Вот и закончилась эта история. Мария Матвеевна уже дома. Картины – вместе с ней. Правильно ли я поступила, не знаю. Но совесть моя молчит. Разве могут прочувствовать бюрократы, придумывающие правила и законы, что такое людская привязанность к семейным вещам-реликвиям? С одной стороны, Мария Матвеевна действительно совершила кражу. Но с другой, она взяла то, что по праву принадлежит ее семье. Кто это поймет?
Единственное: внезапно исчезнув, она, увы, сдержала свое обещание, оставив у нас в квартире картину «Автопортрет», где был изображён Алексей, человек, которого когда-то любила юная Сашенька.
Я приняла «подарок» как данное: раз вляпалась в эту историю, придется мне ставить в конце ее жирную точку самой, найдя путь избавиться от картины.
Хотя… тут мне помог Ромка: мы все-таки запихнули картину в архив музея – она до сих пор стоит там, в углу, не обнаруженной.
Каждый раз, когда я прохожу через зал в музее, где когда-то висели картины, я невольно останавливаюсь и смотрю на стену. Она, конечно же, никогда не пустует. После пропажи портретов мы помещали сюда то репрессированного Грамовича, то другие экспонаты. Но для меня в этом углу музея не стало той капельки истории, в которую я совершила «заочное» путешествие.
Изменился не только этот зал в музее. Изменилась и я, поверив в то, что никогда не надо унывать в трудные моменты жизни. Ведь у кого-то такие минуты бывают в разы и опаснее, и труднее. Если задуматься, мне даже повезло, что я всего лишь «вляпалась» в историю с пропавшими картинами, а не родилась во времена революций и красного террора.
Ну, а в целом, почти ничего не изменилось.
Какое-то время мы с Валерией дулись друг на друга. Но совместная работа заставила нас забыть обиды. Конечно, приятельство между нами пропало, однако это делу не мешает.
Матрена Ивановна расстроилась, что у нас с Глебом не срослось. Почему – я, разумеется, ей объяснять не стала. Глеба с тех пор я не видела ни разу. И честно говоря, мне неинтересно, где он и с кем.
С Ромкой мы сдружились. Нет, не подумайте, что между нами что-то серьезное. Просто общаемся. И я верю, что в трудную минуту он не подведет.
Директор наш – все тот же, любимый нами Рисыч. После кражи в музее он поставил сигнализацию на несколько экспонатов. Тимофей Борисович – единственный действительно переживал, что картины были украдены…
Вот и все. Ставлю точку.
Хотя…
Недавно я встретила Митяева. Помните такого? Помощник следователя.
Он очень обрадовался нашей встрече, как будто встретил старого друга. Предложил посидеть в кафе. Я не отказалась.
На улице уже стояла осень: холодно, ветрено, дождливо. А внутри, в кафешке, оказалось тепло и уютно. Я никогда раньше не была здесь, и мне сразу понравилось. На столах горели золотистые свечи, на окнах висели красные шторы. Красота!
– Как тебя зовут? – спросила я, потому что не помнила его имя. А может, его начальник следователь Бегунов-Прыгунов и не назвал его.
– Дмитрий! – ответил он, и кончики его ушей покраснели.
– Ой, как здорово! – засмеялась я. – Дмитрий. Дима. Митя. Митя Митяев!
Уши Мити Митяева покраснели еще больше.
– Прости! – тут же остановилась я. – Просто неожиданно.
– Я знаю. Ты не первая, которая это замечает. В принципе, я уже привык.
Мы пили чай и болтали обо всем на свете. Митя оказался хорошим собеседником.
Наверно, атмосфера помогла разговориться Митяеву. Он вдруг вспомнил его первое «дело», которое расследовал в нашем музее.
– К сожалению, оно стало «висяком». Но это никак не повлияло на мою карьеру… А ты знаешь, что я узнал недавно? Помнишь моего начальника – Прыгунова?
– Конечно. Такого трудно забыть, – съязвила я.
– Так вот. Я случайно узнал, что он был лично заинтересован в том, чтобы найти картины.
– Ну, понятно. Он же следователь. Это его работа.
– Нет-нет! Лично для себя! Оказывается, эти картины рисовал его дед!
– Не может быть! – ахнула я.
– Да!!! Он уже знал об этом, когда пришел в музей, чтобы расследовать преступление.
«Расследовать преступление» звучало как-то слишком сурово. Я даже закашлялась от этих слов.
Митя ничего особенного не заметил и продолжал:
– Когда он понял, что кто-то спер… ой, прости, это его выражение… картины его деда, он был в гневе. «Я носом землю буду рыть, но картины найду!» – кипятился он. Но Андрей Филиппович – умный следователь. Он разместил в газете объявление, что купит дорого старые картины. И вор клюнул. Это был именно тот вор, который был нам нужен, потому что шеф спросил, ЧТО на картинах. Описание в точности совпадало с тем, что мы искали…
Я представила себе довольную мордашку Глеба, распределявшего по кучкам деньги, которые он получит за картины.
– …Они уже договорились с вором о встрече, а тот на условленном месте не появился.
«Вот глупый Глеб! – подумала я. – Если бы Мария Матвеевна не переукрала картины, сидеть бы ему уже в тюрьме!»
– Понятно, – сказала я. И мне действительно все стало понятно. Теперь я знала, КТО собирался «купить» украденные картины.