***
Андрей Александрович больше всего любил время ужина и те часы спокойствия, что наступали после него. В его семье было принято все деловые и служебные вопросы решать днём, а к ужину выходить успокоенными, расслабленными, дабы иметь возможность насладиться вкусной едой и обществом друг друга. Именно за ужином можно было беззлобно подшутить над младшим братом, который даже во время еды ухитрялся что-то чертить карандашом на салфетке, обсудить с матушкой новинки в мире музыки, а с отцом список гостей на охоту. Никаких политических вопросов, а паче того, служебных, вечером за столом не обсуждалось, лишь то, что дарует отдых и успокоение.
В доме господина Волкова всё было иначе, и вот эта вот инаковость в который уже раз неприятно резанула графа Солнцева, напомнив ему, что он не дома и расслабляться здесь можно исключительно в небольшой компании людей, к Тимофею Тимофеевичу не относящихся.
Не успел Андрей Александрович переступить порог столовой, как возбуждённая до крайности Ольга ажитационно выкрикнула, едва из платья своего полупрозрачного не выпрыгивая:
— А Вы слышали, оказывается, всех убивал Демьян! И кто бы мог подумать, что наш вечно развесёлый господин окажется отравителем!
— Придержи язык, Ольга, — осадила девицу Варвара Тихоновна, — о покойном, сама знаешь, либо хорошо, либо ничего.
— Кроме правды, — пропыхтел грузный, густой копной тёмных волос и лохматой бородой, вечно топорщащейся в разные стороны похожий на лихого молодца из ватаги Стеньки Разина, мужчина, входя в столовую и вытирая большим клетчатым платком лоб. — Слава господу нашему, всё закончилось, боле душегуб никого не погубит.
— Правильно сказали, Юлий Наумович, — согласилась Варвара и благочестиво перекрестилась.
Граф Солнцев вздохнул тягостно, понимая, что приятной беседы за ужином совершенно точно не будет, но он даже в самом страшном кошмаре не мог предположить, что его ждёт в дальнейшем.
Тимофей Тимофеевич вошёл в столовую самым последним, торжественно держа под руку горделиво улыбающуюся Юленьку, в этот миг как никогда более соответствующую званию графини. Любезно усадив свою спутницу напротив Андрея Александровича, господин Волков опустился в кресло, махнул лакею, чтобы тот наполнил рюмку вишнёвой наливкой, несколько нарочито поднял рюмочку и провозгласил:
— За здоровье графини Берестовой Юлии Романовны, ставшей моей самой что ни на есть достойной наследницей!
Ольга громко ахнула, у Юлия Наумовича дрогнула рука, и наливка кровавым пятном растеклась по белоснежной скатерти, Андрей Александрович раскашлялся, прожигая графиню пламенным взором, Василиса робко улыбнулась, Анна Викторовна прятала улыбку, Антон Андреевич взором василиска следил за всеми присутствующими. Внешне спокойными и невозмутимыми остались трое: сама Юлия Романовна, старательно избегающая взгляда графа Солнцева, Яков Платонович да Варвара Тихоновна, первая ответно поднявшая свою рюмочку:
— За здоровье наследницы.
Юленька в ответ на приветствие вежливо улыбнулась, даже головой кивнула, не спеша угощаться наливочкой. Во-первых, в таком опасном деле ясная голова на плечах нужна, а во-вторых, кто знает, что в напиток заблаговременно добавили. Варвара питьё пригубила, за ужин принялась и лишь после того, как все в тарелки уткнулись, позволила себе спросить:
— Осмелюсь узнать, откуда Вы, сударыня?
— Из столицы, — Юлия Романовна надменно улыбнулась, — Вы там никогда не бывали?
— Не доводилось, — мягко ответила Варвара Тихоновна.
Такой краткой беседой и можно было бы закончить "пристрелку", да Юленька решила рискнуть. А что, двум смертям не бывать, одной не миновать, Яков Платонович с Андрей Александровичем после дела с неё всё одно голову снимут, так почему бы и не покуражиться?
Графиня Берестова демонстративно, так, чтобы все, кто за столом есть, приметили, осмотрела чистое, но поношенное платье своей собеседницы, процедила сквозь зубы:
— Оно и видно. Не с Вашими капиталами по столицам разъезжать.
Варвара смолчала, лишь побледнела сильно, Ольга же закраснелась, прожгла наследницу взором злым, Василиса ахнула, а Юлий Наумович пустился в длительное витиеватое философствование о том, что деньги суть яд для души бессмертной.
— Что же ты тогда, племянничек, от капиталов моих не откажешься? — усмехнулся Тимофей Тимофеевич. — Чай, одним из первых прибежал! Кстати, остальные-то родственнички где?
Ольга плечиком повела:
— Кто где. Кто в могиле, кого арестовали, а кто сбежал, точно крыса с корабля тонущего, за жизнь свою испугавшись.
— Ну вот и сократилось количество нахлебников, — господин Волков удовлетворённо улыбнулся. — Так и надо, а то ишь, слетелись, точно вороньё на пир кровавый. Думали, нужны мне? А вот фиг вам всем, — старик скрутил кукиш и потряс им над столом, — всё до последней полушки оставлю… — Тимофей Тимофеевич закашлялся, глотнул воды из стакана, — Юлии Романовне. Она и будет самой достойной.
— Так завтра с утра и духовную составим, — прощебетала Юленька, упрямо избегая взгляда графа Солнцева, — чего зря время терять?
— Добро, — старик решительно отодвинул от себя тарелку, с помощью лакея поднялся, — устал я от вас, братии комариной. Спать пойду.
— Сладких снов, дядюшка, — пропела Ольга, взмахивая длинными ресницами и томно потягиваясь, — право слово, дамы и господа, я тоже притомилась.
— Уж не Стёпка ли тебя томил? — похабно хохотнул Юлий Наумович. — А теперь, когда забрали его, кто будет тебя ночью греть да голубить?
— Уж точно не Вы, — фыркнула Ольга, решительно поворачиваясь к мужчине спиной. — Доброй всем ночи. Надеюсь, сегодня никто не умрёт.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — Юлия Романовна одарила всех ледяной улыбкой истинной королевы, — меня всегда утомляет общество провинциалов. Всего доброго.
Андрей Александрович решительно встал, чуть не уронив стул:
— Я провожу Вас, сударыня.
Графиня и пискнуть не успела, как её ручку положили на твёрдый, точно гранитный валун, локоть и повлекли из столовой с такой скоростью, что барышня с трудом поспевала ногами перебирать.
"А если я упаду, он меня так за собой и потащит?", — подумала Юленька и тут же упёрлась, останавливая безумный бег по коридору:
— Андрей Александрович, куда Вы меня тащите?
Подозрения, что граф Солнцев желает устранить конкурентку не было, равно как и страха, Юлия Романовна испытывала странное спокойствие рядом с этим сильным и вне всякого сомнения взбешённым мужчиной. Разум сие объяснить не мог, но сердце знало твёрдо: граф не обидит ни словом, ни делом, даже в пылу гнева.
Андрей резко огляделся по сторонам, затем втолкнул барышню в дверь, до коей они успели дойти и, не дав Юленьке даже дыхание перевести, прижал к стене, звучно припечатав ладони справа и слева от её фигурки.
— А теперь потрудитесь, сударыня, объяснить весь этот маскарад, — прошипел граф Солнцев, испытывая огромное желание поцеловать графиню Берестову и придушить её.
Юленька нервно облизнула губки, притянув к ним хищный взгляд Андрея и хрипло прошептала:
— Какой маскарад?
— С наследством, — выдохнул граф Солнцев, не отводя жадного взгляда от губ барышни и буквально силой удерживая себя от поцелуя.
Графия Берестова нервно плечами повела, делая тщетную попытку высвободиться и стараясь сохранять спокойствие:
— Не понимаю, о чём Вы.
— Вы не можете не понимать, что та, кого господин Волков объявит наследницей, подвергает свою жизнь риску, — Андрей Александрович чуть отодвинулся, но лишь для того, чтобы обнять девушку и прижать к себе. — Вот я и спрашиваю, зачем Вам это нужно?
— Отпустите, — возмутилась Юлия Романовна, но и сама поняла, что голос её прозвучал крайне неубедительно.
— Не раньше, чем Вы поведаете мне, сударыня, с какой целью рискуете своей жизнью, — отчеканил граф Солнцев.
— Вы меня компрометируете!
— Отличная идея, благодарю Вас. После того, как Вы будете скомпрометированы, я, как честный человек, непременно буду просить у Ваших родных благословения на наш брак.