Карнавал сомнений - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 12

Глава 12

Кажется, в помещении не хватает воздуха несмотря на равномерное гудение ‎работающего кондиционера. Окон нет, только одна-единственная ‎металлическая дверь за спиной шерифа Лински.

Растерянно пробегаюсь взглядом по ‎однотонным тёмно-серым стенам комнаты для допросов, заставляя себя не думать о ‎том, что по-прежнему сижу в платье, насквозь пропитанном кровью Мишель. Раз уж ‎мне не позволили переодеться, придётся потерпеть. Хотя бы наручники сняли и ‎разрешили умыться после того, как взяли отпечатки пальцев. Доставлять ‎удовольствия шерифу ещё одной просьбой я не буду. Пусть считает, что я сломлена ‎и ‎испугана. По крайней мере до тех пор, пока сама не разберусь, чем же так насолила новому начальнику ‎полиции ‎Риверстоуна.‎

Слава богу, младший из Бэков не присутствует на моём допросе. Некоторые вещи ‎проговаривать при нём мне сложно, пусть позже он всё равно узнает, если уже не ‎наблюдает из соседней комнаты. По той же причине я отказываюсь от ‎адвоката, хотя Майк советовал дождаться отца. Нет уж, сама вляпалась, сама буду ‎выпутываться. С папой мне в любом случае предстоит поговорить откровенно и ‎наедине, без полицейских. Многое из того, что придётся объяснять и как-‎то оправдывать, им лучше не слышать.‎

Времени, проведённого в полицейской машине по дороге в участок, хватило, ‎‎чтобы вспомнить всё, собраться с мыслями и, как ни странно, сосредоточиться на главном. Лински с ‎подчинённым не ‎спешат, неторопливо задают вопросы по кругу. Явно ‎не просто так — скорее ‎всего ждут заключения коронёра и криминалистов.

‎— В каких отношениях ты находишься с мистером Логаном? ‎

— Брэдли Логан — мой близкий друг.‎

Я ‎старательно помогаю ‎тянуть время.

Пусть, в отличие от отца и брата, я выбрала ‎административное право, ‎общего курса по уголовному хватает с лихвой, чтобы знать — у ‎полиции всего несколько ‎часов предъявить мне официальное обвинение. На что бы ни ‎надеялся шериф, в его распоряжении будут в итоге ‎только косвенные улики, на которых ‎дело не построишь. Значит, рано ‎или поздно, ему придётся меня отпустить. Вот тогда я дам волю ‎эмоциям, слезам и переживаниям.‎ А пока надо держаться.

— Насколько близкий? — в тоне шерифа слышится неприкрытое ехидство. В ‎очередной раз появляется уверенность, что ему известно о вещах, которые по определению он ‎знать не может. ‎

…Я пошевелилась, шумно вздохнула. Вытянулась, отпихивая ‎подушку в сторону, лениво перевернулась на спину и окончательно проснулась. ‎Несколько секунд бестолково смотрела в потолок, силясь вспомнить, где ‎нахожусь. Не получалось.‎

‎— Доброе утро, — послышался справа сиплый, сонный, но всё равно легко ‎узнаваемый голос Логана.‎

Я обернулась, удивлённо таращась на лохматого, загорелого друга. Он ‎лежал рядом, на той же кровати совсем близко, на боку, под одним одеялом на ‎двоих, подперев голову согнутой в локте рукой. Как ни в чём не бывало улыбался.‎

‎— Логан, мы… Мы что?.. Мы нет!‎

‎— Ага. Мы очень даже да.‎

Я выругалась и резко села. В следующую секунду поняла, что ‎полностью обнажена, и стыдливо натянула пододеяльник по шею.‎

— Интересная реакция. Хотя что-то подобное я и ожидал от тебя ‎услышать, — насмешливо хмыкнул Логан. — Неужели так плохо было, зараза? ‎

‎— Я не… — Раздавать оценки или оправдываться, ‎убеждая, что совсем не это имела в виду, я не собиралась. Вскочила с постели, ‎потянув за собой одеяло и на ходу заворачиваясь в него. Слишком поздно поняла, ‎что зря, потому что Логан моментально оказался на кровати абсолютно голый. — ‎Чёрт, — я поспешно отвернулась. Молча уставилась в окно. Попыталась ‎вспомнить, что случилось накануне, но не вышло. Значит, точно набралась «по ‎горлышко». Позже, как уже бывало, память обязательно вернётся и выдаст всё в ‎мельчайших подробностях, хотя в данном случае я бы дорого дала, чтобы ‎‎«временная амнезия» не проходила никогда. — Ты что-нибудь помнишь? — наконец ‎решилась спросить я, продолжая тупо таращиться на зелёные лужайки пустого ‎парка за стеклом.‎

‎— Смутно. И это не повод забирать у меня одеяло.

Я изумлённо обернулась:‎

— Что? ‎

— Верни одеяло, говорю, — Логан рассмеялся. — Между прочим, прохладно. Тебе ‎тоже не рекомендуется топтаться босиком на холодном полу.‎

‎— Мы хотя бы предохранялись? — я вновь уселась на кровать‎, ‎старательно глядя другу в лицо, пока тот укрывался.‎

— Кажется, да. В крайнем случае, — он скорчил невинную физиономию, — я ‎признаю ребёнка.‎ Назовём его Терренс. Или Зак. Если будет девочка, то…

‎— Где мы? ‎

‎— Всё ещё в Сиэтле, — Логан снова бесхитростно ‎рассмеялся. — В каком-то отеле. Представляешь, забыл название. Но это ведь не важно? Наверняка ‎где-то тут написано, — он потянулся назад к тумбочке.‎

Какого чёрта?! Я в негодовании всплеснула ‎руками. Мы оба совершили этой ночью непростительную ошибку — ‎напились и переспали, а Логан ведёт себя так, будто ровным счётом ничего не ‎произошло.‎

—‎ Ты… можешь перестать это делать?

‎— Что делать?

‎— Естественно реагировать на идиотские поступки.‎

‎— А как я должен реагировать на идиотские поступки? — он сел.‎

‎— Сожалеть… не знаю… — Я перехватила его ироничный взгляд и смущённо ‎замолчала, сильнее кутаясь в одеяло.‎

— Зараз, — Логан наклонился, ласково провёл тёплыми пальцами по моей щеке. — ‎Наверняка в этом отеле где-то есть вкусный и, надеюсь, очень горячий кофе. И ‎лёгкий завтрак. Булочки, джем. Там, — он кивнул на окно, — красивая весна. ‎Мы можем одеться, перекусить, потом отправиться на прогулку по городу, как ‎собирались вчера. Затем вернёмся сюда пообедать или отправимся на шоппинг. ‎Или вообще никуда не пойдём. Можем оставаться здесь столько, сколько ты захочешь. Только, пожалуйста, давай вести себя, как взрослые ‎люди, а не как два идиота.

— Я пытаюсь, но… Это не просто, Логан. Я никогда не думала, что ты и я… А теперь…

— Что теперь? Предлагаешь вернуться по домам, никогда ‎больше не видеться, даже не разговаривать?

— Конечно нет.

— Тогда прекрати. Допустим, мы переспали. Никто не умер. Я бы даже ‎повторил, — он лукаво прищурился. — На трезвую голову, чтобы запомнить, как это… с ‎тобой. Может, то, что случилось, вовсе ‎не ошибка.‎

— А что же? Любовь? — насмешливо фыркнула я.‎

‎— Просто секс. Хороший, старый, добрый секс. Из которого вовсе не ‎обязательно создавать проблему. Поэтому я сейчас пойду в душ, а все разговоры будут потом, — Логан, ‎совершенно не стесняясь, слез с кровати. — ‎Ты, кстати, можешь присоединиться.‎

‎— Спасибо за разрешение, — ехидно бросила я вслед.

Пару минут сидела, ‎прислушиваясь к шуму льющейся воды в ванной. А потом неожиданно для себя поняла, что ‎не жалею. Ни о чём. Ни о том, что случилось ночью, ни о том, что хочу сделать ‎в данную минуту. Уж лучше ошибаться, но хотя бы изредка оживать, чем чахнуть ‎день за днём в ‎одиночестве и тоске.

Что ж, я не идеальна. И устала. А ещё измучена и несчастна. Похожа на ‎безликую тень. Так что, если хочется бездумно наслаждаться, чтобы снова ‎чувствовать себя желанной, красивой, я могу позволить себе такую роскошь. ‎Просто побыть сейчас соблазнительной женщиной. Без любви, без обязательств, ‎без размышлений и планов. Без будущего. И прошлого.

Логан прав. Хороший, старый, добрый секс с хорошим, старым, добрым ‎другом, которому можно доверять, как самой себе. Даже больше. К чёрту! Я и так слишком много ‎анализирую, ещё больше — сожалею. Обо всём сразу и заочно. И всё равно ‎ошибаюсь.

‎— Так-то лучше, — довольно улыбнулся Логан, когда я шагнула к нему в ‎душевую кабинку прямо под горячие струи.‎

Я недвусмысленно надавила на его плечи, прижимая Логана ‎спиной к кафелю. Коснулась поцелуем его груди, громко шепнула, опускаясь ‎ниже — на живот и дальше: ‎

‎— По-моему, вот так — ещё лучше.

Требовательный голос шерифа возвращает меня из воспоминаний:

‎— Ты не собираешься отвечать на мой вопрос? ‎

‎— Прости, задумалась. Прослушала, — вру с заискивающей ‎улыбкой. — Ты не мог бы повторить? ‎

— Насколько мистер Логан твой близкий друг? — вместо шерифа произносит ‎второй полицейский. Щуплый блондин, примерно одного возраста с Лиамом.‎

— Очень близкий. Почти как брат, — тщательно обдумывая каждое слово, ‎отвечаю я. — Мы вместе выросли. Его родители с детства дружили с моими, а ‎потом он практически жил у нас до совершеннолетия, — с вежливой улыбкой ‎поясняю: — После их смерти, согласно завещанию, мама официально оформила ‎апотропус и стала опекуном Брэдли.‎

‎— Поэтому мистер Логан встречал тебя с женихом в аэропорту позавчера? — ‎интересуется шериф, продолжая буравить хмурым взглядом.‎

‎— Не совсем понимаю, какой смысл ты вкладываешь в слово «поэтому», — ‎пожимаю плечами. — Боюсь, ответить на этот вопрос может лишь сам мистер ‎Логан. Лично я понятия не имею, почему именно он приехал за нами в аэропорт.‎

— Неужели не спросила? — многозначительно ухмыляется Лински. — Вы же ‎такие близкие, хорошие друзья.‎

Сейчас он вызывает сильное желание ему врезать. Со всей силы, кулаком по ‎физиономии, чтобы надолго стереть с лица поганую ухмылку. В голове назойливо ‎крутятся слова Майка о том, что он понимает, как чувствует себя шериф, а вместе с ‎ними мелькает нечёткая догадка-объяснение, однако ухватиться за ‎неё и развить мысль не получается.‎

— Именно поэтому не спросила. — Я заставляю себя проглотить раздражение ‎и улыбнуться. Нельзя поддаваться. Если сейчас потеряю самообладание, наговорю ‎такого, что отправлюсь прямиком в «Эдмонту». — На самом деле я ожидала увидеть в ‎аэропорту одну из своих сестёр. Дэниз. Но, видимо, планы в последний момент ‎изменились. И, кстати, — чтобы увести от скользкой темы отношений с Логаном, признаюсь: — Мистер Спенсер не совсем мой жених. Не настоящий.‎

— В каком смысле ненастоящий? — Глумливая улыбка исчезает. Лински ‎хмурится и наклоняется вперёд, скрещивая на груди руки.‎

— В прямом, — продолжая натянуто улыбаться, поясняю я. — Мы не ‎состоим с мистером Спенсером в любовной связи. И никогда не состояли. — Рано или ‎поздно они обязательно допросят и его. Не факт, что Ридж солжёт. И не ‎должен. В конце концов теперь, когда речь идёт об убийстве, а его так называемая ‎‎«невеста» объявлена главной подозреваемой, наш глупый обман — не просто невинная ‎ложь во спасение. Уж лучше я признаюсь первой и избавлю его от необходимости лжесвидетельствовать. — Ридж Спенсер — всего лишь мой друг и ‎сосед в Торонто. Я попросила его об одолжении поехать вместе со мной на свадьбу ‎сестры.‎

— Значит, — встревает в разговор щупленький помощник шерифа, — вы признаете, ‎что обманули… — он замолкает, видимо, мысленно подбирая правильную «целевую аудиторию» для ‎моей лжи.‎

‎— Я признаю, что несколько преувеличила нашу с ним связь в глазах своей ‎семьи. Понимаете, — я, не сдержавшись, горько усмехаюсь. Ирония судьбы. Боялась, что пьяный ‎Ридж проговорится Майку, а в итоге рассказываю об этом сама и не где-нибудь, а в ‎полицейском участке на допросе: — В определённом возрасте при определённых обстоятельствах ‎незамужней женщине приходится идти на ухищрения, чтобы избежать ‎дотошных расспросов родственников о своей личной жизни, особенно, если такая женщина присутствует ‎на свадьбе младшей сестры и не собирается замуж в ближайшем будущем.‎

‎— Так. Значит, — шериф мрачно глазеет на меня. ‎Складывается впечатление, что он изо всех сил старается добавить новый кусочек ‎пазла в общую схему и так, чтобы тот не разрушил общую картину. Но судя по ‎недовольной гримасе у Лински не получается. — Что именно ты пыталась скрыть о ‎своей личной жизни? ‎

‎— Её полное отсутствие.‎

— Кто ещё знал об этом обмане? ‎

— Надеюсь, никто, кроме Эми. Это мо…‎

‎— Я в курсе, кто такая Эми, — перебивает шериф. Переглядывается с помощником. Тот ‎едва заметно кивает и выходит. — Хорошо, — продолжает он, когда ‎мы остаёмся одни в комнате. — Давай вернёмся к сегодняшним событиям, — Лински ‎пробегается глазами по собственным записям от руки на обычном, печатном листе, ‎вложенным в бумажную папку. Пытливо смотрит на меня: — В каких отношениях ты ‎состоишь с мужем убитой — Майком Бэком? ‎

‎— Ни в каких.‎

— Неужели? — саркастически протягивает Лински, и желание отходить его по ‎физиономии вспыхивает с новой силой. — Я слышал, у вас, напротив, очень богатая ‎история.‎

— Мы встречались. Собирались пожениться, но расстались семь лет назад, и я уехала в ‎Торонто, — холодно бросаю я. Не то чтобы не догадывалась, что в конечном ‎итоге придётся обсуждать и это тоже, но удовольствия от процесса не получаю. — Вот ‎и вся наша богатая история. С тех пор мы с Майком ‎не общались и не виделись. Встретились позавчера, когда он привёз с мальчишника ‎Риджа к нам домой.‎

‎— Почему вы расстались? — Тон, каким шериф задаёт вопросы, подсказывает, ‎что эта часть допроса ему определённо доставляет удовольствие. О себе ‎такого я сказать не могу. Как выразился Скотт, сейчас мы топчемся на самой больной моей ‎мозоли.‎

‎— Это не имеет отношения к тому, что случилось с Мишель. Я не…‎

‎— А, по-моему, имеет, и самое прямое, — грубо перебивает Лински. Ударяет по ‎столу кулаком, невольно вынуждая меня вздрогнуть. Его глаза, как совсем ‎недавно в беседке, опять наливаются безумным и плохо контролируемым гневом: — ‎Здесь я решаю! Ты отвечаешь на вопросы! Ясно? Почему вы, чёрт побери, ‎расстались? ‎

У меня получается выдержать его взгляд. Страха нет, зато появляется ‎стойкая уверенность: для шерифа гибель Мишель — не просто жестокое преступление, ‎каких за всю историю Риверстоуна не случалось, не считая убийства Стива. Это что-то ‎очень личное.‎

В памяти всплывает последний разговор с подругой.

— Теперь я люблю другого ‎мужчину и собираюсь развестись, — заявила Мишель.

Следом спокойный, без ‎намёка на раздражение или злость голос Майка:

— Я понимаю твоё горе, Брайан.

А затем ‎язвительный, переполненный болью и ненавистью выпад шерифа:

— Тебе бы ‎хотелось, правда, Майки? ‎Чтобы всё начать сначала, да? Исправить недоразумение ‎под названием «брак»‎!

И пазл складывается.‎

Брайан Лински и есть тот самый мужчина, ради которого Мишель собиралась ‎развестись. А Майк, конечно же, обо всём знает или догадывается и с точки зрения полиции прекрасно ‎подходит на роль мстительного, ревнивого мужа, убедившего любовницу избавиться ‎от назойливой, неверной жены, вместе и разом решить все проблемы. Это объясняет злость, ‎граничащую с ненавистью к нам обоим, потому что в глазах шерифа, ‎заставшего нас в обнимку у тела убитой любимой женщины, виноваты только мы с ‎Майком. А чтобы увидеть всю иррациональность версии, её нелогичность, он ‎должен, как минимум, успокоиться, осмыслить и пережить случившееся.‎

‎— Мы расстались, потому что после гибели брата я была… несколько не в себе.

С кем бы Майк не поделился моими последними ‎откровениями, от меня никто не получит подтверждения. Я буду всё отрицать. Да, ‎я была не в себе. Да, запуталась и слетела с катушек. Именно так, как уже считает ‎добрая половина города и только уверится в этом, услышав, кого задержали за ‎убийство Мишель. В конце концов данные об обращении к психологу, рецепты на ‎сильные антидепрессанты легко подтверждаются. Пусть лучше проверяют, насколько ‎прошлое могло повлиять на настоящее, пусть проводят психическую ‎экспертизу на мою вменяемость. На всё это понадобится время, за которое, вполне ‎возможно, шериф успеет трезво взглянуть на ситуацию. Или же появятся упрямые ‎факты, улики, которые он отрицать не сможет и откажется от идиотской версии.‎

— Что вы делали вместе с мужем погибшей в беседке? ‎

Переживали одно из страшнейших мгновений в жизни — то, что я могла была ответить, и это была бы самая настоящая правда. Стояли, ‎обнявшись, рядом с телом Мишель — другая правда, которую увидел шериф, и ‎которая прекрасно вписывается в его бредовую теорию.‎

‎— В тот момент я плохо соображала, что происходит. Даже не заметила, ‎когда Майк появился. Но, — я встречаюсь взглядом с полицейским, уверенно ‎добавляю: — Ни один из нас её не убивал.‎ Это я помню точно.

— Говори за себя! — озлобленно бросает Лински.‎

— Хорошо. Я не убивала. Когда я пришла в беседку, Мишель ‎уже была ранена. Майка там не было, — твёрдо добавляю: — Значит, он тоже не ‎мог этого сделать.‎

‎— Он мог выйти как раз перед твоим приходом, а затем вернуться.‎

— Зачем?‎

— Чтобы убедиться, что… жертва мертва, — с запинкой произносит шериф. Пожимает ‎плечами, цинично хмыкая: — Или добить. Надеюсь, он сам всё расскажет. Хотя ‎настоятельно рекомендую тебе сделать это первой.‎

‎— То есть, — я решаю озвучить догадку: — Ты считаешь Майка убийцей, но ‎арестовал меня, чтобы я обвинила во всём его? По-твоему, мы — сообщники?

— Мой опыт не раз подтверждал, что влюблённая женщина готова пойти ради ‎любимого на очень и очень большие безумства. Врать, скрывать улики, покрывать ‎преступление — сущая мелочь, — он буравит меня пристальным взглядом.‎

Чёрт, дорого бы я дала сейчас, чтобы знать наверняка, что известно Брайану ‎о нашем с Майком прошлом. Да и о настоящем тоже. Вполне возможно, Майк поделился ‎вчера с Мишель правдой об истинной причине расставания. Почему нет? Она ведь ‎рассказала ему про видео. Может, они и не были идеальными супругами, но врагами ‎‎— вряд ли. В любом случае, мне не стоит показывать, насколько я в курсе событий ‎и жизни Бэков. Тем более упоминать про возможный развод, не исчезнувшие ‎чувства, неизвестно от кого неизвестно почему не родившегося ребёнка Мишель, ‎которого Майк считал своим. Я — чужая в городе. Ничего не знаю и узнавать не ‎планировала. Приехала только на свадьбу и собираюсь вернуться в Торонто. Конец ‎истории. Не хватает, чтобы нелепыми откровениями я только усилила подозрения ‎в адрес Майка.‎

— Я не настолько влюблена и уж точно не безумна. Поверь, сомнения на этот ‎счёт были, но я их ликвидировала. У меня даже справка есть. Для работы. Я ведь ‎тоже адвокат, как и вся моя семья, — говорю я. Уверенно, чётко, холодно ‎добавляю: — Не в моих правилах нарушать закон. Поэтому, если бы я была уверена, что ‎Майк — убийца, я бы не стала его покрывать. Мишель — подруга детства, бывшая ‎невеста брата. Я бы…‎

‎— Поверь, я наслышан о вашей нежной дружбе, — зло хмыкнув, перебивает шериф. — ‎Напомни, по какому поводу вы поругались позавчера? ‎

‎— А, — испуганно начинаю я, но затем вспоминаю, что сама ляпнула о ссоре в беседке. ‎Было бы странно, если бы Лински пропустил такое немаловажное признание мимо ‎ушей. — Мы обе были пьяны. Слово за слово, всплыли старые обиды. — Про видео я не скажу ни слова. По крайней мере, до тех пор, пока не буду ‎уверена, что шерифу известно и про него тоже. — Мишель считала, что я её предала, ‎когда уехала из города и начала новую жизнь. Я думала иначе.‎

‎— Поэтому она залепила тебе пощёчину? — с неприкрытым злорадством ‎интересуется шериф. Кажется, у него неплохо получается направлять горе ‎мужчины, только что потерявшего возлюбленную, в русло едва сдерживаемого гнева ‎и едких насмешек.‎

— Она влепила мне пощёчину, потому что я назвала её шлюхой, — теперь уже ‎я злорадно смотрю на побледневшего шерифа. — В тот момент, когда Мишель ‎пыталась уверить меня, что всегда любила только моего брата, это единственное, что ‎пришло мне в голову. Впрочем, теперь я сожалею, что не поверила, ведь Мишель ‎умерла с его именем на губах. Так что она действительно любила одного Стива, — ‎последнее предложение проговариваю совершенно искренне. Что бы ни происходило ‎в жизни бывшей подруги, но, умирая, она думала только о двух мужчинах, и имени ‎Брайана Лински среди них не прозвучало. — Признаю, что между нами ‎существовали некоторые разногласия. Именно их мы и собирались обсудить, для ‎этого договорились встретиться. Жаль, слишком поздно.‎

‎— Майк Бэк тоже собирался присутствовать при вашем разговоре? — с ‎ощутимым презрением спрашивает шериф.‎

— Нет, насколько я знаю.

— Тогда как ты объяснишь, что он тоже пришёл и так… кстати… Может быть, ‎даже принёс с собой нож? ‎

‎— Майк не… — Не важно, как и почему там оказался Майк. Я ‎видела его глаза в тот момент. Я уверена: он — не убийца. Но не только Майк появился в ‎беседке очень «кстати». Однако готовый сорваться с губ вопрос-подозрение не успеваю озвучить шерифу.‎

В комнату без стука входит белобрысый помощник. ‎Бросает на меня хмурый взгляд, жестом подзывает шерифа. Лински нехотя встаёт, и они ‎вместе исчезают за дверью. Правда, буквально через несколько секунд возвращается Брайан. Раздражённо швыряет на стол новую ‎папку, падает обратно на стул, скрестив на груди руки, и откидывается на неудобную ‎спинку. Выдержав паузу, встречается со мной взглядом: ‎

— Только что пришли результаты экспертизы. На ноже, которым, по всей ‎видимости, убили Мишель, нашли кое-что ещё, — шериф замолкает.‎

‎— Отпечатки пальцев?! — вырывается у меня. — Вы знаете, кто — убийца? ‎

‎— К сожалению, нет, — качает головой Лински. — Но у нас есть повод считать, ‎что тем же самым оружием был убит и твой брат.‎

— Что?..

Только сейчас осознаю, что всё это ‎время с момента появления шерифа в беседке я думала об одном — Майк не ‎мог убить Мишель, — и совершенно не задумывалась. По-настоящему не ‎задумывалась, кто же мог. И почему. Было ли убийство Мишель связано с ‎гибелью Стива или даже должно быть связано, ведь так больше никто не погибал в родном ‎городе. Оказалось, что да. У полиции есть веские доказательства — его ‎кровь на воткнутом в грудь Мишель охотничьем ноже. Это единственное, что они ‎могли обнаружить за такой короткий срок.‎

‎— В связи с новыми уликами, — тон шерифа меняется. Теперь в нём не ‎слышатся нотки злобы или ненависти. Обычный, ровный, бесстрастный голос ‎полицейского. — Я должен возобновить дело об убийстве твоего брата. Конечно, я ‎официально сообщу об этом твоим родителям. Позже. Мне необходимо ещё кое-что ‎проверить. В данный момент ты свободна, но тебе запрещено покидать пределы ‎Риверстоуна. Так что с возвращением в Торонто придётся повременить. Твоему другу ‎мистеру Спенсеру — тоже. Конечно, он получит официальное уведомление после ‎допроса. Ещё нам понадобятся твои вещи.‎

— Какие вещи?

‎— Платье и туфли. Для экспертизы, — объясняет шериф. — Я попросил привезти тебе ‎другую одежду, чтобы ты переоделась. Потом ты можешь возвращаться домой. ‎Завтра будут готовы результаты вскрытия, и нам снова придётся тебя допросить.‎

Машинально киваю, почти не слушая дальнейшие разглагольствования ‎Брайана. Меня больше не считают убийцей, но сейчас это почему-то совсем не имеет ‎значения.

«Майк хочет возобновить дело об убийстве твоего брата. Но ты же знаешь, ‎так просто это не ‎сделать. Нужны веские основания. С точки зрения старого шерифа ‎оно отправлено в ‎архив и закрыто за неимением улик. Новому нужны причины», — ‎проносятся в голове недавние слова Скотта.

Что ж, теперь причин ‎предостаточно.