понимаю, призрак говорить отказался? — Лизхен подхватила из фарфоровой мисочки яблоко и вгрызлась в румяный бочок.
Анна Викторовна с досадой кивнула, раздражённо оттолкнув спиритическую доску, о коей в ходе беседы с несговорчивым Францем Адамовичем даже и не вспомнила.
Елизавета Платоновна беззаботно пожала плечиками:
— Ну и бог с ним. У меня есть иной козырь в рукаве.
— Какой? — голубые глаза Анны вспыхнули любопытством.
Княгиня Лисовская выдержала театральную паузу, даже яблочко в сторону отложила, дабы эффект томительного молчания не смазывать, а когда Анна нетерпеливо заёрзала в кресле, выдохнула:
— Пан Гроховский!
Анна Викторовна застыла на месте, столкнувшись с тенью из прошлого. В Затонске сей пан отличился тем, что приказал своим людям похитить Нину Аркадьевну и саму Анну, они потом ещё чуть не погибли в клубах ядовитого тумана, когда сбежали из плена.
— Аннушка, ты чего застыла, словно призрака увидела? — Лизхен встревоженно посмотрела на подругу, оглянулась и перешла на шёпот. — А может, увидела? Франц Адамович вернулся, да?
— Н-нет, — Анна Викторовна покачала головой, потёрла горло, засаднившее при одном воспоминании о том тумане, — просто не ожидала, что ты пана Гроховского назовёшь.
Елизавета Платоновна моментально насторожилась, став в этот миг удивительно похожей на своего брата, напавшего на след преступника:
— Аннушка, душа моя, Вацлав Альбертович известная персона в Варшаве, но вот откуда он знаком тебе?
— Лично я с паном Гроховским не знакома, — Анна небрежно махнула ручкой, не желая рассказывать Лизхен тайны Якова, коими он, по понятным причинам, не гордился. — Просто имя слышала. Он… был у нас в Затонске… на водах.
— Угу, а заодно, так, промежду прочим, долг карточный с Яшеньки стребовал, да? — сладенько пропела Елизавета Платоновна. — Мне Пётр Иванович в Париже мно-о-ого чего рассказал про то, как братец мой верой и правдой службу сыскную в Затонске справлял. И как ты ему, душа моя, в сём деле, опасном и благородном, помогала, подчас вопреки воле Якова.
Анна досадливо поджала губки. Вот ведь, дядюшка, дамский угодник, не смог устоять перед чарами обворожительной княгини Лисовской, разболтал ей всё, что знал, да и то, о чём лишь догадывался, поди, тоже скрывать не стал! Выложил всё подробнее, чем на исповеди, посещать кои Пётр Иванович не большой охотник.
Елизавета Платоновна заприметила выражение недовольства на личике Анны, подскочила, обняла подругу за плечи и прижавшись щекой к её щеке, заворковала кроткой голубицей:
— Да ты не волнуйся, Аннушка, твоей вины в случившемся нет ни малейшей. А Якову всё одно отповеди читать бесполезно, он их и мальчишкой-то не больно слушал. Он ведь не глупец, сам всё понял правильно и выводы нужные сделал. И в карты больше не играет, хоть и таскает их с собой постоянно… Кстати, а ты сию колоду видела?
Анна задумчиво потеребила ленту, украшавшую ворот платья:
— Видела пару раз, но особо не присматривалась. По-моему, обычные, у дядюшки точно такие же.
— Эх, — Елизавета Платоновна раздосадовано махнула рукой, — а я-то уже успела представить, что это и есть те самые заповедные Карты Судьбы. Хотя, они же богатство своему владельцу приносят, а братец в роскоши совершенно точно не купается.
— Богатство разное бывает, — заметила Анна, — любовь, например. Или удача невероятная.
— О да, Яков просто любимец Фортуны, — ядовито хмыкнула Елизавета Платоновна, — видимо, именно поэтому он спутался с Ниной Аркадьевной, чуть не погиб на дуэли с князем Разумовским и был сослан в Затонск! Добро, хоть не разжаловали и в солдаты не отправили, везунчика. И это я про карточный проигрыш не упоминаю.
Анна вспыхнула и вскинулась, готовая защищать своего мужа даже от колких слов его родной сестры. Право слово, не ошибается лишь тот, кто не совершает ничего, а Яков из всех ошибок верные выводы делает и в результате победителем оказывается!
— Да ладно, ладно, не пыхти самоваром, — княгиня Лисовская примиряюще вскинула ладони, — я же не со зла, а так, по-сестрински. Мог бы, кстати, хоть раз и о помощи попросить, чай, не сирота бесприютная, родичи имеются.
— Яков о помощи просить не любит, — вздохнула Анна Викторовна, — самостоятельный очень.
— Дивно, что он тебя к расследованиям допускает, — поддакнула Лизхен и тут же переменила тему, дабы предотвратить возможную ссору. — Так вот, о пане Гроховском. Сей господин известный в Варшаве коллекционер карт. Да, я знаю, что он шулер, причём не из последних, но ОФИЦИАЛЬНО Вацлав Альбертович коллекционер, собирает по всему миру карточные колоды. Если Карты Судьбы существуют, он совершенно точно о них знает, а возможно, они уже есть в его коллекции!
— Значит, пану Гроховскому грозит смерть, ведь убийца господина Костешского, без сомнения, узнает о коллекции и…
— И придёт к тем же выводам, что и мы, — закончила Елизавета Платоновна. — ты права, Аннушка. Я немедленно отправлю Вацлаву Альбертовичу письмо с просьбой о встрече. Скажем, завтра утром в кофейне "Викторин", там подают дивные вишнёвые пирожные! Сладких снов, моя дорогая, не тревожься ни о чём, ни Яков, ни пан Гроховский не по зубам неведомому, пока, убийце.
— Сладких снов, — ответила Анна, бросив взгляд на стоящие на каминной полке часы и отметив, что Якову Платоновичу давно уже следовало бы вернуться. Проводы пана Василевского определённо затягивались, вызывая пока ещё лёгкую тревогу.
Анна Викторовна переоделась, набросила на плечи шаль, и, чтобы скоротать время ожидания, решила ещё раз попытаться вызвать дух убитого антиквара. Призраки, даже родственников, не появлялись, лишь бабуля мелькнула смутным пятном головой покачала и посоветовала внучке спать ложится. День, мол, был насыщенный, завтра ожидается ещё более трудный, а потому стоит как следует выспаться и набраться сил. Анна вздохнула и юркнула под одеяло, прихватив с собой книгу по спиритизму, написанную столь заумно, что уже на третьем предложении глаза стали слипаться, а пальцы разжиматься. Анна Викторовна зевнула, подоткнула поудобнее подушку и продолжила упрямо продираться через дебри терминов и мало занимательных терминов о сути души и природе духов.
Когда Яков Платонович вернулся домой и поднялся в спальню, то застал супругу крепко спящей и при этом даже во сне крепко сжимающей трактат по спиритизму. Штольман мягко вынул книгу, скептически изогнул бровь при виде витиеватой надписи на обложке, ласково коснулся щеки Анны, борясь с желанием поцеловать эти пухлые, приоткрывшиеся во сне губы. Длинные ресницы Анны Викторовны дрогнули, барышня открыла глаза, сонно улыбнулась, увидев мужа:
— Яков, а я всё-таки уснула…
— Прости, задержался, — Штольман снял рубашку, аккуратно сложил её так, чтобы жена не приметила пятна крови на рукаве, ближе к манжете.
— Как Тадеуш Карлович?
— Жив, — отозвался Яков Платонович и тут же едва не взвыл от досады. Усталость брала своё, господин следователь едва не проболтался о нападении на почтенного антиквара. К счастью, убийца оказался недостаточно ловок и явно не ожидал, что пан Василевский будет не один, а потому замешкался и удар, призванный оглушить Тадеуша Карловича вышел смазанным, лишь оцарапав висок пана. К сожалению, от погони нападавший сумел скрыться, крысой нырнув в узкую, даже ясным солнечным днём тёмную и мрачную, подворотню.
Анна сладко зевнула и прижалась к мужу, уютно устроившись у него под боком. Яков обнял жену, уткнулся лицом в пушистые волосы и сам не заметил, как заснул. Призрачные родственники окружили пару, оберегая их сон и чуть слышно умильно перешёптываясь.
***
Утром, сразу после завтрака, Елизавета Платоновна и Анна изъявили желание отправиться на прогулку. Внимательно изучающие принесённую по приказу князя карту города Яков Платонович и Андриш Станиславич возражать не стали. Правда, стребовали с супруг обещания расследованием в одиночку не заниматься, жизнью не рисковать и вообще держаться центральных улиц и в сомнительные подворотни за ещё более сомнительными типами не соваться. Поскольку пан Гроховский, с точки зрения Лизхен, сомнительным типом не являлся, да и встреча была назначена в одной из лучших кофеен города, дамы охотно дали требуемые обещания взамен выдвинув схожие требования, на кои мужья ответили размытым и неопределённым: "Посмотрим". Будь у Анны Викторовны с Елизаветой Платоновной чуть больше времени, они непременно добились бы от супругов чёткого обещания быть осторожными и не рисковать, но стрелки на каминных часах неумолимо показывали без половину десятого. До встречи с Вацлавом Альбертовичем оставалось всего тридцать минут, а ждать пан, хоть и умел, да не любил.
Кофейня "Викторин", где княгиня Лисовская назначила встречу, была похожа на шкатулку столичной кокетки: причудливо украшенная, с расписным потолком, позолотой и даже шёлковой драпировкой на стенах. Когда дамы прибыли, пан Гроховский их уже ждал, привольно расположившись за столиком у окна и отгородившись ото всех за раскрытой газетой. За соседним столиком пили кофий два молодых человека в приличном платье, время от времени бросая рассеянные взгляды по сторонам и на самого пана.
— Это его охрана, — шепнула Лизхен, кивком головы указав на мужчин. — Вацлав Альбертович без них в городе не появляется.
Анна внимательно посмотрела на мужчин, но тех, кто похищал среди них не было. Видимо, у пана Гроховского людей было не просто много, а очень много. Одни исполняли поручения деликатные, а порой и откровенно разбойничьи, другие служили в охране. Не удивительно, что никому до сих пор не удалось привлечь Вацлава Альбертовича к суду, дивно, что Нина Аркадьевна с князем Разумовским дерзнули его обмануть и ограбить!
Словно почувствовав мысли Анны Викторовны, пан опустил газету и расплылся в широкой и почти искренней улыбке:
— Пани Лизхен! Мадонна, как же я рад Вас видеть! С каждым днём Вы становитесь всё прекраснее и обворожительнее!
Речь господина Гроховского напоминала патоку: неспешная, чуть тягучая и сладкая, успокаивающая и даже усыпляющая.
— Вацлав Альбертович, — Елизавета Платоновна подарила мужчине широкую улыбку и протянула ручку для поцелуя, — рада видеть Вас в добром здравии. Позвольте представить Вам Анну Викторовну, мою подругу и супругу моего брата Якова.