— Annett, о той истории никто во всём Затонскн толком ничего не знает, — Пётр Иванович развёл руками. — Покойный князь был не из тех, кто любил делиться своими амурными победами.
"И слава богу, — мрачно подумал Штольман, — хоть что-то достойное было в этом человеке".
Анна Викторовна досадливо прикусила губу. Ей всем сердцем хотелось помочь несчастной женщине, которую преследовал неугомонный призрак, да и Владимира Кирилловича, чего греха таить, тоже было жаль. Пусть и после смерти, а раскаялся человек, о сыне вспомнил. Интересно, сколько сейчас его сыну?
— Да уж сороковничек скоро, — тётка Катерина, коя и при жизни не шибко озадачивалась соблюдением правил приличия, возникла из воздуха прямо перед Аннушкой с привычной ехидной улыбкой на губах, — папаша сей ему как собаке пятая лапа, даром не нужен. Да и он Разумовскому не сильно надобен, тот, мошенник старый, о другом печётся.
— И о чём же? — Анна заинтересованно склонила голову к плечу.
Катерина крякнула, по сторонам огляделась, в поиске поддержки, крикнула сварливо:
— А чёй-то это мне опять за всех отдуваться? Я ить не нанималась, справки-то раздавать!
Марта Васильевна появилась рядом с Анной, ласковым материнским жестом погладила барышню по щеке:
— Понимаешь, Аннушка, для каждого из нас важно, чтобы потомки о нас помнили, чтили, за советом в случае надобности обращались. От этого мы, духи, сильнее становимся… — женщина замялась, покосилась на Катерину, но та наблюдала за полётом птички, всем своим видом демонстрируя, что её беседа не касается, она так, на променад вышла.
Марта Васильевна откашлялась, чуть порозовела от смущения:
— Особенно важна связь между предками и потомками становится, когда, — женщина опять сбилась, покраснела сильнее.
— У вас с Яковом скоро наследник будет, — Платон Карлович обнял жену за плечи, прижал к себе, — вот Разумовский беситься и начинает.
— А он-то здесь причём? — изумилась Анна.
— При том, — чуть слышно прошелестела Марта Васильевна, — что Яков его сын. Внебрачный, непризнанный, сам от сего родства отрекающийся, но всё равно сын. И если Яков себя Разумовским признает, то Владимир Кириллович сможет в его детях возродиться. Законный-то сын наследников не оставил, прямая линия оборвана.
— Козёл старый бессмертия жаждет, — зло выплюнула тётка Катерина и воздела брови в ответ на укоризненные взгляды Марты Васильевны и Платона Карловича. — ой, да ладно вам, можно подумать, я что-то плохое сказала! Сколько он крови людям попортил, жену в гроб вогнал, сына редким мерзавцем воспитал, так что, вполне заслужил звания козла.
Платон Карлович нахмурился, глазами зло сверкнул:
— Я ему сына не отдам.
— Платон, — Марта прижалась к мужу, — Яков взрослый, не надо за него решать, он сам выбор сделать должен.
— Аннушка, — медовым голосочком пропела тётка Катерина, озорно поблёскивая глазками, — а ты немецкий знаешь?
Анна Викторовна головой покачала отрицательно.
— Чудно, — расплылась в проказливой улыбке тётка, — а то чует моё сердце приличными в словах твоего муженька, когда он о мечтаниях папаши узнает, будут только союзы да знаки препинания, и то не факт. Ты, давай, Аннушкка, поведай супругу с дядюшкой о нашей беседе. Страсть хочется послушать, что Яков Платонович скажет.
Платон Карлович, довольно хорошо представлявший, что может сказать Яков, смущённо кашлянул и поспешил с супругой исчезнуть. Его-то самого бранные слова смутить не могли, а вот Марта всенепременно огорчится, что её всегда такой сдержанный и благовоспитанный сынок подобные конструкции сооружать умеет. В том, что Яков Платонович Разумовского признавать не захочет, Платон Карлович не сомневался. Он очень хорошо знал своих детей и верил в каждого из них даже больше, чем в самого себя.
Анна Викторовна вздохнула, не столько приходя в себя после беседы с призрачными родственниками, сколько набираясь решимости перед важным разговором.
— Ну что, Annett? — Пётр Иванович смотрел на племянницу с нескрываемым любопытством. — Дух Кирилла Владимировича сказал тебе, кто его сын?
— Я думаю, мне стоит побеседовать с князем в его доме, — ответила Анна, тщательно подбирая слова.
— Я провожу, — Яков подхватил жену под руку, — а Вы, Пётр Иванович, побудьте с Варварой Петровной. Даме нужна поддержка и дружеское участие, она очень напугана.
Миронов, коему не так и часто выпадала возможность побыть героем в глазах дам, охотно согласился и вернулся домой, боле вопросов не задавая. Чай, племянница не первый раз с призраком общаться собирается, знает, что и как делать нужно. Да и не одна в поместье будет, Штольман, если возникнет необходимость, за свою жену любого призрака в канат совьёт, даром, что в духов не особенно верит.
***
Анна терпеливо дождалась, пока дядюшка скроется из виду и повернулась к Якову, сама толком не зная, как ему рассказать то, о чём поведали призрачные родственники, к счастью, ничего сообщать было не нужно, супруг и так обо всём догадался. Единственное, о чём он спросил, так это о причине внезапно вспыхнувшей у князя отцовской любви. Анна Викторовна вообще лгать не любила, а уж собственному мужу и подавно, потому, немного помолчав, рассказала всё без утайки. Яков Платонович выслушал жену молча и внешне спокойно, лишь губы поджались, да желваки заперекатывались, раздражение выдавая.
— Значит, о бессмертии мечтает, — Яков Платонович глубоко вздохнул, глазами сверкнул, — что ж, по-моему, самое время навестить родственника.
— Я с тобой, — Анна лукаво улыбнулась, выдвинув самый главный аргумент, против коего возразить было нечего, — ты призраков не видишь.
В глазах господина Штольмана отчётливо читалось: "невелика и потеря", но спорить с супругой Яков Платонович не стал. Во-первых, бесполезно, Аннушка всё одно по-своему сделает, во-вторых, неразумно, он действительно не медиум, о чём ни капли не жалеет, а в-третьих, ему теперь вдвойне об Ане заботиться надо и за неё, и за малыша пока ещё не рождённого. Яков представил супругу с младенцем на руках и широко солнечно улыбнулся. Ради семейного счастия, кое подарила ему Аннушка, он готов и против тысячи призраков выстоять.
Дом князя Разумовского встретил Штольмана и Анну тяжёлой настороженной тишиной и пронизывающим до костей холодом. Анне Викторовне даже звать не пришлось дух Владимира Кирилловича, он явился сразу же, как только Яков Платонович переступил порог особняка.
— Сы-ы-ы-ын, — провыл призрак, протягивая к Штольману руки.
Дёрнулись на защиту Якова Платон Карлович и Марта Васильевна, бабушка Анны едва успела их остановить, прошептав:
— Он сам справится, его выбор.
Яков Платонович для себя решил всё уже давно, раз и навсегда определившись, кто достоин звания отца, а кто лишь благодарности за данную, пусть и случайно, жизнь и краткого объяснения.
— Сы-ы-ы-ын, — опять провыл призрак, тщетно пытаясь подступиться к Штольману, но всюду натыкаясь на незримую прозрачную стену.
Яков призраков не видел, до встречи с Анной даже не подозревал об их существовании, всех медиумов считая лишь ловкими мошенниками, но сейчас, словно по наитию, посмотрел прямо в блеклые глаза Владимира Кирилловича и даже не сказал, нет, просто подумал, размеренно и спокойно, словно план сыскных мероприятий составляя:
"Мой отец Штольман Платон Карлович и никого другого мне не надобно. Уходите. Не будет у Вас бессмертия".
Призрак взвыл, заметался, расшвыривая предметы, срывая гардины с окон и вдребезги разбивая стёкла и зеркала. Яков обнял Анну, прижал к себе, собой заслоняя от воцарившейся вокруг вакханалии.
— Ну, и долго мы в стороне стоять будем? — гаркнула тётка Катерина. — Лично мне траурные одежды не идут, так что выручаем этих двоих, кои опять в неприятности вляпались по уши.
Призрачные родственники заслонили Анну и Штольмана, вперёд вышел экзорцист, крикнул что-то витиеватое, то ли заклинание прочёл, то ли выругался витиевато. Владимир Кириллович взвыл пуще прежнего, раздулся весь, а потом лопнул, запорошив всё вокруг мелкой серой пылью.
— В следующий раз, Анна Викторовна, на встречу с призраком Ваш дядюшка отправится, — Яков тщетно пытался скрыть перенапряжение прошедших минут за светской чопорностью, — боле я и сам Вами рисковать не стану, и Вам не позволю.
— Как скажете, Яков Платонович, — Анна поцеловала мужа в щёку, прижалась к груди, где горячо билось любящее сердце.
— Я не шучу, Аня, — Яков приподнял голову супругу, заглянул в глаза, стараясь не плавиться от нежности под этим ласковым светом голубых глаз.
Анна Викторовна потёрлась щекой о плечо мужа, чувствуя себя в его объятиях защищённой от всех бурь и напастий и ловко перевела разговор:
— Ты заметил, в доме стало гораздо теплее?
— А ещё светлее и чище, — Штольман требовательно смотрел на супругу.