Илья Петрович остановился, буравя любовницу таким тяжёлым взглядом, что она не выдержала, зябко обхватила плечи руками и вся сжалась, но глаз не отвела.
— И каким образом?
— Есть один способ, — девица неопределённо повела плечом, — только он ни законом, ни церковью не одобряется. Это ритуал чёрной магии.
— Да хоть пришествие самого дьявола, мне плевать, — рявкнул Уваков и тут же замолчал, вытер ладонью вспотевший лоб и уже спокойно, сухо и деловито приказал:
— Рассказывай.
Ритуал был прост и в этом-то и заключалась самая мерзость. Чтобы получить ответ на терзающий душу вопрос, нужно найти девицу, молодую и полную сил, убить её, а кровь вылить на специальный кристалл. Причём чем мучительнее смерть жертвы, тем точнее будет ответ на вопрос.
Известие о жертвоприношении Илья Петрович воспринял спокойно, даже бровью не повёл, чай, такое в его практике случалось. Единственное, о чём спросил Катерину, есть ли у неё необходимый кристалл. Та припала к груди полюбовника, выдохнула ему прямо в губы:
— Разумеется.
— Умница моя, — Уваков крепко стиснул грудь девицы, — пожалуй, ты заслужила награды.
Нужная жертва нашлась быстро благодаря трём нанятым Уваковым головорезам и всё той же по-собачьи преданной своему любовнику Катерине, которая ближе к вечеру, когда уже сгущались сумерки, но ещё не зажигались фонари, заманила под предлогом гадания на жениха в грязный тупичок хорошо одетую худенькую рыжеволосую девушку. Господин Уваков не знал, да и знать не мог, что та, кого он столь опрометчиво выбрал в жертвы, была известной в городе портнихой. И возвращалась она от дочери пана Гроховского, коей шила свадебное платье, клятвенно обещая, что ровно через два дня наряд будет полностью готов и своей прелестью посрамит изделия даже самых модных и востребованных парижских салонов. Всего этого Илья Петрович не знал, его не интересовало ничего, кроме Карт Судьбы.
Когда жертва затихла, Катерина вылила её кровь на серый плоский камень, размером с ладонь, и принялась горячо нашёптывать бережно сохраняемые в памяти слова ритуала, сопровождая их витиеватыми пассами. Господина Увакова сие действо ничуть не впечатлило, он пренебрежительно усмехался и молчал, стараясь не упустить хоть такой призрачный и сомнительный, но всё-таки шанс.
— Готово, — хрипло выдохнула Катерина, смахивая со лба бисеринки пота и устало опускаясь прямо на пол. Обряд выпил все соки, перед глазами плыло, дойти до стула сил уже не осталось.
Илья Петрович подошёл к камню, брезгливо обходя по пути начинающие подсыхать пятна крови, и вопросительно посмотрел на любовницу, мол, что делать-то?
Катерина облизнула потрескавшиеся пересохшие губы:
— Ты можешь спросить кристалл, где Карты Судьбы. Только тщательно сформулируй вопрос, второй попытки не будет, кристалл отвечает только один раз. Всё просто: одна жертва и ответ тоже один.
Уваков задумчиво потеребил усы, откашлялся, чтобы голос звучал ясно и не спросил, нет, приказал не допускающим возражений тоном:
— Покажи мне того, кто владеет Картами Судьбы.
Камень потемнел, качнулся, потом отчётливо запульсировал, потемнел ещё сильнее и… замер на месте, застыл, как и прежде.
— Какого… — начал было раздражённо Илья Петрович и повернулся к своей любовнице дабы высказать ей всё, что он думает о ней самой и её шарлатанских методах, но та повелительно вскинула руку:
— Смотри! Второго шанса не будет!
Уваков обернулся и обмер, широко распахнув глаза и чувствуя, как сердце падает куда-то вниз. Камень увеличивался в размерах, стремительно разрастался и одновременно светлел, становясь подобным гигантскому зеркалу.
— Смотри, — прохрипела Катерина, вытирая струящуюся из носа кровь, — смотри и запоминай.
Илья Петрович преодолел сковавшую его робость, пробудившуюся от встречи с неведомым, законам логики и разума неподвластным, и шагнул поближе к зеркалу, заглянул в самую его глубину, дабы поскорее увидеть того, кто обладал заветными Картами. Но из прозрачных глубин на него смотрел лишь он сам, встрёпанный, перемазанный кровью, с безумно горящими глазами и удивительно жалкий. Уваков зарычал и со всей силы шарахнул кулаком по зеркалу, то протестующе задрожало, засияло и разлетелось на куски. Илья Петрович отпрянул прочь, закрываясь руками, а вот Катерина убежать не успела, её посекло осколками, но оплакивать полюбовницу Уваков не стал, наоборот, на его губах играла торжествующая полубезумная улыбка. За миг до того, как зеркало рассыпалось, он успел увидеть ответ на свой вопрос.
***
Сразу после встречи с паном Гроховским неугомонная Лизхен предложила Анне прогуляться по центральной улице, славящейся своими чопорно-строгими зданиями, разнообразными магазейнами, где можно найти, как любили шутить записные острословы всё, что душе угодно, вплоть до слоновьих рогов и чешуек с русалочьего хвоста, а то и самих русалочек и, разумеется, кондитерских. Анна Викторовна согласилась, взяв с подруги слово, что они не станут посещать все модные лавки, какие только встретятся на пути.
— Да ради бога, — фыркнула Елизавета Платоновна, — откровенно говоря, я сама не большая их любительница. У меня есть личная портниха… Кстати, я просто обязана тебя с ней познакомить, идём!
— Лиза! — воскликнула Анна, но с тем же успехом можно было просить вернуться обратно выпущенную из пистолета пулю.
— Аннушка, милая, Эреза меня не простит, если узнает, что ты была в Варшаве, и я тебя к ней не отвела, — Лизхен молитвенно сцепила ладошки и захлопала глазки.
— Ладно, — сдалась Анна и тут же строго добавила, — но только ради тебя!
Портниха-кудесница Эреза жила в небольшом кукольного вида домике, коий окружал цветочный садик с розовыми кустами вместо изгороди. Сейчас, ранней весной, листочки ещё только начинали проклёвываться из набухших почек и цветов было немного, только белоснежные крокусы склонили свои пушистые колокольчики над холодной землёй, но было нетрудно представить, каким великолепным станет этот садик летом.
— Пани Эреза, — Елизавета Платоновна потянула за висящий над ажурными воротцами колокольчик, разразившийся серебряной трелью, — пани Эреза, где Вы?
Никто не откликнулся, лишь вспорхнула с ветки маленькая пичужка и улетела, звонко чирикая.
— Странно, обычно Эреза всегда выходит к посетителям, — пробормотала Лизхен, открывая воротца и входа во дворик. — Пани Эреза, где вы?
Анна Викторовна последовала за подругой, и тут её обдал пронизывающий до костей холод, предвестник появления призрака. Анна вздрогнула, повернулась к поникшей, печально свесившей ветви берёзе и увидела рядом с ней худенькую рыжеволосую девушку в висящей лохмотьями окровавленной одежде. Незнакомка бледно улыбнулась, отбросила за спину спутанные, как и одежда испачканные кровью, волосы и тихо прошептала:
— Не дошила я свадебное платье, не успела.
— Кто Вы? — выдохнула Анна, делая шаг к незнакомке.
Девушка опять чуть заметно улыбнулась:
— Я пани Эреза. Если вас не затруднит, передайте пани Янине, что я на закончу её платье. Мне очень жаль, правда…
По бледной, запятнанной кровью щеке потекла слезинка.
— Я обязательно скажу, — пообещала Анна Викторовна, даже не представляя, о ком идёт речь. — Что с Вами случилось?
Эреза виновато улыбнулась, развела руками:
— Убили меня. Тело моё в Крысином тупичке, Вы скажите своему мужу, он найдёт. Только я Вас умоляю, пожалуйста, — глаза девушки распахнулись, в них болотным огоньком вспыхнули тоска и отчаяние, — будьте осторожны. Молю Вас о прощении, это из-за меня Вам…
Эреза исчезла, оставив после себя едва уловимый аромат ландышей. Из дома вышла озадаченная Лизхен, задумчиво покусывающая пухлую губку:
— И в доме нет. Причём такое впечатление, словно Эреза как вчера ушла, так и не возвращалась. Но на неё это совсем не похоже, она девушка приличная и благовоспитанная.
Анна прижала ладонь к бешено бьющему сердцу, выдохнула с трудом:
— Убили её.
— Как?! — ахнула Елизавета Платоновна, прижимая руку к губам.
— Жестоко. Тело лежит в каком-то Крысином тупичке. А ещё Эреза просила передать пани Янине, что не успеет закончить её платье.
— Мамочки, — ахнула Лизхен и зябко обняла себя за плечи, страстно возжелав очутиться рядом с мужем или братом, а ещё лучше, ими обоими, — господи, ужас-то какой! Нужно немедленно рассказать обо всём Якову и Андришу. Сами мы в тот тупик соваться не станем, Крысиным он назван не просто так.