События мелькают, как в калейдоскопе. Минут двадцать мы все стоим у ворот, встречая прибывающих гостей. Потом там остаются только Скотт с Ирэн и мамой, а все остальные проходят внутрь к накрытым столам и общаются с приглашёнными уже там.
Ко мне постоянно кто-то подходит, о чём-то расспрашивает или наоборот рассказывает, с кем-то знакомит или просит представить. То и дело встречаюсь издали взглядом с Майком, но не выдерживаю и отвожу глаза. Лишь отмечаю, что он и Мишель не ходят вместе парой, успеваю этому обрадоваться и тут же ругаю себя за такие мысли. Потом появляется Логан и сообщает, что невеста в пути. К этому моменту нервничают уже, кажется, все.
Скотт занимает место у алтаря в ожидании Эми. Гости с шумом постепенно рассаживаются по местам и затихают. Логан с Лиамом и Майком уходят на противоположную сторону дожидаться начала церемонии, а мы вдвоём с Мишель оказываемся в отведённой для подружек невесты каменной закрытой беседке, расположенной недалеко от входа в парк, где обычно прячутся от дождя влюблённые парочки. Мы с Майком бывали здесь не раз. Наверняка и Стив приводил сюда Мишель.
Мы с ней теперь абсолютно чужие, нам не о чём говорить. Кажется, любая тема чревата перерасти если не в ссору, то в новые взаимные упрёки или обиды.
— Наверное, я должна многое тебе объяснить, — нарушает молчание она.
— Переживу без твоих объяснений.
Мы сидим на белых пластиковых стульях, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Словно защищаемся друг от друга. Попросить прощение, чтобы завершить нашу последнюю ссору, оказалось гораздо легче, чем сохранить столь хрупкое, как первый лёд, перемирие. Только сейчас по-настоящему осознаю, насколько непреодолима образовавшаяся между нами за все эти годы пропасть. Теперь неважно, когда и с чего началось отчуждение. Лишь то, к чему мы обе пришли, имеет значение.
Пауза затягивается.
Мишель хмурится, покусывая верхнюю губу. Вздыхает. Отчаянно, обречённо.
— Знаешь, в чём наша проблема, Стэйс?
— Только одна? А ты стала оптимисткой.
— Мы никогда не говорили с тобой начистоту. С той самой аварии. Ты ведь помнишь вечеринку на моё семнадцатилетие?
Помню ли я?! Она что?.. Издевается? На языке крутится десяток язвительных ответов, но я ограничиваюсь простым кивком.
— Знаешь, почему я хотела вас поссорить?
— Удиви меня.
— Я тогда очень тебе завидовала, Стэйс.
Сдержать рвущееся наружу раздражение всё сложнее.
— Тоже мне новость! Тебе всегда нравился Майк и…
— Нет! Не в этом дело.
— Да ну? И в чём же, Мишель?
— Майк мне не нравился. Ну… В том смысле, чтобы что-нибудь с ним замутить. Мне всегда нравился Стив, ты же знаешь.
— Ага. Поэтому ты полезла с пьяными танцами и поцелуями к Майку. А теперь ты у нас почтенная миссис Бэ…
— На бумаге, Стэйс! Только на бумаге! — перебивает Мишель. — Но я сейчас не об этом. Можешь просто выслушать, не перебивая?
Мне не нужны её объяснения. Ни тогда, ни сейчас. Что это в итоге меняет? Ровным счётом ничего. Но я молчу, позволяя бывшей подруге выговориться.
— В то время я не влюблялась. Ты ведь помнишь? Я жила, как мотылёк, — она усмехается, взмахивает руками словно крыльями, — порхала с цветка на цветок в поисках вкусной пыльцы и удовольствий. И пока вы с Майком не начали встречаться, я даже не задумывалась о любви и отношениях. Было весело, меня всё устраивало. Пока ты не изменилась.
— Опять я виновата? Как мило.
— Ты стала другой, Стэйс. Как будто светилась изнутри. Майк тоже. Знаешь, вы были такие знакомые, родные и одновременно — совсем другие. Связанные в одно целое, где мне не осталось места. Я почувствовала себя ненужной, одинокой. И я испугалась. Не понимала, куда лезу и насколько всё бесполезно. Просто пыталась вернуть нас с тобой, нашу близость. Чтобы всё снова было как раньше.
— Офигеть! Поэтому ты повисла на Майке? Чтобы меня с ним поссорить?
— Да. Я хотела, чтобы ты увидела и… Ты ведь всегда была собственницей и параноиком, даже в детстве, — Мишель виновато улыбается. — Но я и представить не могла, чем всё кончится. Клянусь! Если бы я знала. Но я просто хотела, чтобы ты бросила Майка и вернулась ко мне. Глупо, знаю, — она тяжело вздыхает и опускает взгляд.
Глупо не то слово. Но ничего не меняет. И мне даже не жаль, что все эти годы я отказывалась об этом говорить. Предпочла оставить в прошлом, как советовал Логан и как просил Стив. Толку теперь от этих признаний?
— Джеки и Роберт разбились, твоя мать как с цепи сорвалась, Майк сходил с ума, Логан заболел. А ты избегала меня, — продолжает свою исповедь Мишель. — Это было тяжелее всего. Думаешь, я не понимала, что всё случилось по моей вине? Что Логан меня ненавидит, ведь это я убила его родителей. И чуть не убила тебя.
— Неправда. Он никогда такого не говорил. Он вообще никого никогда не обвинял.
— Не обвинял, но в душе. Он наверняка думал не раз, что всё могло сложиться иначе, если бы не я.
— Думал конечно. Мы все об этом думали. Но случилось, как случилось.
Если бы я осталась и выслушала Майка. Или хотя бы не выпрыгивала из машины. Если бы Майк остановился в другом месте или вообще никуда меня не повёз. Если бы не шёл дождь, если бы мы перенесли вечеринку, как собирались.
— Случилось из-за меня, Стэйс, — она смотрит мне прямо в глаза и кажется такой искренней. — Я притворялась, что мне плевать. Но на самом деле… Не знаю, что было бы со мной дальше, если бы не твой брат. Может, не так, как у вас с Майком, но у нас с ним тоже всё было по-настоящему.
— Стив очень любил тебя, — признаю я. — Знаешь, своей любовью он исцелил даже меня. Научил, как простить тебя и забыть тот вечер.
— Но ты не простила, — горько усмехается Мишель.
Пожимаю плечами. Это тоже теперь не имеет значения.
— Простила. Настолько, что хватало никогда об этом не думать и не вспоминать, пока полгода назад не узнала, что ты собираешься замуж за Майка. А теперь ещё это видео.
— Могу представить. Я видела… ну, эту запись… на телефоне, — бывшая подруга мрачнеет. — Ты никогда мне не поверишь, но я всё равно скажу — это не я.
— Не ты? И кто же тогда? Твой двойник?
Мишель виновато опускает глаза.
— На видео я. Но не я прислала его тебе. И записала тоже не я.
— Значит Майк? — Мне трудно сдерживать сарказм: — Или вы заказали съёмку заранее? Сделали несколько дублей.
— Да нет же! Кстати, я рассказала ему о нашей ссоре. И про запись тоже, — мямлит она. — Но мы оба не представляем, кто мог. И зачем.
— Вы оба значит. Прекрасно.
Не могу не заводиться. Не получается. Чувствую, как в животе всё переворачивается, а глаза снова застилает ревность. Где черти носят сестёр?! От дома до Сада десять минут езды.
Вскакиваю, нервно жестикулирую.
— Слушай, давай лучше сменим тему. Поговорим о… не знаю… О гладиолусах твоей мамы. Она всё ещё их выращивает? Расскажи мне об этом. Я хочу слушать про гладиолусы Клэр!
— Стэйс, я понимаю, ты злишься. Но мы должны разобраться! Должны выговориться, — Мишель поднимается следом за мной. — Только так сможем попытаться наладить…
— Да ничего мы не наладим! Ничего не исправим, понимаешь?! Давай просто обо всём забудем, ладно?
— Почему, Стэйс?
— Потому! Потому что я не имею права вмешиваться в ваши отношения! Не имею права никого винить! Я не хочу быть судьёй! Не хочу думать о вашем ребёнке, не хочу вообще думать про вас, пойми ты.
— Ребёнок не Майка! — опять перебивает Мишель, останавливая мои крики. И, видимо, предвидя следующий вопрос, поясняет скороговоркой: — Он не знает об этом. Я не хочу, чтобы знал.
— Что?..
— Я только хотела, чтобы у моего сына был хороший отец. Поэтому переспала с ним, поэтому вынудила его жениться. Но это всё не важно уже. Я люблю другого, мы разводимся. А Майк любит тебя. Всегда любил. Вы ещё можете помириться. Начать с начала.
Я открываю и закрываю рот, не в силах выдавить ни звука. Никак не получается выразить словами то, что чувствую.
Снаружи доносятся голоса. Мы с Мишель оборачиваемся.
В беседку заглядывает ещё один наш клон на сегодняшний вечер.
— Папа с Эми ждут у машины, — тараторит младшая сестра. — Ридж предупредит Бре… Логана. Мы с ним выходим первыми. Потом ты, — она смотрит на Мишель: — С Майком. Следом ты, — Дэниз переводит взгляд на меня, — и Лиам.
Дэниз исчезает так же внезапно, как появилась.
— Мы не договорили, Стэйс. Возвращайся сюда после церемонии, — Мишель хватает меня за руку. Умоляюще смотрит в глаза. — Пожалуйста! Всё так запуталось, но мы ещё можем исправить. Нам просто нужно поговорить. Во всём разобраться раз и навсегда. Ради Стива.
***
Всю церемонию я не могу сосредоточиться. Как в бреду иду за руку с Лиамом вдоль прохода до алтаря. С какой-то отрешённой рассеянностью наблюдаю за Эми, приближавшейся к нам под руку с отцом. Сестра заметно волнуется, но и это тоже я отмечаю на автомате.
Пока жених с невестой произносят клятвы, я почти не слушаю, растерянно пробегаюсь по лицам сидящих гостей. Мысленно перебираю общих знакомых, в кого могла бы влюбиться Мишель. Насколько могу ей верить.
Убеждаю себя, что не стоит возвращаться в беседку. Признаю раз за разом, что не смогу не вернуться. Начинаю ругать бывшую подругу и тут же корю себя, что на самом деле радуюсь фальшивому браку Майка, где даже ребёнок — не его. И не сразу понимаю, что священник только что объявил Эми и Скотта мужем и женой.
— Где-то минут через двадцать, — шепчет мне Мишель. — Приходи сразу после того, как поздравят молодых и начнётся фуршет.
Киваю в ответ. Я всё ещё не уверена, что хочу знать подробности. Но и не знать, когда услышала такой синопсис, тоже не хочу.
Сначала время тянется бесконечно. Потом, за поздравлениями и разговорами, я отвлекаюсь и теряю счёт минутам. А когда вспоминаю, понимаю, что прошло уже больше получаса.
Оглядываюсь — подруги нигде не видно. Наверное, она терпеливо ждёт меня в беседке. И направляюсь туда.
***
Где-то за гранью сознания мгновения превращаются в секунды, становятся минутами, летят дальше, а я продолжаю стоять, не в силах даже переступить через порожек. Глаза на автомате впечатывают в память каждую мелочь: безвольно обмякшие вдоль туловища руки с длинными матово-розовыми ноготками; задранный подол платья; неглубокая ссадина на голени; сломанный каблук на одной из позолоченных босоножек; посеревшее неподвижное лицо; перекошенный от страха или боли рот. На груди с левой стороны торчит воткнутый по самую рукоятку охотничий нож.
И кровь. Много крови. Тоненькой струйкой она стекает по губам и щеке Мишель, сочится из грубых, рваных порезов на обнажённой спине, алым ореолом растекается вокруг головы и дальше вниз к пояснице.
Мне нельзя ни к чему прикасаться. Да и вряд ли я могу спасти подругу, даже если она каким-то чудом ещё жива. С этой минуты Беседка влюблённых — место преступления. И единственное, что я должна теперь сделать — как можно быстрее вызвать скорую и полицию. Потом найти отца с мамой. И ещё родителей Мишель. Рассказать, что здесь произошло, в секунды разбить их мир вдребезги. Снова. Как уже было семь лет назад.
…Звякает больничный лифт. Металлические дверцы, подрагивая, разъезжаются в стороны. В ярко освещённом холле приёмного покоя пахнет лекарствами и ещё, едва ощутимо, сыростью.
Я, продолжая сжимать в руке сотовый, неуверенно делаю шаг вперёд и останавливаюсь. Моргаю, задерживая дыхание, и тут же судорожно выдыхаю — как мне кажется: шумно, со свистом. Успеваю подумать, что всё ещё не верю. Стив не мог. Только не он. В полиции наверняка напутали или…
За полукруглой регистрационной стойкой звонкой трелью взрывается телефон, и служащая, миловидная пожилая блондинка, что-то тихо говорит в трубку. Хмурится, встречаясь со мной глазами.
— Мисс Трупер?
Прячу сотовый в карман плаща, киваю.
Сзади доносятся громкие голоса. Из соседнего лифта, наверное, служебного, в спешке выскакивают два санитара, помогают третьему вытолкнуть в коридор каталку. На ней, неуклюже свесив перепачканную в крови руку, лежит мой брат.
В отчаянии бросаюсь к нему.
— Стив!
— Мисс! Мисс! Вам туда нельзя! — слышу вслед, но даже не собираюсь останавливаться.
Распихиваю санитаров, подскочив к каталке.
— Стив… — прижимаю пальцы брата к своей груди. — Стив.
Землистые веки дрожат, всегда смеющиеся голубые глаза больше не улыбаются. Пересохшие окровавленные губы едва слышно шепчут:
— Стэйси.
Кто-то хватает меня за предплечье, намереваясь увести, но я только сильнее цепляюсь за ладонь брата.
— Кто это… с тобой сделал?.. — всхлипываю, замечая, как его лицо, похожее на восковую маску, искривляется от боли. Машинально наклоняюсь к нему, телом закрывая от стоящих рядом людей.
— Майк… Осторожно… — успеваю прочитать по губам, когда на помощь санитарам приходит охранник.
— Мисс, вашему брату необходима срочная операция, — он тянет меня в сторону, вынуждая отпустить руку Стива. — Пройдёмте, пожалуйста, со мной. Ваша мать скоро будет…
В ушах опять звучит монотонный голос врача. Как семь лет назад, он снова и снова повторяет страшные слова, смысл которых доходит до меня не сразу: Стив не выжил. Нападавший не оставил ему ни единого шанса на спасение. Уже чудо, что его довезли до больницы — слишком большая потеря крови, задеты жизненно важные органы. Мой брат умер прямо на операционном столе.
А теперь Мишель.
Судорожно выдыхаю, ощущая, как ставший ледяным воздух дерёт мне горло, как проникает внутрь, впиваясь миллионом осколков. Потом оцепенение исчезает, выпускает меня из плена, выбрасывая яростной волной в безжалостную действительность. Медленно отступаю назад, собираясь выбежать из беседки, но в последнюю секунду замечаю, как дрогнули веки Мишель. В уши вонзается её обжигающий шёпот:
— Ты… пришла… хорошо… опоздала…
Бросаюсь к ней, падаю рядом на колени, нахожу пальцами её холодную руку, прижимаю к своей груди.
— Держись! Пожалуйста, только держись! Ты не можешь умереть, слышишь?!
Господи, ну почему она? Почему?! Да, я злилась, может, даже ненавидела Мишель, но никогда не желала ей смерти.
Взгляд выхватывает резную рукоятку ножа, и слова застревают в груди невысказанной болью, смешанной с ужасом. В голове тревожным эхом всплывает весёлый голос жениха, полтора часа назад насмехавшийся над тем, что в платьях подружек невесты, с одинаковыми причёсками мы с Мишель похожи на близняшек. Что, если нас перепутали? Что, если запланированной жертвой на свадьбе сестры должна была стать именно я, а подруга по нелепой случайности оказалась на моём месте?.. Что, если кто-то очень сильно не рад моему возвращению? Что, если?.. Если бы я пришла раньше, возможно, Мишель бы не пострадала. И сейчас на каменном полу в луже крови лежала бы я сама.
— Прости меня. Ты… Я не хотела. Клянусь, не хотела!
Но подруга, кажется, не слышит. Растерянно смотрит сквозь меня куда-то наверх. Сипло, со свистом хрипит:
— Майк… Осторожно… — Зрачки Мишель сливаются с радужкой и превращаются в чёрные бездонные дыры. Посиневшие губы дрожат, искривляясь в слабой улыбке. — Стив… Наконец-то. — Мутный взгляд гаснет, тёмные глаза стекленеют, превращая лицо в безжизненную маску.
— Нет, господи, нет… нет! — трясущимися руками пытаюсь нащупать пульс. Напрасно — сердце Мишель больше не бьётся.
Она мертва. Убита. Но я отказываюсь это принять, отказываюсь верить. Жду, что она снова заговорит, только ничего не происходит.