Штольман поджал губы. Что верно, то верно, на малышню, особенно, если она под ногами не путается, внимания не обращают, это он хорошо помнил ещё со времён детских проказ. Но рисковать жизнью этого мальчугана и его приятелей не хотелось, Уваков точно никого щадить не станет, не такой он человек, чтобы скидки на возраст делать.
— Яков, — Андриш, пока Штольман общался с городовым и мальчишкой-свидетелем, времени тоже даром не терял, потолкался среди любопытных, словно комары налетающие на свежую кровь, — Анну Викторовну украли, а Лизхен в больнице. Плечо прострелено, но жива, слава богу.
— Ты отправляйся к ней, а я займусь поисками Анны, — Яков Платонович круто повернулся на каблуках, но далеко уйти не успел.
Во двор зашёл длинный белобрысый парень, огляделся по сторонам, а затем уверенно направился к Штольману, окинул его внимательным взглядом и не столько спросил, сколько подтвердил свою догадку:
— Вы Штольман, Яков Платонович.
— Он самый, — Яков холодно смотрел на посыльного, гадая, удастся ли проследить за ним. Мальчишка явно уличный, а значит, ловкий и хитрый, иные до таких лет не доживают, замерзают в первую же зиму или погибают весной от голода.
— Вам письмо, — парень протянул аккуратно сложенное послание, — от господина Увакова. Он сказал, Вы его знаете.
Штольман коротко кивнул, подтверждая знакомство.
— На словах велено передать, что ежели Вы чудить начнёте, то одним медиумом на сём грешном свете станет меньше, — парень усмехнулся, сплюнул под ноги. — Прощевайте, барин, ответа велено не ждать.
Гонец вальяжно направился со двора, полный осознания собственной важности. Слежки он не боялся, точно зная, сможет уйти от любого хвоста. Только вот на светлоголового мальчонку, шмыгнувшего следом, внимания не обратил. Правду говорят, малышня она как воробьи, на них никто не смотрит, ежели под ногами не путаются.
Яков Платонович развернул записку, написанную чётким каллиграфическим почерком, коим так гордился господин Уваков. Послание гласило: "Яков Платонович, в пору нашего знакомства в Петербурге, Вы увлекались игрой в карты. Сейчас я предлагаю нам, двум давним приятелям, встретиться и сыграть партеечку. Отказываться, равно как и горячиться, не советую, на кону жизнь Вашей супруги. Мой человек будет ждать Вас сегодня в 19.00 у калитки дома пани Эрезы. Если опоздаете, не придёте или будете не один, то Ваша супруга умрёт. Надеюсь на Ваше благоразумие."
Подписи не было, да она была и не нужна, Штольман прекрасно понял, от кого письмо.
— Яков? — Андриш настороженно смотрел на друга. — Дурные вести?
Яков Платонович молча протянул записку. Князь быстро пробежал её глазами, потом перечитал ещё раз, уже более внимательно и присвистнул:
— История… И что ты намерен делать?
— До семи искать Анну, а потом, если не найду, где Уваков её прячет, вернусь сюда.
Князь Лисовский так и вскинулся, словно полковая лошадь, услышавшая звук горна:
— С ума сошёл? Тебя убьют, тем дело и кончится!
— А что ты предлагаешь?! — рявкнул Яков и уже тише продолжил. — У него Анна и церемонится он точно не будет.
— Я пойду с тобой.
— Нет, это слишком опасно. Лучше отправляйся к Лизхен, узнай, как она и будь рядом с ней. Кто знает, может, Уваков захочет закончить начатое и попытается её убить.
— Но… — начал было князь, но Штольман прервал его решительным взмахом руки:
— Никаких но!
Яков Платонович призывно махнул рукой извозчику и негромко назвал ему адрес панны Касинской. Дама отличалась ревностью, поэтому вряд ли Илья Петрович дерзнул бы оставить у неё Анну, но, может, удастся напасть на след Увакова? Такого эффектного мужчина панна точно не пропустит, всенепременно попытается залучить к себе.
***
День прошёл в бесплодной, не приносящей ни малейшего утешения, беготне. Яков Платонович обошёл едва ли не все известные в городе притоны, побывал даже в трёх публичных домах, вызвав ажитацию среди девиц, но никто ничего не мог сказать ни об Анне, ни о господине Увакове, они словно в воду канули или растворились, не оставив следа. Время подходило к семи вечера, а потому Яков Платонович решил направиться на место встречи. Рискованно? Без сомнения, но это единственный шанс найти Анну. Что за дикая идея пришла Увакову в голову, зачем ему понадобилось играть на Аню? На что он рассчитывает? Штольман крепко сжал губы, подавляя стон боли. Господи, только бы Аня была жива…
— Яков Платонович, Яков Платонович, да погодите же, — раздался за спиной прерывистый мальчишеский тенорок. — Постойте, я же не успеваю!
Штольман повернулся и увидел Карлушу, ещё более встрёпанного и чумазого, чем утром. Паренёк рукавом вытирал пот со лба и шумно, как маленький самовар, пыхтел.
— Ох, и шибко ж Вы ходите, — устало выдохнул мальчуган и покачал головой, — чисто бесы за Вами гонятся.
— Ты чего хотел-то? — до места встречи оставалось недалеко и Яков Платонович решил как можно быстрее отправить мальчугана домой, а то мало ли, вдруг посыльный Увакова решит, что Штольман не выполнил условий и пришёл не один.
Карл ещё протёр рукавом лоб, опасливо огляделся и выдохнул:
— Я знаю, где пани, которую увезли. Я за посыльным проследил, он от старших шарахался, а меня, кура слепая, даже не приметил.
Известию о рождении братьев и сестры Яков радовался и то меньше, чем этому сообщению. Казалось, над потемневшим городом даже радуга засияла, разогнав сгустившийся в душе Штольмана мрак.
— Где она?
Карл облизнул пересохшие губы, махнул рукой:
— Я покажу. А Томаш заместо Вас пока побудет, чтобы никто ничего не заподозрил, и мы успели добраться. А те трое, что с Томашем, они с нами поедут, тамотки, где барышню держат, помимо цивильного господина ещё трое головорезов. Один меня едва не застукал, да я успел сбежать.
Мальчишка, неожиданно ставший самым настоящим героем, продолжал сбивчиво рассказывать обо всём на свете, перескакивая с одного на другое и размахивая руками, но его никто не перебивал, что тоже было весьма приятно и удивительно. Томаш, бесшумно вынырнувший из сгущающихся сумерек, быстро поменялся с Яковом Платоновичем одеждой, взмахом руки подозвал трёх своих спутников и на польском приказав им сопровождать Якова Платоновича и охранять его.
Под предводительством Карла, с самого начала пути притихшего и построжевшего, Штольман добрался до невысокого дома, чьи наглухо заколоченные окна не пропускали ни единого лучика света.
— Туточки, — прошептал Карлуша, вытирая рукавом нос. — Он тот ставешек чутка отходит, тамотки можно барышню узреть.
Яков Платонович легко перемахнул через невысокий забор, вызвав ободрительный присвист у мальчишки и приглушённое одобрительно ворчание у старших спутников, и припал к указанному ставню. Случайно ли так совпало, или же Анна что-то почувствовала, но в тот самый миг, как Яков заглянул в окно, она подняла голову, и их взгляды встретились.
— Яков, — ахнула Анна Викторовна, вскакивая на ноги и бросаясь к окну, — Яша, Яшенька…
Пронзительный скрип двери ринул барышню с небес счастия на грешную землю, заставив испуганно вздрогнуть и отпрянуть от окна. К сожалению, не слишком поспешно, потому как Илья Петрович поставил на стол принесённую лампу, настороженно осмотрелся и тоже подошёл к окну, заглянул в щёлку, постоял так некоторое время, а потом озадаченно хмыкнул:
— И кого это Вы, сударыня, там увидели?
Анна пожала плечами:
— Никого. Просто скучала и смотрела в окно.
Глухой шум, донёсшийся с улицы, заставил Увакова хищно оскалиться и нервно схватиться за револьвер:
— Предупреждаю сразу: если Вас попытаются освободить силой, я буду стрелять. И рука у меня не дрогнет.
— Зато голос дрожит, словно заячий хвост, — Яков Платонович, как всегда, спокойный и невозмутимый, появился на пороге комнаты, смахивая с рукава незримую пыль.
— Вы?! — Илья Петрович резко повернулся к нежданному визитёру, от растерянности даже позабыв про оружие. — Как… что…