Улица практически опустела, если не считать глазеющих на нас журналистов и голубоватых вспышек от их камер несмотря на яркое полуденное солнце. Удивительно, но они даже не раздражают. В голове — сумбур, на душе — тревога. По ощущениям — я сиганула в пропасть и лечу на скалы, мысленно готовясь разбиться.
Майка только что увезли в участок, Лиам поехал с ним. Отец пообещал, что предупредит остальных, и вернулся в дом — к маме и Ирэн. Патрик, кажется, тоже до сих пор там. Даёт показания. На лужайке стоим только мы: я и спокойный как удав полицейский из КККП в штатском. Очень высокий. Наверное, даже выше Риджа. Я обращаю внимание сразу: когда говорю, мне приходится задирать голову, а учитывая мой немаленький рост, обычно делаю это редко. Вместо «красного мундира» — голубой галстук под цвет глаз и элегантный костюм-двойка тёмно-синего цвета.
Он перехватывает мой изучающий взгляд. Приветливо улыбается.
— Майка арестуют? — Не вижу смысла скрывать от него своё беспокойство.
— Ну… Придётся, если судья Худ выдвинет обвинения. Не похоже, что до этого дойдёт. Пока только допросят. Болит? — он выразительно косится на сбитые костяшки на моей правой руке.
— Жить буду. А, — силюсь вспомнить его имя, — ты, наверное, представился. Извини, в тот момент мне было не до тебя.
— Сержант Невилстоун. Можешь звать меня просто Том, — невозмутимо отвечает он.
— Так я могу идти, просто Том? Или моя свобода тоже зависит от воли судьи Худа? — зачем-то ёрничаю, хотя этот дружелюбный парень не сделал мне ничего плохого. В конце концов, это его работа. Но меня бесит сама ситуация.
— Вообще-то… — он задумчиво вскидывает брови. Оглядывается по сторонам, смешно морща лоб и становясь похожим на жизнерадостного спаниеля. Вылитый Лаки, когда родители вручили его Мишель. Даже глаза такие же, как у щенка — лучистые и задорные. Явно косит под «доброго полицейского» из той парочки, которую прислали за нами. Бедному Майку опять не повезло — ему достался «злой». — Предлагаю где-нибудь перекусить. Время ланча, а я ещё даже не завтракал. Поедем на твоей? — он кивком указывает на стоящий у дома красный Вайпер Майка. — Подбросишь потом до участка. Тебе же всё равно забирать оттуда своего друга.
Я на мгновение теряюсь, не зная, как реагировать. Не то чтобы у меня есть возможность отказаться, но и отказываться как-то глупо. Ощущение, что меня только что пригласили не на допрос, а на обычный перекус закадычных друзей. С Логаном мы устраивали такие сотни, если не тысячи раз.
— Ключи с собой? — спрашивает Том, принимая молчание за согласие или просто пользуясь моим замешательством.
Я настороженно киваю. Лезу в задний карман джинсов, доставая оттуда связку. Только сейчас замечаю, что брелок с потускневшим бизоном на выцветшем гербе провинции — тот самый, что я купила для Майка в наш с ним последний отпуск в Манитобе. Надо же, он хранил его до сих пор. Не выкинул.
Сжимаю брелок в ладони. Мы выпутаемся, обязательно выпутаемся. Пусть упадём, но как кошки — на лапы. Ни за что не разобьёмся.
— Ладно, поехали в Тиммиз. Здесь недалеко. — Решительно направляюсь к машине, отключая сигнализацию. — Спрашивай, что хотел, Том.
— Вот так сразу и в лоб? — улыбается он, приближаясь к Вайперу с другой стороны. — Я надеялся, ты сама всё расскажешь.
— Не поверишь, я бы с удовольствием это сделала, — забираюсь на водительское сидение, захлопываю дверцу, — если бы что-нибудь знала. Но меня не было в городе много лет. — Завожу двигатель, снимая машину с ручника. — Я практически ни с кем здесь не общалась. Кроме семьи и Логана.
Провожаю глазами пёструю толпу журналистов. Их заметно прибавилось. Наверняка пронюхали про драку.
На секунду среди десятка лиц мелькает знакомое — Майка. Но как?.. Его же увезли на допрос. Удивлённо оборачиваюсь, вглядываясь внимательней. Нет, просто показалось. Нервы.
Милые выйдут заголовки. «Нападение на мирового судью в доме мэра». Или «Убитый горем вдовец избил своего отчима за роман с убитой». Или что-нибудь похлеще. И это, если они до сих пор не в курсе о находках в доме Майка. Зато в качестве иллюстрации я усаживаю следователя в машину бывшего жениха. Красочно, цинично, оригинально. Лучше не придумаешь.
— Тогда расскажи мне про отца Майка, — предлагает Том, как только мы отъезжаем от дома родителей.
Внимательно окидываю его взглядом, но нет, кажется, он вовсе не шутит.
— Про Райана Бэка?
— Ага.
Я молчу, сосредоточенно обдумывая не сам вопрос, а возможную причину, почему его задали. Ответ напрашивается сам собой.
— Вы что-нибудь обнаружили в коробках брата? — Слышу, как от волнения дрожит мой голос: — Это был не несчастный случай? Райана тоже убили?
— Пока не знаю, — уклончиво отвечает Том. Отворачивается, делая вид, что изучает пейзаж. А может, правда изучает.
Вряд ли он местный или из Альберты. Обычно для громких дел в КККП приглашают следователей из Онтарио. Это нормально. А вот то, что он делится со мной хоть какими-то деталями и размышлениями, как минимум неожиданно. На моём не таком уж скудном опыте общения с полицией это впервые.
— Мы только начали изучать документы. Спасибо твоей сестре, сразу же сообщила нам. Но меня настораживает сам факт: почему их хранили вместе. По идее, оба дела — гибель шерифа и авария мэра — никак не связаны между собой. Или мы чего-то не знаем. Вы же там были?
Я не могу отделаться от странного ощущения, что Том на что-то намекает.
— Там — это где? — осторожно уточняю, сворачивая на шоссе. — И кто — мы?
— В доме Майка, когда обнаружили коробки. Ты и он.
— Вообще-то, их нашёл Лиам. С моей подачи.
Разнообразия ради решаю рассказать Тому правду. Эми права. Всё зашло слишком далеко и стало слишком опасным. Пусть убийц ищет полиция. Мы с Майком — не убийцы. Значит, нам нечего скрывать. И незачем.
— Мишель настаивала на разговоре со мной. Ещё на свадьбе. Но я опоздала, а её… — Молчу, глотая вставшие в горле комом слёзы.
— Она успела что-то рассказать? Важное, на твой взгляд?
— Упомянула, что нашла какие-то старые дела моего брата. Что якобы среди них есть какая-то очень важная информация, которую я обязательно должна узнать. Вот их мы и искали с Лиамом. Решили проверить в её комнате. А они оказались внизу.
— Не возражаешь, если я послушаю это сообщение?
Я удивлённо смотрю на него. Они в КККП все такие обходительные или сержант Невилстоун — особый случай? Лински бы на его месте уже давно отобрал у меня сотовый.
Тянет отказать просто, чтобы посмотреть, что же будет дальше. Но это глупо. И неуместно.
— Когда приедем, ладно? — Не рискую отдавать Тому мобильник в машине, пока я за рулём. Мало ли, Логан или сёстры прислали смски. Или Майк. Про Риджа даже вспоминать не желаю, потому что сразу же начинаю злиться.
— У тебя есть предположения, зачем твой брат хранил документы у себя?
— Из-за аварии мэра. Роберта Логана и его жены. Тебе наверняка рассказывали эту жуткую историю?
Том коротко кивает. На мгновение в его глазах мелькает сочувствие. Или мне очень хочется его там видеть.
— Знаешь, я столько раз проговариваю и вспоминаю её, что кажется, будто и не про нас вовсе, — с грустью улыбаюсь. — Но, к сожалению, это всего лишь иллюзия. Потому что мы все… Я, Майк, Мишель… считали… считаем до сих пор себя виноватыми в их смерти. Особенно я. Потому что выскочила на дорогу. А Стив утверждал, что дело не в нас. Что авария сама по себе — очень странная. Моя мать, кстати, считала так же. Но расследование не обнаружило ничего подозрительного.
— Твой брат смог.
Значит, Эми рассказала КККП про подделку данных техосмотра.
— Смог. Стив был прав с самого начала.
— А это уже веский мотив для убийства. Так?
Он что? Советуется со мной? Или проверяет, насколько мы в курсе расследования? Но увиливать не вижу смысла.
— Вполне. Если Мишель нашла документы недавно и кому-нибудь рассказала. Или показала. То и для её убийства тоже.
— К тому же, мы не знаем, были ли там ещё какие-нибудь документы. Куда более красноречивые доказательства того, что случилось на самом деле.
— Не знаем, — вздыхаю я. Сбавляю скорость, поворачивая на стоянку у Тиммиз. Там по-прежнему пусто. И это по-прежнему странно.
— Закажем в автомате и поедим здесь? — предлагает Том.
Видимо, не хочет выходить из машины и разговаривать в закусочной.
— Без проблем.
Я съезжаю в правую полосу, чтобы объехать стоянку. Решаюсь спросить:
— Получается, Логанов всё-таки убили? Без вариантов?
Если проигнорирует, я пойму. Настаивать не буду. Он и так чересчур откровенен со мной. Но Том без запинки отвечает, будто давно приготовил ответ и ждал этого вопроса:
— Есть много вариантов. Убить мэра или его жену. Или кого-то другого, кто должен был сесть за руль этого автомобиля. Например, их сына. Насколько я понимаю, Логаны были довольно состоятельными людьми, а Брэдли — их единственный ребёнок и наследник. Пока ясно только одно — личная машина мэра была неисправна и именно это пытались скрыть. А вот кому предназначалась поездка в один конец — неизвестно. Насколько я в курсе отношений между вашими семьями, это действительно мог быть кто угодно.
Мысль о том, что кто-то хотел убить Логана, не приходила мне в голову ни разу. От неё перехватывает дыхание. Я гоню её, гоню изо всех сил. Ведь Логан жив. Никаких аварий, никаких несчастных случаев с ним никогда не происходило. Но если Том прав, и в коробках хранилось ещё что-нибудь, то Стив мог знать, кого собирались убить. Мишель — тоже. Что, если?
От промелькнувшей догадки темнеет в глазах.
Что, если последние слова Стива и Мишель только подтверждают, что опасность грозит Майку?
— Эй, ты в порядке? — с тревогой спрашивает Том.
Оказывается, от охватившего ужаса я затормозила и остановила машину посреди дороги.
— Я? В порядке, да. Не знаю. — С испугом смотрю на него, понимая, что готова развернуться и мчаться в участок к Майку, только чтобы убедиться — он жив и ему ничего не угрожает.
— Стэйс, что случилось? Ты что-то вспомнила?
— Не вспомнила, нет. Я это знала. Но никому не говорила до вчерашнего дня.
— Что именно?
— Мой брат, умирая, прошептал: «Майк, осторожно». Вчера в беседке Мишель сказала то же самое. Что, если это Майк в опасности?
Том хмурится, буравит меня внимательным взглядом. Потом качает головой, прикусывая верхнюю губу. Как Логан, задумчиво ерошит тёмно-русую шевелюру.
— Нет, не думаю. Но теперь даже не сомневаюсь, что убийства имеют к нему самое прямое отношение.
Внутри всё холодеет.
— Ты считаешь, Майк — убийца?
— Нет. Я имел в виду другое. Прямое отношение — это Райан Бэк. Например.
— Хочешь сказать, его тоже убили?
— Твой брат хранил копии документов по его делу. Только сам их он сделать не мог.
— Почему?
— Из-за срока давности, — терпеливо поясняет Том.
А ведь правда! Как я об этом не подумала сразу? Райан погиб, когда нам было девять. То есть двадцать пять лет тому назад. Допустим, Стив начал собирать доказательства, когда поступил в адвокатуру и получил пропуск в полицейские архивы. Всё равно прошло слишком много времени. Никто бы не стал хранить эти документы столько лет. Их бы даже оцифровывать никто не стал. Подумаешь, несчастный случай. Таких миллионы. Значит, тот, кто их сделал, собирал копии гораздо раньше. Но кто?
— Их могли сделать сразу, как дело закрыли. Или чуть позже. На пару-тройку лет. Максимум — семь. Например, лучший друг Райана, мэр Риверстоуна, имеющий неограниченный доступ ко всем архивам города, — то ли отвечая на мой вопрос, который я незаметно для себя задала вслух, то ли догадавшись, о чём думаю, произносит Том.
— Роберт? — ошарашенно выдыхаю я.
— Этого всего лишь рабочая версия, — он внимательно на меня смотрит. — Одна из. Но мне она кажется самой убедительной на данный момент. Многое связывает: и найденные документы, и возможные мотивы убийства, и даже орудие убийства.
Точно! Тот самый злополучный пропавший охотничий нож Райана, который чья-то безжалостная рука воткнула в грудь Мишель и оставила там.
— Но кто мог убить Райана? И зачем? Его же все любили.
— Знаешь, что, Стэйс? — Том неожиданно улыбается. Искренне, по-доброму. И становится совсем не похож на следователя. — А давай-ка я сяду за руль, мы закажем еду, и ты расскажешь мне про Логанов и Райана. Всё, что вспомнишь. Договорились?
***
Неказистое двухэтажное кирпичное здание на въезде в Хинтон похоже на городскую библиотеку, а вовсе не на новенький полицейский офис «красных мундиров». Над центральным входом с огромными стеклянными дверьми гордо развеваются два флага: красно-белый Канады и синий с гербом Альберты. Тоже новые, ещё не успевшие обтрепаться на ветру. А вокруг — бескрайние пшеничные поля. Только вдалеке, у самого горизонта, темнеют Скалистые горы. Торжественно. Красиво.
Я никогда здесь раньше не бывала. И дорого бы дала, чтобы не находиться здесь сейчас. Но жизнь диктует свои правила.
Том аккуратно втискивается между Челленджером Лиама и новеньким внедорожником Форд Эксплорер, ставит на ручник и выключает двигатель.
Неужели Логана тоже вызвали на допрос? Хотя почему меня это удивляет? Теперь ведь речь идёт о возможном предумышленном убийстве бывшего мэра и его супруги. Конечно, «красные мундиры» захотят допросить их сына в первую очередь.
Том возвращает мне ключи от Вайпера и неторопливо вылезает из машины:
— Тихо у вас. И люди другие. Не такие, как в Торонто.
— Тебе виднее.
Я следую его примеру, прикидывая в уме остаток на банковском счету — на случай, если Патрик всё же решит подать заявление и придётся вносить залог за Майка. Должно хватить, если им в голову не придёт обвинить ещё и в убийствах. Просить денег у Логана не хочется — ему сейчас не до наших заморочек.
— А ты разве не замечаешь?
— Мне сложно судить. Я слишком отсюда.
— Ты же не была в Альберте целых семь лет.
— Ну и что? — пожимаю плечами. — Родилась и выросла я здесь. А ты, наверное, в Онтарио. Поэтому сразу чувствуешь разницу.
— Вообще-то… — Том говорит серьёзно, но в его глазах появляется смешинка, как будто он только что вспомнил какую-то, понятную только ему, шутку. — Вообще-то я в Торонто всего пару лет. А родился и вырос — в Драмондвиле, это маленький городок на полпути из Квебека в Монреаль. Потом уехал учиться и работать в Ванкувер.
— У меня там тетя. Папина сестра. Ну, в Ванкувере, я имею в виду. То есть сейчас она, конечно, здесь. В Риверстоуне. Из-за свадьбы, — сама не знаю зачем, сообщаю я. Тому наверняка уже известна вся история нашей семьи: кто, когда и откуда. — Значит, ты из Квебека.
Едва удерживаюсь, чтобы не ляпнуть рвущееся с языка «как Ридж». Интересно, с ним «красные мундиры» успели побеседовать или только собираются? А может, протекция мэра для телохранителя дочери ставит его на особое положение? Спрашивать об этом не хочу. В нашем разговоре Том ничего про моего «жениха» не спрашивал, и я решила не проявлять инициативу. Не собираюсь и сейчас.
— Из Квебека. Повезло. Не пришлось специально учить французский, чтобы попасть в КККП.
— Ясно.
Пробегаюсь глазами по экрану мобильника, прежде чем убрать его в карман вместе с ключами. Ридж до сих пор не позвонил, даже смску не прислал с невинным вопросом, где я и когда вернусь. Может, ему хватит мозгов просто исчезнуть из моей жизни? Например, свалить обратно в Торонто и, пока я торчу в Альберте, продать студию, чтобы больше никогда не попадаться мне на глаза. Разочарованно вздыхаю: слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой. В моей реальности Ридж обязательно уже переговорил с Мадам Мэр, приготовил тысячу оправданий и притащился в участок вместе с Логаном. Или поджидает меня в берлоге.
— Думаешь, они закончили допрашивать Майка? — с надеждой интересуюсь у Тома, когда мы входим в здание.
— Вряд ли. Но тебе всё равно придётся задержаться, — доверительно сообщает он, придерживая тяжёлую дверь и пропуская меня вперёд. С улыбкой поясняет, видимо, заметив мой испуг: — Чтобы подписать показания. Обещаю печатать быстрее и только по существу.
Его дружеское расположение выглядит сейчас ещё более странным. Одно дело сочувствовать мне на стоянке закусочной, где нас никто не видит, и совсем другое — на глазах коллег, подчиненных и начальства. Как-то слишком неправдоподобно даже ради попытки втереться ко мне в доверие. Я и так откровенно рассказала ему обо всём, что знаю, и наверняка гораздо больше, чем следовало. Вряд ли Том думает, что мне известно что-нибудь ещё. Хотя кто его разберёт.
Всё-таки решаюсь спросить:
— Я всё ещё ваша главная подозреваемая в убийстве Мишель?
— Нет, — качает головой Том. — Ты можешь вернуться домой. Я имею в виду обратно в Торонто. Если хочешь.
— Не хочу.
— Понимаю. Сюда, — с той же невозмутимой, вежливой улыбкой он указывает мне, куда идти.
Внутри офиса царит тишина, изредка нарушаемая телефонной трелью и тихим голосом дежурной на стойке. Ну точь-в-точь библиотека.
— Я думала, вы тут все на ушах. Шум, гам. Как в офисе шерифа.
— Мы тут все заняты делом. — По тону не определить, иронизирует Том или говорит серьёзно. — Подожди здесь, — просит он, кивая на длинный ряд оранжевых пластмассовых кресел вдоль серой стены. И исчезает за ближайшей к нам дверью — точно такой же, как десяток её сестёр-близнецов, — оставляя меня в безлюдном коридоре наедине с моими мыслями и страхами.
***
Бесконечный день не спешит заканчиваться. Я успела дважды перечитать и подписать собственные показания, наткнуться в холле на Лиама, чуть не сбить с ног мрачного после допроса Логана, вместе с ним выйти на улицу покурить, затем вернуться, отправить их на ещё один перекур уже вдвоём, чтобы они смогли раз и навсегда поставить точку в отношении Дэниз, а прошло всего-навсего пару часов.
Майка и Эми до сих пор не отпустили. И мы втроём сидим в коридоре, нервно ёрзая на неудобных креслах. Наверное, раз пять успеваем обсудить все известные нам факты, столько же извиниться друг перед другом за все возможные грехи и пожелать убийце гореть в аду. Вряд ли кому-то из нас становится легче. Вряд ли когда-нибудь станет.
Наших близких жестоко убили, наши собственные жизни сломали — ни одна тюрьма, ни одно даже самое жестокое наказание никогда не сможет искупить вину того, кто стоит за всем этим. А самое ужасное — никто и никогда не вернёт нам родных, не укажет лазейку в какую-нибудь параллельную реальность, где по-прежнему живы Райан, родители Логана, мой брат и Мишель. В конце расследования нам достанется только правда и правосудие. Точка, как говорит Лиам.
И приносит всем горячий кофе из автомата.
Я хочу верить, что он прав. Что однажды мучительное чувство вины и беспомощности утихнет.
Логан делает глоток и нарушает затянувшееся молчание:
— Майк же не только сын Райана. Он близко знал моих родителей и Стива. А ещё он — муж Мишель. Ну, формально муж. Вот они его и мурыжат дольше всех.
— Плюс сегодняшняя драка, — хмуро добавляет Лиам и садится обратно в кресло между нами.
— Вот! Ещё и чёртов Патрик! Чего Майк вообще на него с кулаками полез? — Они обмениваются выразительными взглядами, и Логан сбивчиво продолжает: — Не, я помню, чего, просто… Надеюсь, Патрику хватит ума не раздувать скандал. В его же интересах.
— Бедная мама, — вздыхает Лиам. — Надо было сразу ей рассказать, чтобы не так в лоб, на глазах у всех.
— Я представляю, что будет, когда история дойдёт до Грегори. Да он собственными руками Патрика закопает!
Предпочитаю не вступать в дискуссию. Кто-кто, а я прекрасно понимаю, что двигало Майком — то же, что и мной. Собственное бессилие и желание докопаться до правды. Она необходима, иначе вместо точки нас ждёт вечное многоточие. Только уверенности, что когда-нибудь мы её узнаем, с каждой минутой всё меньше. Как и веры в то, что отец Мишель размажет Патрика по стенке за интрижку с дочкой, выбив из него всю подноготную. Грегори и не такое спускал единственной дочери, а с лучшим другом они прошли огонь и воду. Патрик не идиот. Будет отрицать до последнего вздоха, твердить всем, клясться и божиться, что между ними ничего не было. Я верю Лиаму, я даже склонна считать именно Патрика отцом неродившегося ребёнка Мишель, но мы никогда ничего не докажем. Кому в итоге теперь поверит Ирэн: мужу или сыну — вопрос открытый. При условии, конечно, что она ни о чём не подозревала с самого начала — слишком уж была не рада предстоящей свадьбе Майка с Мишель, раз пыталась выцарапать меня из Торонто обманом. Даже интересно, что бы произошло, купись я на липовое приглашение и приедь тогда в Риверстоун. Ещё одно «если», на которое я никогда не получу однозначного ответа.
Дверь одного из кабинетов распахивается, и в коридоре появляется Том. Быстрым шагом приближается к нам.
— Мне передали, что ты просила кофе с соевым молоком? Пойдём, — громко и без тени улыбки бросает он на ходу.
— А, да. Спасибо.
Пихаю свой практически полный стаканчик в руки удивлённому Лиаму и вскакиваю. Что-то подсказывает мне — это не шутка.
Плохие новости? Очень плохие? Неужели Майка всё-таки арестуют и предъявят обвинение?
Нарочно тащусь чуть позади и терпеливо жду, когда Том заговорит первым, хотя от страха сердце замирает, а перед глазами плывут разноцветные круги. В полном молчании мы проходим через холл, останавливаемся у двери с недвумысленной табличкой «Вход только для служащих». Том прикладывает к электронному замку карточку, и мы оказываемся в небольшой комнате отдыха.
— Вот, держи, — он распахивает холодильник, достаёт оттуда картонную упаковку.
— Угу. — Я послушно забираю молоко и направляюсь в противоположный угол делать себе кофе, пить который не собираюсь. Терпеть не могу сою, но уверена — меня позвали не ради неё. — Будешь? — Голос от волнения дрожит, руки не слушаются.
— Нет, спасибо. — Том подходит ближе, помогает мне вставить рожок-ручку. Произносит чуть громче сквозь шум тарахтящей кофемашины: — Я только что говорил с судьёй Худом по телефону. По его словам, никакой драки в доме мэра не было. Так, незначительная ссора на бытовой почве. Твоего друга скоро отпустят. У нас нет причин его задерживать.
Я с облегчением выдыхаю, но под пристальным взглядом Тома теряюсь:
— Это же хорошо?..
— Не уверен.
— Поче…
— Не позволяй Майку наделать глупостей, — перебивает Том. — И сама не делай.
— Каких ещё глупостей?
Кофемашина затыкается, выплёвывая в стаканчик кипяток.
— Просто будь осторожна. Никаких игр в Шерлоков и Мстителей. Если что, — он вытаскивает из переднего кармана пиджака визитку, протягивает мне, — сразу звони. В любое время.
— Ну и что это было? — интересуется Логан, когда я возвращаюсь.
— Так… Ерунда. — Внутренний голос подсказывает не торопиться с откровениями. Том не зря не стал говорить при них, а навредить ему я хочу сейчас меньше всего. Раз уж он мне зачем-то помогает.
— Чего мы не знаем, Стэйс? — Лиам выразительно смотрит на картонный стакан в моих руках. — Это тот самый коп, который тебя выгуливал?
— Это — кофе.
— Тот самый значит, — ухмыляется Логан. — Оставь, она не расскажет.
— Да нечего рассказывать. Правда, нечего.
Конечно, нечего. Просто полицейский, который почему-то хочет мне помочь. Или делает вид. Но так или иначе пытается добиться моей симпатии. И, кажется, у него получается.