— Ой, как хорошо получается!
Он обернулся. Девушка, подстриженная под «мальчишку», в клетчатой яркой рубашке с засученными рукавами, рассматривала этюд.
— Очень хорошо! — повторила она и перевела на Сергея свои яркие, очень синие смеющиеся глаза. — Вы где-нибудь учились рисовать, да?
— Нет, не учился. А кто вы?
— Не бойтесь, я не собираюсь бежать за границу,— улыбнулась девушка. — Вы из отряда?
Он настороженно взглянул на незнакомку, но глаза ее были полны такой доверчивой наивности, что он подавил вспыхнувшее было подозрение.
— Да, из отряда.
— И вас часто отпускают сюда?
— Когда свободен от нарядов и работы.
— Работы? — удивилась она. — Какая же у вас может быть работа? У вас служба.
— Я чертежник-картограф,-—сказал он серьезно.
— A-а, понимаю. Карты, схемы...
Они помолчали.
— Ну, мне пора, не буду вам больше мешать.
Девушка кивнула и, сбивая прутиком верхушки
трав, скрылась в лесу. Вскоре на дороге громко хлопнула дверца, загудел мотор, и стало слышно, как проехала машина в сторону города.
«Интересно! — усмехнулся про себя Сергей. —
Откуда она взялась такая?» Ему расхотелось писать шиповник, он собрал этюдник, краски и зашагал в штаб отряда.
В следующий раз Легкобитову удалось выбраться в лес только через'две недели. Куст шиповника уже отцвел. В молодых листьях виднелись зеленые, еще не побуревшие ягоды. Сергей принялся писать поляну, такую тихую и нарядную в это солнечное весеннее утро.
Девушка появилась неожиданно, как в первый раз.
— Здравствуйте! А почему вас не было в прошлое воскресенье? Опять старшина в наряд назначал?
— Да, — признался Сергей, поднимаясь с пенька. — А откуда вы знаете?
— Догадываюсь... — она бросила взгляд на этюд, прищурилась, чуть склонив голову. — Послушайте, вам обязательно надо учиться. У вас талант. Вам сколько осталось служить?
Девушка говорила так быстро, что Сергей даже улыбнулся.
— Полтора года. Вопросы еще будут?
Она посмотрела на него смущенно и ничего не ответила. На ней был яркого ситца сарафан; голые руки, шея и лицо покрылись легким загаром. Кто она? Почему все время появляется здесь?
Он сказал, слегка покраснев:
— Давайте познакомимся, меня зовут Сергей Легкобитов.
— А меня Татьяной, — она протянула руку. Рука была теплая и нежная.
— Ну вот... А теперь скажите, что вы делаете в лесу?
— Так, гуляю... — Татьяна изучающе оглядела его и вдруг рассмеялась. — Ой, какая у вас странная фамилия! Легко-битов. Мне почему-то казалось, что у вас именно такая и должна быть фамилия. Вы откуда призывались? ^
— С Волги, из Плёса, слыхали?
Нет, она ничего не знала о Плёсе и никогда не видела Волги, вернее видела, но проездом и то зимой. А какой он, этот Плёс?
Сергей начал рассказывать о родном. Плёсе, о тихих зеленых улочках, о синих заволжских лесах. 0 Плёсе много домов отдыха, а в прошлом веке там Л<ил Левитан.
Татьяна слушала, не сводя с него глаз, внимательных и чуть насмешливых. А Сергей говорил, боясь замолчать: во время пауз он чувствовал себя неловко, но пауза все-таки наступила: нельзя же рассказывать только о Плёсе... Татьяна задумчиво посмотрела на него, улыбнулась и сказала:
— Ну, что же вы замолчали?
Это было хуже всего. Лучше бы он разговорился сам, без подсказки! И он неопределенно пожал плечами и насупился.
Татьяна улыбнулась и сорвала цветок. Потом она сказала, что ей пора идти, и спросила, не хочет ли он ее проводить.
Они шли лесом. Татьяна запела песенку из но-00го кинофильма. Дорогу пересекала широкая канава, полная весенней, уже чуть зацветшей воды. Девушке надо было помочь, но Сергей стеснялся подать ей руку. К счастью, Татьяна легко перепрыгнула канаву и быстро выбежала на тропинку.
— Дальше я сама!
Они расстались, как и прежде, неожиданно и как-то странно. У Сергея было такое ощущение, словцо он опять остался в дураках. И снова на дороге хлопнула дверца машины.
Между тем жизнь шла своим чередом. Отряд готовился к весеннему инспекторскому смотру. От него не освобождался никто, даже чертежник-картограф. Для Легкобитова настали самые мрачные дни. Он умел прекрасно чертить карты и схемы, но не умел метко стрелять. Он неизменно посылал пули «за молоком». И это было самым удивительным: чертежник — и вдруг мазила. Вся беда заключалась в том, что он дергал за спусковой крючок. С этим нельзя было ничего поделать. Это было как наваждение. Он старался не дергать, но чем больше старался, тем сильнее дергал. И художник здесь был ни при чем.
Тем не менее Кругликов, секретарь комсомольской организации, сказал ему тоном, не допускающим возражения:
— Легкобитов, нарисуйте на себя карикатуру в стенную газету.
— На себя? — удивился Сергей.
— Ну да! Идея такая: рядовой Легкобитов рисует картиночки, а на огневом рубеже не может выполнить упражнения. Ясно? Вот так, давайте...
Вскоре Сергея вызвал к себе майор Свиридов.
— Что же вы, товарищ Легкобитов? — укоризненно уставился на него майор. — Стреляете скверно,
в газету вот попали... Я вас расхваливаю кругом, дескать, талант и все прочее, а вы подводите меня, — кадык перекатывался у него вверх и вниз. — Как жить будем дальше? — закончил майор, и кадык тут же остановился.