…Я проснулась с головной болью. Не сильной, но достаточно ощутимой, чтобы минут пять безуспешно уговаривать себя отпихнуть в сторону развалившуюся под боком кошку и вылезти наконец из-под тёплого одеяла. И хотя улеглась вчера гораздо раньше, чем обычно — задолго до полуночи — я совершенно не выспалась. Сначала мешали доносившиеся снизу звуки веселья, потом внеплановый праздник «свободной любви» перебрался из гостиной в комнату брата напротив. Бывшая подруга явно нацелилась дойти до «финала» победительницей, и чем закончится их вечер, угадать было не сложно. Вот только «уменьшить громкость» не додумались или не захотели. Стив тоже хорош! Неужели не понимает, что Мишель здесь лишняя?! Но нет… Стоило родителям уехать в Ванкувер, как из всех девушек, увивающихся за ним в школе, братец приволок домой именно эту суку!
Я зевнула, потянулась за мобильником. Ночью я буквально закидала Майка смсками, и на последние он наверняка отвечал рано утром.
Маккензи тут же подскочила, бодро прошлась по краю постели и уставилась на меня во все свои изумрудные глазища.
— Жрать просишь, да? — Я села, торопливо пробегаясь по новым сообщениям и отвечая на все разом в одном.
Я так до сих пор и не определилась, рада ли я или огорчена, что именно в этот уикенд Майку пришлось везти Лиама на школьные соревнования по плаванию в Калгари. С одной стороны, жутко соскучилась и мечтала провести вдвоём с ним целые выходные. Нам и так требовалось проявлять чудеса изобретательности, чтобы встречаться тайком от всех после школы. С другой стороны, последний раз, когда мы собрались в похожем составе, закончился плачевно для всех. К тому же, одна только мысль наблюдать Майка в непосредственной близости от Мишель отзывалась в желудке болезненным спазмом, пусть я безоговорочно верила в его версию событий на вечеринке. В любимом я больше не сомневалась ни капли, а вот новоиспечённую подружку брата хотелось размазать по стенке ровным слоем. Злость никуда не исчезала, а обида медленно, но верно превращалась в ненависть. И я ничего не могла с этим поделать.
Миссис Грей, школьный психолог, к которому директриса направила принудительно чуть ли не весь класс, настоятельно советовала набраться смелости и откровенно поговорить лицом к лицу с «обидчицей», чтобы разобраться в случившемся, но я упрямо отказывалась. Я абсолютно не горела желанием выслушивать оправдания или сбивчивые объяснения Мишель, и так или иначе заново переживать всё, что произошло тогда, в который раз прокручивая в голове проклятый вечер. Не верилось, что я способна доверять той, кто так жестоко и подло обошлась со мной. Или хотя бы попытаться. Что вообще когда-нибудь буду готова её простить. Такое — не прощают. Никогда. Предательство искупается только смертью. Но, к сожалению, с моста на камни слетела вовсе не Мишель.
Разбитое стекло не склеить, Джеки и Роберта — не вернуть. Причины уже не имели никакого значения, и тратить на них время я не желала. Вместо этого предпочла стереть подругу из своей жизни и вполне успешно делала вид, будто той никогда не существовало, как и нашей дружбы. Так было проще справиться и похоронить в памяти если не «что», то хотя бы — «как» и «почему» случилось. Поэтому я сменила шкафчик, отказалась от всех совместных проектов и курсовых и даже в школьных коридорах между уроками на пару с Майком старательно избегала разговоров с Мишель или встреч ненароком.
Маккензи негромко, но требовательно мяукнула, отвлекая от размышлений и напоминая, что сегодня, как и всегда, когда родители с сёстрами уезжали на выходные, именно на меня возложена великая честь кормить Её Высочество.
— Ладно, ладно. Встаю уже.
Кошка, кажется, только этого и ждала. Моментально соскочила с кровати и замерла под дверью, которую накануне пришлось плотно закрыть, иначе никак не удавалось заснуть. Нетерпеливо обернулась, снова мяукнула. На этот раз громко, настойчиво, явно давая понять, что не позволит себя игнорировать. Если сейчас же не покормить, вернётся, будет сначала тереться мокрым носом в ладонь и урчать, а потом пустит в ход «тяжёлую артиллерию» — начнёт царапаться и прикусывать пальцы.
Я нехотя накинула на пижаму шёлковый халат и вышла в коридор, одновременно прислушиваясь. Кажется, остальные ещё спали или успешно делали вид. Внизу тихо шелестел телевизор. Наверное, забыли выключить — вряд ли кто-то его смотрел в десять утра, если учесть, что в пять в доме ещё кипела жизнь. Я лениво побрела к лестнице. Маккензи бежала впереди, целенаправленно на кухню, к холодильнику и миске, как вдруг на последней ступеньке замерла, будто наткнулась на невидимую преграду, а потом неожиданно зашипела, выгибая дугой спину. Я тоже остановилась. Несколько секунд удивлённо смотрела на вздыбленную шерсть, потом осторожно подхватила животное на руки и спустилась в холл.
В гостиной на диванчике у окна вальяжно развалилась Мишель, только вместо вчерашних чёрных леггинсов и белого вязаного свитера с широким открытым вырезом — ярко-розовая фланелевая пижама Эми, а длинные, распущенные тёмные волосы собраны в озорной хвостик на макушке. На ногах — огромные мягкие тапочки-собачки, тоже розовые и принадлежавшие моей средней сестре. В руках — миска с кукурузными хлопьями. О завтраке для мисс Брукс точно можно не беспокоиться.
Я бросила на неё хмурый взгляд. Выбранная тактика «молчания» сегодня не спасёт, и целенаправленно игнорировать «подружку» долго не получится, если, конечно, не запереться в своей комнате, как постоянно делает Логан. Мишель же лучезарно улыбалась и как назло продолжала вести себя так, словно ничего ровным счётом не изменилось. Вообще. Не было ни аварии, ни гибели родителей Брэдли. Как будто не она пьяная вдрызг висла на Майке полтора месяца тому назад, не из-за неё мы поругались и уехали с вечеринки, а потом случилось то, что случилось. Как будто не ей, заявившейся в больницу, стоило мне прийти в сознание, прямо с порога не очень вежливо, но доступно объяснили, что нашей дружбе конец. Как будто она и понятия не имела, что с тех пор Логан разучился улыбаться, не появлялся в школе, пропускал тренировки и почти не выходил из своей комнаты, а Майку приходилось держаться за пушечный выстрел от нашего дома.
— Доброе утро, — невозмутимо поздоровалась Мишель, встречаясь со мной взглядом. — Или не доброе. Мы что? Совсем не дали выспаться своими криками?
— Угу, не дали, — еле сдерживая рвущееся наружу раздражение, резко ответила я.
Маккензи вдруг низко, утробно завыла, начиная отчаянно вырываться. Через мгновение у неё получилось — несильно поцарапав мне руки, кошка спрыгнула на пол и удрала обратно к лестнице. Проследив за спасающимся бегством животным, я мрачно обернулась к бывшей подруге.
«Кажется, ты ей больше не нравишься. Мне тоже», — мысленно добавила я.
— Прости. Мы не хотели… сильно шуметь, — Мишель отправила в рот ложку хлопьев и уставилась на экран, где Келли спорила с Бренданом о деталях предстоящей свадьбы. — Вот сволочи! Наобещали с три короба. Финал восьмого сезона всех удивит, бла-бла-бла. И чему я должна удивляться?! Лучше бы спать осталась, — с набитым ртом заявила она.
Ага, точно. Определённо лучше. Особенно, если бы спала у себя в кровати! Я продолжала буравить Мишель взглядом. Выслушивать объяснения, какого чёрта «подружка» делает в гостиной и почему не свалила с утра пораньше к себе домой, как, впрочем, любые разглагольствования из уст Мишель совершенно не хотелось. Зато высказаться откровенно, не стесняясь в выражениях, я была совсем не прочь. Но она то ли не замечала, то ли умело делала вид. На лоснящейся от удовольствия ненавистной роже — ни грамма косметики, вины или раскаяния:
— Фу! Весь сериал испоганили! Невозможно смотреть.
Я молча передёрнула плечами. «Беверли Хиллс» давно утратил актуальность, и в данный момент события на экране волновали меня меньше всего. Мишель же хотелось выставить на улицу пинками, а потом тщательно вымыть всё здесь с хлоркой. Может быть, даже сменить диван. Однако на наши крики обязательно спустится брат, ссориться с которым я не собиралась. Тем более, беспокоить Логана. Уж точно не из-за этой подлой, наглой шлюхи, пусть её присутствие и бесит до зубного скрежета. О чём только Стив думал? Или чем. Явно не головой, а совсем другим местом! Но если без «разбора полётов» не обойтись, я обязательно его устрою и прочищу братцу мозги. Позже и без свидетелей.
Я демонстративно развернулась и направилась на кухню, машинально отмечая, что в гостиной царит идеальный порядок. Ни тебе пустых стаканов из-под сока, ни бокалов, ни тарелок, ни недоеденной вчерашней пиццы. Следов пиршества не нашлось и на кухне. Кто-то был очень занят этим утром, наводя в доме чистоту. Неужели Мишель? На неё не похоже — даже в лучшие времена подруга не проявляла такой инициативы. Обычно её роль на вечеринках сводилась к двум задачам — как можно быстрее нажраться и перепихнуться. «Расширить половой кругозор», как говорила она сама. Может, сейчас пытается загладить вину за ночной кутёж с братом?
Я задержалась в проёме и обернулась. Мишель продолжала поглощать кашицу из хлопьев и пялиться в телик. Весь её развязный видок никак не вязался с уборкой и попыткой подлизаться. У Стива, что ли, проснулась совесть? Привёл всё в порядок и вернулся в постель досыпать? Верилось с трудом. На подобные подвиги брат мог пойти только в случае крайней необходимости или под дулом пистолета.
Я неторопливо насыпала кошке корма и, поскольку сомневалась, что та рискнёт спуститься на кухню в ближайшее время, собралась отнести миску в спальню родителей — убежище Маккензи по умолчанию. В этот момент в холле несильно хлопнула входная дверь, послышались чьи-то шаги, а следом — недовольный голос Логана:
— Ебать, Брукс! Ты всё ещё смотришь эту муть?!
Я была готова поклясться, что в его тоне звучит едва сдерживаемый гнев, и вряд ли он вызван приевшимся сериалом. Неужели игра «в молчанку» закончилась?
— Если не нравится, можешь переключить, — ответила Мишель заискивающим, елейным голоском, какого не слышала у «подруги» ни разу за все годы знакомства. — Могу вообще выключить. Если тебе мешает.
— Мне не мешает. Но твоим мозгам точно вредит. Стив ещё спит?
— Ага. Зато Стэйс уже встала. На кухне возится.
Я была уверена, что Логан, как обычно, сразу поднимется к себе. Но ошиблась. Из холла послышались приближающиеся шаги, и я окончательно растерялась. Опустила миску на пол, носком тапка судорожно отпихнула в сторону, отчего та отлетела к холодильнику и со звоном ударилась о дверцу. Часть корма, конечно же, рассыпалась вокруг, пачкая светлый ламинат. Ладно, потом разберёмся.
Шепча под нос проклятья, я зачем-то плюхнулась на табуретку. Подтянула согнутые колени к груди, обхватила их руками, пытаясь принять невозмутимую позу. Но стоило Логану появиться в дверях, как я тут же выпрямилась, напряглась и неуклюже замерла, свесив ноги.
— Как жизнь? — сухо осведомился он, останавливаясь в проёме и глядя прямо в глаза.
— Н-н-нормально, — Я хотела добавить привычное «А у тебя?», но поперхнулась неуместным, казавшимся сейчас грубым, даже диким вопросом.
Мы не разговаривали с того самого вечера, когда после похорон Логан пришёл к нам домой от Майка. Один, в тонкой весенней куртке, босиком, в мороз, прямо по снегу. Абсолютно неадекватный. Вдобавок, порезал ступни, прогулявшись, как заправский йог, прямо по острым осколкам разбившейся вазы.
А потом заболел — сильно и надолго. Полторы недели провалялся с температурой под сорок, не вставал и практически не ел. Сначала родители хотели отвезти его в больницу, но потом решили, что дома Брэдли будет всё-таки лучше. Мы с Эми и Стивом по очереди дежурили у его постели по вечерам, ночью нас сменял отец, а днём — мама.
Почти каждый день его заходила проведать Ирэн, чуть реже — Патрик со Скоттом и родители Мишель. Её отец, лечивший всю нашу семью, как и Логанов, исправно ставил Брэдли капельницы, делал уколы, но при этом утверждал, что медицина в данном случае бессильна. Мол, Логан должен захотеть выздороветь сам, нам же пока остаётся только молиться и надеяться на лучшее. А тот не спешил приходить в себя, находясь в прострации между сном и реальностью.
Часто, особенно по ночам, бредил, иногда звал родителей, но обычно его слова почти не удавалось разобрать. Я, к своему стыду, не особо стремилась — боялась, что однажды услышу что-то такое, от чего будет не отмахнуться и с чем не смогу справиться. Я и так не знала, куда деваться от постоянно грызущего чувства вины. Да и выглядела я едва ли лучше друга — бледная, осунувшаяся, потерянная. С той лишь разницей, что заставляла себя ходить на занятия в школу, правда, только для того, чтобы иметь возможность видеться с Майком, который тоже напоминал зомби.
А потом Логан выздоровел. Так же неожиданно и стремительно, как и заболел. Проснулся в день рождения Дэниз с нормальной температурой и попросил маму приготовить ему любимый завтрак — нарезанный кубиками жареный картофель с кусочками бекона. Только проще не стало. С тех пор он почти не выходил из своей комнаты и едва обмолвился с кем-то из нас парой слов. Сначала это напрягало, позже — все привыкли, смирились и больше не лезли с расспросами, решив дать Брэдли время.
И вот теперь он, исхудавший, бледный, с непривычно отросшими тёмно-русыми взлохмаченными волосами, в сером спортивном костюме с чёрными вставками, в таких же кроссовках и с торчавшими из кармана белыми наушниками от плеера, стоял в каких-то полутора метрах на той же самой кухне, где мы говорили в последний раз. Смотрел в упор, не моргая и без тени улыбки, отчего становилось совсем жутко. И продолжал беседовать со мной:
— Что делаешь?
— Ничего. Жду, пока вода закипит. Для кофе. Хочешь?
Логан бросил быстрый взгляд на чайник, тот даже не был включён. Скользнул глазами по пустому, прозрачному стеклянному кофейнику, стоявшему в углу у хлебницы.
— Ясно, зараза, — он хмуро посмотрел на меня. Потёр пальцами переносицу, сделал шаг вперёд, протягивая руку. Я вздрогнула, отшатнулась в сторону, пригибаясь, как от удара. — Ты… что? Ты меня боишься?..
— Я… — я замолчала, опуская глаза в пол и пытаясь понять, что же так напугало: позабытое детское прозвище, прозвучавшее сейчас как никогда грубо и обидно, или резкое движение. — Да… не знаю. Наверное.
— Прости. Не надо. Я ничего тебе не сделаю, — произнёс Логан. — Но ты права, я — зол. Немного. Возможно… на всех. На весь мир. Хотя не понимаю, почему. У меня ведь нет для этого оснований. Мир ничего мне не должен.
— Есть, — я заставила себя вздёрнуть подбородок, выдержать ледяной, пронизывающий насквозь взгляд голубых, таких родных, знакомых с детства и одновременно чужих глаз. — На меня — есть. Я виновата. Это из-за меня. Это я их… убила.
— Ты что?.. — Брэдли отпрянул. Медленно, растерянно, будто видел меня впервые в жизни, покачал головой: — Нет, зараза, ты… нет. Ты… Не говори так больше, хорошо? Я должен многое. Объяснить, выговориться. Просто не могу решить, готова ли ты слышать, — он прерывисто вздохнул. — Поверь, я не виню. Тебя… нет. Не в их… — замолчал, видимо, не сумев найти подходящего слова. — Слушай, давай мы… Пошли со мной на пробежку, зараза, — последнее предложение не прозвучало как просьба. Скорее, приказ.
— Прямо сейчас? — я уставилась на него. Мы бегали вместе много лет — по утрам, почти каждый день ещё с младшей школы. Последний раз — в утро того самого дня, когда случилась авария. И я почти поверила, что он действительно стал последним.
— Ага, — Логан выразительно оглядел меня с ног до головы. Со странной усмешкой, от которой по спине поползли мурашки, бросил: — Только ты и я.
— Знаешь, я была уверена, что ты собираешься что-то мне сделать. Наказать, наверное. Или покарать. Поэтому позвал на пробежку.
Даже не верится, что пару часов назад над нами бесновалась настоящая летняя буря. Однако гроза давно стихла и убралась вместе с ветром далеко в горы. Бархатное небо чуть посветлело и теперь искрится в призрачном желтоватом свете луны сотней ярких звёзд. Ночной воздух бодрит свежестью и ароматом влажного леса, но холода не ощущается. Может, потому что мы с Брэдли сидим рядышком на двухместных качелях на крыльце около входной двери, накрывшись одним на двоих мягким пледом. Разговариваем, вспоминаем.
— Покарать? — с усмешкой переспрашивает Логан. — Неужели правда так думала? — Я киваю, и он сильнее притягивает к себе. — Вот дурная! Но всё равно ведь пошла со мной, а?
— Я считала, что это справедливо. Что я заслужила, — я утыкаюсь лбом в его плечо. Вдыхаю такой знакомый и давно ставший родным запах. — Когда мы добежали до моста, где… — рассказывать об этом даже спустя столько лет до невозможного сложно. Голос срывается, слёзы сами собой наворачиваются на глаза, а в горле встаёт предательский ком. — Где всё случилось. Помнишь, ты тогда остановился, очень долго смотрел вниз, а потом попросил меня залезть с тобой на перила? — Я заглядываю ему в лицо.
— Конечно помню, — кивает он.
— Я подумала, что ты предложишь прыгнуть. И прыгнула бы, если бы ты попросил.
— Не сомневаюсь, — глухо отзывается Логан. Ему воспоминания даются ещё тяжелее. — Но я даже не думал об этом в тот момент. Смотрел на бурлящую внизу реку и пытался представить, смогли бы они выжить, случись всё сейчас. В смысле тогда, а не на полтора месяца раньше, когда Атабаска даже не успела толком оттаять. — Он молчит и вдруг смеётся, глядя на меня: — Зараза, а знаешь, ты ведь всегда ошибаешься в людях. Всегда думаешь о нас хуже, чем мы есть. Даже о тех, кого знаешь и любишь.
— Не правда. Не всегда.
— Да ну? — Логан насмешливо вскидывает брови. — Есть примеры?
— Да. Например, Мишель. Я не предполагала, что она способна… на такое. В юности. Да и сейчас тоже. Вся эта история с её ребёнком, — я многозначительно замолкаю. — Ей всегда удавалось побить личный рекорд мерзости.
— Да-а-а, — протягивает он. — Брукс умела удивлять. У неё был настоящий талант на подлянки.
— И всё же ты её простил. Хотя терпеть не мог.
— Это ещё мягко сказано, — признаёт Логан. — Как-то у нас с Брукс с детства не сложилось. Но сначала она была твоей подругой, потом — девушкой Стива. Мне оставалось сосредоточиться на хорошем, что в ней видели вы.
— У тебя отлично получалось.
— Благодаря твоему брату. Уж не знаю, как ему это удавалось, — друг едва заметно пожимает плечами.
Несколько секунд мы молчим.
— Думаешь, Мишель убили из-за Стива? — решаюсь спросить я.
— Вероятно. Если нож, правда, тот же. А может, не из-за него, но по той же причине. Учитывая, как убили, полагаю, кто-то их сильно ненавидел. Обоих, — Брэдли вздыхает, глядя на небо. Добавляет, хмурясь: — Что в отношении Брукс вовсе не удивительно. Она умела напакостить. Но Стива за что? Не представляю.
— А вдруг это меня?..
— Тебя — что?.. — не понимает Логан. Оборачивается, пытливо вглядываясь в моё лицо.
— Хотели убить. Но перепутали с Мишель. Мы ведь похожи. Фигура, цвет волос. Сегодня особенно: одинаковые платья, причёски.
— Что?! — кривится Брэдли. — Вот только не неси ерунду! Похожи они, — скептически хмыкает он. — Ты-то здесь причём? Никто до вчерашнего дня даже не был уверен, что ты вообще явишься на свадьбу.
— Но явилась же!
— В последний момент. А такое убийство на экспромт не похоже, — он хмурится, задумчиво разглядывая макушки елей. — Кто-то всё продумал и рассчитал заранее. Не удивлюсь, если и правда собирались подставить Майка, но ты приехала, и убийце пришлось чуток импровизировать, — Логан снова смотрит на меня. — Потому и прислали тебе ту запись. С Мишель.
— Так ты уже знаешь?
— Майк рассказал, пока ждали тебя в участке. Я с ним согласен.
— В чём?
— Что сама Брукс эту запись и организовала. Майк тебе не сказал?
Я отрицательно мотаю головой.
— В смысле организовала? — Не то чтобы такие мысли не мелькали у меня самой. Например, позавчера на стоянке у бара я ни секунды не сомневалась, что видео — дело рук бывшей подруги. — Считаешь, что это Мишель прислала мне запись?
Логан отвечает не сразу:
— Ну, может, передать телефон с видяшкой на девичнике — не её идея. Но саму запись сделала точно она.
— Мишель уверяла меня, что нет. Очень убедительно, кстати.
— Ага. Это Брукс умее… ла, — горько усмехается Логан. — Очень убедительно врать.
— Допустим, но объясни, зачем тогда она сразу рассказала про запись Майку? В смысле, про нас. Что я всё видела и обвинила её? — Я сама не могу понять, почему так отчаянно цепляюсь за слабую надежду, что Мишель сказала мне правду. Не могла же она всегда нам врать. Или могла? Во что ещё вляпалась «подружка»?
— Именно для того, чтобы в её непричастности не усомнились. От противного, чтобы выглядело признанием, а не запоздалыми оправданиями, — парирует Брэдли. — Брукс не могла знать, кому ты расскажешь про видео, если вообще. И как быстро это дойдёт до Майка. А вот про вашу ссору знал весь город сразу.
— В чём смысл? Они ведь всё равно разводились. Я не собиралась вмешиваться, и, если бы её не… убили, давно была бы в Торонто. Неужели чтобы тупо сделать мне больно?
Логан как-то странно смотрит на меня.
— И что означает этот взгляд?
— Ничего, забудь, — он отворачивается, снова уставившись на звёздное небо. Слишком поспешно, чтобы это выглядело естественно.
— Ну!
— Уверена, что хочешь слышать, что я на самом деле думаю? — Логан с усмешкой встречается со мной глазами. — Тебе вряд ли понравится моя версия.
— Говори уже.
— Ладно, — он тихо, явно взвешивая каждое слово, начинает: — Не удивлюсь, если выяснится, что к смерти Стива Брукс имела самое непосредственное отношение. Знала не только, кто, но и почему его убил. А теперь по каким-то причинам встала поперёк горла убийце. И её просто убрали с дороги. Избавились. Пустили в расход. Казнили, если хочешь. Возможных мотивов — великое множество. Брукс ведь никогда не была невинной овечкой.
— Ты думаешь о ней даже хуже, чем я.
— Я не думаю. Я анализирую. Чересчур многое ведёт к Брукс, включая эту запись. Сама подумай, кто мог в доме Майка поставить скрытую камеру? Да ещё в нужном месте в нужное время. Прямо в десяточку! В такие совпадения я никогда не поверю, — Логан многозначительно хмыкает. — Я говорил об этом с Майком. Он сам не знал, что случится в тот вечер, как далеко сможет зайти. Тем более, никому о своих планах не сообщал. Уверяет, что в доме кроме родных никого не было уже давно. Сантехники к нему не ходят, сам всегда всё чинит. Кто ещё мог? Скотт? Лиам? Решили последить за братом и случайно попали на компромат? Пф-ф! Я тебе больше скажу. Меня вряд ли удивит, если именно Брукс имел в виду Стив, когда пытался предупредить тебя в больнице, но не успел, а ты решила, что Майк. А вся эта предсмертная речь умирающей — не больше, чем притворство. Или она, наконец, осознала, что натворила, и таким образом пыталась загладить вину. Кстати, ты запомнила посыльного? Смогла бы его узнать, если бы увидела?
— Да, наверное. — У меня всегда была плохая память на лица, не то, что у Стива. — Вообще-то я его не разглядывала. В смысле, только на тело посмотрела. Я же думала, он — стриптизёр.
Логан пару секунд буравит меня пристальным взглядом, а потом громко смеётся.
— Что ты ржёшь?
— Что ты мечтала о стриптизе, а получила порнушку с Майком в главной роли.
— Не смешно. — Я отворачиваюсь от Логана и смотрю на луну.
В его рассуждениях есть смысл. Особенно, если вспомнить, что Мишель собиралась навязать чужого ребёнка Майку. Как раз эта часть признаний «подружки» на свадьбе выглядит логично и правдоподобно, а заодно объясняет остальное. Наверняка Мишель позаботилась на случай, если Майк легко не купится и будет отрицать их связь. А поскольку анализ на отцовство в данном случае — не вариант, то побеспокоилась о более прозаичных доказательствах сексуального контакта. Старая добрая видеозапись, которая и не понадобилась вовсе, чтобы выскочить замуж. Зато сейчас пригодилась для других целей, чего бы Мишель ни добивалась. Эта часть тоже выглядит логично, учитывая, когда и куда прислали мобильник с видео.
— Ты говорил о своих подозрениях Майку? — спрашиваю я, оборачиваясь к Логану.
— Пока нет. И тебе не советую, — отвечает он, доставая из кармана толстовки пачку сигарет. Медленно, с наслаждением закуривает. — Слишком рано, — тихо добавляет он, выпуская к небу прозрачную струйку дыма. — Ты же его знаешь. Майки должен всё тщательно переварить и отрыгнуть. Пусть пламя само разгорится. Поленья в костёр будем подбрасывать потом. Постепенно. Иначе спалим всё к чёртовой матери.
— Почему ты ничего ему не объяснил? — я сама не ожидала, что спрошу. — Почему позволил ему думать, что мы с тобой?..
— Потому что искренне верил, что это поможет.
— Кому поможет?
— Майку, кому же ещё! Я ведь понятия не имел, почему вы с ним расстались. — Логан продолжает гораздо тише: — Вы оба молчали, а сам я о настоящей причине никогда бы не догадался, — бросает на меня выразительный взгляд, затягиваясь сигаретой. — То, что мельком упомянул Майк, подтверждало мою теорию. Тебе надоело, ты уехала, начала новую жизнь. А он — не может. Ни тебя забыть, ни новую жизнь начать. Вот я и решил его подтолкнуть. Подумал, что если он будет думать, что мы с тобой. Возможно, взглянет на всё иначе, избавится от зависимости тобой. Освободится от тебя, что ли. Ты не поверишь, но мне казалось, что так лучше для всех. Что в каком-то смысле я его даже спасаю.
— Из тебя хреновый спаситель, Логан, — ухмыляюсь я. Но верю каждому его слову и ни капли не сомневаюсь, что всё сказанное сейчас — правда.
— Согласен, — признаёт Брэдли. — Но всё же трахнуть Брукс — вовсе не моя гениальная идея. Я не предполагал, что у Майка так всё запущено. Вы вообще оба! Не знаю, кто из вас дурнее.
— Из нас дурнее только ты, — я несильно ударяю его кулаком в плечо. — Меня ты тоже спасал, да? Тогда в Сиэтле, когда мы с тобой проснулись. Это же надо было додуматься!
— Сама виновата, — Логан дурашливо кривляется, строя мне рожи. — Не фиг было от меня шарахаться! Вскочила, замоталась в одеяло. Как стыдливая монашка, ей-богу. Спасибо, полицию не вызвала. А ведь первая полезла ко мне целоваться! Я всё помню, — он шутливо грозит мне пальцем.
— Да ладно! Между прочим, это был невинный братский поцелуй. — В отличие от Брэдли, события того вечера я помню довольно смутно. Но в одном Логан прав — я первая начала, причём оба раза. — В смысле, сестринский. Или как это там правильно называется.
— Это называется «зараза нажралась с горя и пустилась во все тяжкие», — улыбается он. — Обещаю не рассказывать Майку подробности даже под пыткой. Прощаешь?
— А ты меня?
— Иди уже сюда, дурная! — Логан ловко перехватывает тлеющую сигарету в левую руку, а правой притягивает меня к себе.
— Думаешь, мы справимся?
— Конечно, справимся, Стэйс. А как иначе? Назад нам нельзя. Остаётся только вперёд. Мы ведь и не с таким справлялись. Тем более, вместе.
— Уверен?
— Да ты посмотри на нас. Сидим в ночи в обнимку, вспоминаем наш пьяный, неудачный секс, пока твой старый-новый жених общается тет-а-тет с твоим же липовым женихом из Торонто. Мы же сумасшедшие. Кто нас таких одолеет?
— Ты всё-таки прелесть! — я благодарно целую Логана в щёку, прижимаюсь к его плечу и чувствую ответное объятие. — Спасибо, что всех приютил.
Доносится шум открывающейся двери и следом — родной, любимый голос:
— Эй, вы, не надоело обниматься? — с наигранным возмущением бросает нам Майк. В несколько шагов оказывается рядом. — Может, снимете себе номер, бесстыдники? — Он втискивается на качели сбоку от меня так, что я оказываюсь зажата между ним и Логаном.
Не сговариваясь, мы втроём смеёмся. Только появившийся на крыльце Ридж хмурится и поочерёдно разглядывает наши лица, и нам становится всё смешнее.
— Вы — странные, знаете? — выносит он вердикт. — Но именно этим нравитесь мне всё сильнее.
— Поздравляю. Вот теперь ты в нас точно вляпался, — заявляет Логан, швыряя окурок в мокрую траву.
— Слушайте, вы вообще спать собираетесь? — Я только сейчас осознаю, который час. Вскакиваю с качелей. — Что? — Чувствую на себе выразительные взгляды и передёргиваю плечами. — У нас нет целой ночи. Скоро рассветёт.
— О, точно! Вот кого вы мне напоминаете! — Ридж радостно хлопает в ладоши. — Трёх мушкетёров и Миледи! Помните боевик Пола Андерсона с Эвансом, Йовович и Лерманом?
— И это мы — странные? — хмыкает Логан.
— Я серьёзно, — не унимается друг. — Там в начале есть сцена, когда они спускаются в хранилище Да Винчи за ключом, но Атос подозревает, что всё чересчур просто. И оказывается прав. Тогда Миледи бросается под пули, а потом как раз говорит эту фразу. Прямо как ты, — Ридж кивком указывает на меня. — Тебе подходит.
— Вообще-то, Миледи в Риверстоуне уже есть. Так называли маму Брэдли. Майк тебе рассказывал.
— Прости, — мрачнеет Ридж. — Я не подумал.
— Все нормально, — простодушно улыбается Логан, тоже поднимаясь с качелей. Бросает на Майка хитрый взгляд и подмигивает. Затем смотрит на меня: — Мама бы не возражала. Тем более, Ридж прав. Тебе подходит, зараза.
— Особенно по части бросаться под пули, — добавляет Майк, приближаясь ко мне и мягко обнимая за плечи. — Наша «одна за всех».
— И все за одну! — в один голос, смеясь, добавляют Ридж с Логаном.
— Пошли спать, мушкетёры.
Всё-таки хорошо, что своей истерикой я разбудила Брэдли. И что Майк отправил нас вдвоём разбираться на улицу. Пусть жизнь проще не стала, но мы откровенно поговорили, и сразу вернулись позабытые спокойствие и уверенность, которых так не хватало. Теперь я точно знаю, что не одна. У меня есть верные друзья, семья и, конечно, Майк, который по-прежнему меня любит.
Логан прав. Вместе мы обязательно сможем найти нужные ответы. Когда-нибудь.