Но старший официант на это имя не отреагировал никак.
- Лебрун, - медленно повторил он.
- Роберт Лебрун.
Джулио напряг всю свою память.
- Я стараюсь вспомнить. Нет, никак. У нас нет постоянного посетителя, которого бы я знал под таким именем. А я бы обязательно вспомнил.
Ренделл пал духом. Но тут он попробовал вспомнить, как домине де Фроом описывал Лебруна.
- Может быть я расскажу, как он выглядит...
- Пожалуйста.
- Ему уже за восемьдесят. Носит очки. Очень морщинистое лицо. Немного сутулится. Где-то вашего роста. Вот так Роберт Лебрун выглядит. Это поможет?
Джулио был расстроен.
- Простите, но у нас так много...
Тут Ренделл вспомнил кое-что еще.
- Погодите, имеется еще одна вещь, уж которую вы обязательно должны были отметить. Его походка. Он ходит, прихрамывая. Очень давно он потерял ногу, и теперь у него протез.
Джулио тут же расплылся в улыбке.
- О, у нас имеется один такой. Вот только я не знал, что он француз, поскольку его итальянский язык превосходен, он и сам совершенный римский джентльмен. Но только зовут его вовсе не Лебрун. Вообще-то говоря, я не знаю его настоящее имя, если не считать того, как он сам нам представляется. Когда он выпьет слишком много Перно или Негрони, то начинает шутить и говорить, что его зовут Тоти, Энрико Тоти. Это такая местная шутка. Вы не понимаете ее?
- Нет.
Джулио поднял палец.
- Если вы отправитесь в Сады Боргезе, пройдетесь по паркам, где много статуй, то вот там имеется один очень большой памятник обнаженного героя на кубическом каменном пьедестале, и вот у этого человека только одна нога. Сам он оперся на камень, одну ногу отставил, а культя левой ноги тоже лежит на камне. На основании статуи написано "Энрико Тоти", и говорят, что он умер в 1916 году. Этот вот человек, Тоти, несмотря на то, что у него была только одна нога, записался добровольцем в итальянскую армию во время Австро-Венгерской войны, но его, конечно же, отбраковали. Но он записывался добровольцем снова и снова, от него уже не могли отвязаться, поэтому записали в итальянскую армию с его одной ногой и костылем, он сражался и даже был великим героем. И вот этот наш одноногий клиент шутил, что много лет назад он был героем и что его звали Тоти. И это единственное имя....
- Тоти? - переспросил Ренделл. - Ну, это совершенно не похоже на Лебрун. Ну конечно, у него могло быть много имен. - Тут Ренделл заметил, что старший официант улыбается, и ему было интересно узнать, почему. - Что случилось, Джулио?
- Я тут вспомнил еще одно имя. Глупое, но...
- Вы хотите сказать, что этот Тоти использует еще одно имя?
- Глупое имя, очень глупое. Но вот девушки с улицы - ну, вы понимаете, какие девушки? - они назвали его так, потому что он такой умный и притворяется элегантным, хотя на самом деле очень бедный и жалкий. Они называют его, - Джулио хихикнул, - Дукой Минимо, что означает - Герцог Ничего. Именно таким вот прозвищем они его одарили.
Ренделл в возбуждении стиснул руку официанта.
- Значит, его зовут так? Тоти, он же Дука Минимо, он же Роберт Лебрун. Это именно тот человек, которого я разыскиваю.
- Я рад, - заявил Джулио. Три тысячи лир теперь без всякого принадлежали ему.
- Он все еще посещает "Дони"? - хотелось знать Ренделлу.
- Ну да, чуть ли не каждый вечер, если только погода хорошая. Он приходит на свой aperitivo точно к пяти часам, перед тем, как начнется час пик, он заказывает Перно 45 или Негрони, рассыпает шутки и читает свои газеты.
- Он был тут вчера?
- Вчера я не работал в эту смену. Если хотите, я могу узнать...
Джулио направился к трем официантам, что-то спросил у них, и двое из них засмеялись и закивали.
Старший официант вернулся с улыбкой на лице.
- Все правильно. Этот Тоти - ваш Лебрун, как вы его называете, был вчера здесь в течение часа, в свое обычное время. Скорее всего, сегодня он тоже будет здесь в пять вечера.
- Замечательно, - ответил на это Ренделл. - Прекрасно. - Он вновь достал свой бумажник и извлек из него банкноту достоинством в 5000 лир. Показав ее ошеломленному официанту, он сказал: - Джулио, для меня это очень важно...
- Благодарю вас, сэр, от всей души благодарю. Все, что смогу, я сделаю с огромной радостью.
- Сделайте. Я прийду сюда где-то без четверти пять. Когда Тоти, или же Лебрун, появится здесь, покажите его мне. А уже я займусь всем остальным. Если случится так, что он появится раньше, позвоните мне в номер. Я остановился в "Эксельсиоре". Мое имя Стивен Ренделл. Вы не забудете? Стивен Ренделл.
- Я не забуду ваше имя, мистер Ренделл.
- Еще одно дело, Джулио. Этот наш приятель, Лебрун... как он приходит в "Дони" каждодневно? Я имею в виду, он приходит пешком или приезжает на такси?
- Нет, он приходит на своих двоих.
- Выходит, он живет где-то рядом, по соседству. Ведь он же не может проходить большие расстояния на своем протезе, не так ли?
- Похоже, вы правы.
- Ну хорошо, - сказал Ренделл, поднимаясь с места. - Благодарю вас за все, Джулио. Встретимся без четверти пять.
- Сэр, а как же ваш лимонный щербет?
- Приношу свои извинения, но свой десерт сегодня я уже получил.
* * *
РЕНДЕЛЛ ПРОВЕЛ ПЯТЬ БЕСПОКОЙНЫХ ЧАСОВ в своем двойном номере гостиницы "Эксельсиор.
Он старался не думать о том, что ждет его впереди. Ренделл положил свой портфель на кровать, открыл его и вынул папку с корреспонденцией. Усевшись за столом со стеклянной столешницей рядом с единственным окном своего номера, он решил заняться письмами.
Он написал банальное сыновнее письмо своим матери и отцу в Оук Сити, включающее поздравления своей сестре Клер и дяде Герману. Помимо того он написал краткую писульку, скорее туристическую, чем отцовскую, своей дочери Джуди в Сан Франциско. Он даже начал было письмо Джиму Маклафлину из Рейкеровского Института, объясняя в нем, что "Ренделл Ассосиэйшн" пыталась выявить его месторасположение в течение нескольких недель, чтобы сообщить: в связи с определенными, не зависящими от них обстоятельствами (не мог же он упоминать Тауэри или продажу компании концерну "Космос") фирма не сможет поработать с Институтом. Но это письмо Ренделл не смог закончить и в конце концов порвал уже написанное.
Поскольку он никак не ответил на письмо своего адвоката, Ренделл решил позвонить Тэду Кроуфорду в Нью-Йорк, но тут до него дошло, что у него нет никакого терпения на это. Даже не испытывая голода, Ренделл позвонил в отдел обслуживания и заказал то, что должно было стать легким обедом, но на самом деле превратилось в каннелони с грибами и вареного цыпленка с томатным соусом и сладким перцем, которые он съел, даже не замечая вкуса.
После этого Ренделл решил дать знать Анжеле, что задержался в Риме, но потом предпочел отказаться от звонка, чтобы не придумывать новую ложь или заставлять ее предполагать нечто дурное. Вместо этого он раздумывал над возможностью позвонить Джорджу Уилеру в Амстердам, чтобы объяснить собственное отсутствие, поскольку до дня объявления Международного Нового Завета оставалось всего шесть суток, но потом он решил отложить этот звонок - и соответственное раздражение со стороны американского издателя - пока не встретится с Робертом Лебруном.