— Знаешь, Снайпер, я простила тебя, да, но если ты ещё раз сделаешь, что-то подобной, второго шанса я тебе уже не дам, ясно? — строго спросила, когда мы спустились в холл.
— Конечно, Золотко, но мне не нужен второй шанс, потому что ты уже принадлежишь мне.
Я удивилась от такого заявления, хотела уже ответить, но тут услышала вибрацию мобильника в сумке и решила просто проигнорировать его заявление, достала телефон, под его насмешливым взглядом.
Это было сообщение от мамы.
«Солнышко, если что, то я всегда на твоей стороне, и перед отцом тебя прикрою, всегда», — я улыбнулась. Она как будто знает, что происходит.
«Спасибо мама», — быстро напечатала я ответ и зашла в другой контакт, написала сообщение:
«Пап, что-то я плохо себя чувствую. Поеду на такси, только не переживай», — после этого я выключила телефон и улыбнулась, закусив губу. Вот вам и папе месть и долгожданная свобода!
— Слушай, Глеб, давай сбежим отсюда, раз уж мне так опасно здесь находится, — как бы обдумывая это предложение, произнесла я, вроде бы и не обращаясь ни к кому конкретно.
Потом с улыбкой посмотрела на него, он понял мой намёк и тоже улыбнулся, но в следующую минуту, стал серьёзным, но в глазах-то плясали смешинки.
— После вас, о, непревзойдённая! — он показал рукой к выходу, и я решила ему подыграть, тоже приняв серьёзное выражение.
— Как благородно, — потом засмеялась и пошла на выход.
Снайпер подвёл меня к машине и пиликнул брелком сигнализации. Галантно открыл для меня дверь.
Я села и пристегнулась. Он обошёл машину и тоже плюхнулся за водительское сидение.
— Куда леди желает сбежать? — весело поинтересовался он, я притворно задумалась.
— На ваш выбор, — хитро прищурилась я, прекрасно понимая его намёки.
— Ну, тогда приглашаю вас к себе выпить, — подмигнул он мне. — У меня здесь неподалёку квартира есть, можем, поехать туда. Если пожелаешь, конечно.
Я предвкушающе улыбнулась.
— Я не прочь выпить, — последнее слово я выделила. — Сегодня был очень насыщенный день, мне не помешает расслабиться.
Глеб завёл машину и тронулся с места, я снова посмотрела в окно. Я могла бы сейчас рассказать ему о нашем ребёнке, но ещё не время. Я услышала от него о его чувствах, он попросил прощения, всё объяснил и я понимаю, что отношения должны строиться на доверии и пока речи о них не идёт. Я должна быть в нём уверена, уверена в том, что он не испугается такой ответственности.
Мы подъехали к элитной многоэтажке с подземным паркингом, практически в центре города. Глеб помог мне выйти, сумочку я оставила в машине. Мы подошли к лифту, створки разъехались, Глеб пропустил меня вперёд. Он нажал на пятнадцатый этаж, я через зеркало смотрела на Глеба, а он специально смотрел на экран отсчитывающий этажи, как будто это самое интересное, что здесь есть.
Я улыбнулась и стала накручивать прядь волос на палец, чуть отвела ногу назад, чтобы полы платья разошлись в стороны.
Глеб поправил галстук и тоже улыбнулся. Вопрос, кто первый сорвётся, всё ещё актуален, но ненадолго. Ладно, так уж и быть в этом раунде я проиграю, Снайпер.
Я повернулась к нему с серьёзным выражением лица, схватила за галстук, и пока он не успел опомниться, притянула к себе, медленно, дразня. Он тут же обнял меня, притягивая к себе ближе, и впился страстным поцелуем в мои губы.
«И после этого я себя нетерпеливой считаю?», — усмехнулась я, и стала расстегивать пиджак Глеба, потом так же, не прерывая поцелуя, развязала галстук, чтобы провести коготками по его шее, от чего он вздрогнул. Глеб зарылся рукой в мои волосы и углубил поцелуй, а я провела коготками вниз по рубашке. Да, я снова играю с огнём.
Тут мы услышали оповещение о том, что прибыли на нужный этаж. Я спокойно отстранилась от Глеба, и как ни в чём не бывало, вышла из лифта. Он засмеялся и, обогнав меня, подошел к красной дубовой двери с золотым номером на ней «777», я засмеялась. Блатной номер блин.
Ну, всё теперь улыбка долго с лица не сойдёт. Глеб открыл дверь ключом, на котором висел брелок. Что вы думаете? Конечно, золотые три семёрки. Он с очень, ну очень многообещающей улыбкой засунул ключи в карман брюк и открыл для меня дверь.
Я, смеясь, вошла и обернулась на него. Взгляд приобрёл насмешливую зловещьность и я попятилась назад, ага кто бы мне позволил.
Глеб резко схватил меня за руку и притянул к себе, так сильно, что я чуть о свои ноги не запнулась.
Снайпер прижал меня к стене и впился в мои губы, требовательным, жарким, собственническим поцелуем. Я помогла Глебу снять пиджак и в нетерпении стала расстегивать его рубашку, буквально срывая её. Он оторвал меня от стены, чтобы прижать другой, так же сильно, он исследовал моё тело сквозь платье, а я водила руками по его мощному прессу. Он оторвался от меня, давая мне время отдышаться. Мы смотрели в глаза друг другу у него во взгляде, горел тот же огонь, что и у меня. Огонь желания, огонь страсти! Нам обоим хотелось быть ещё ближе друг к другу, сорвать все барьеры.
Я снова притянула его к себе и сама поцеловала, направляя его в сторону комнаты. Он подхватил меня на руки, приподнимая платье, чтобы я могла через разрез обвить его талию ногами. Глеб кинул меня на постель и навис надо мной, одной рукой прижал мои запястья над головой к кровати и стал спускаться поцелуями к шее.
— Отец, убьёт меня, — простонала я, отдаваясь ощущениям, и с замиранием сердца ожидала его ответа.
От этого ответа зависит наше с ним будущее и Глеб не разочаровал меня, он зарычал, отстраняясь и отпуская меня.
— Мне плевать на твоего отца, Золотко, — я улыбнулась. — Слышишь, Тина? Мне плевать.
Он снова склонился надо мной, а я решилась, наконец-то на важный шаг. Я упёрлась ладошками в грудь Глеба.
— Глеб постой, я должна тебе кое-что сказать, очень важное, — я отдышалась и всё ещё не поднимала на него глаза, смотрела на его широкую грудь и водила пальцем по рельефу мышц. Глеб поднял моё лицо за подбородок, заставив посмотреть в глаза, и я сказала:- Я беременна.
У меня было большое желание зажмурить глаза, но я сдержала этот порыв и смотрела прямо в его глаза. Сначала это был шок, потом неверие, потом любовь, ласка и осознание, наблюдать за такими эмоциями любимого было выше всего моего существа. Во мне поднялась волна радости и просто дикий восторг. А особенно, когда Глеб поблагодарил меня за такой подарок, и я просто пропала. Пропала в глубине его глаз, снова мы потерялись в диком пламени, мы горели в своём собственном огне. Огне страсти, любви, доверия, преданности, желания!
Так мы и уснули уставшие, но очень довольные.
И, знаете, мне кажется, что я даже во сне улыбалась. Впервые за последние дни я не заметила, как прошла ночь, впервые в жизни я ни разу не проснулась среди ночи, хотя такое обычно бывает.
А вот когда я проснулась, поняла, что такое чувство дежавю. Да-да, именно дежавю. Я снова проснулась от того, что мне в глаза светило солнце, я приоткрыла глаза и засмеялась, уткнувшись лицом в подушку. Глеб, опершись на локоть, разглядывал меня и теребил, перебирал между пальцами мои волосы, вот прямо так же, как и в его доме в наш первый раз. Мне прямо так же захотелось пошалить, поэтому я чуть привстала, прекратив смеяться, чмокнула Глеба в губы и уже хотела убежать в душ, так же как и в первый раз, но на этот раз неудачно. Снайпер понял мои намерения, поэтому схватил меня за руки и опрокинул, обратно на спину, и навис сверху, прижав мои руки к кровати. Вот тут я опять засмеялась.
— Ты не меняешься, Золотко, — так же со смехом сказал он, а я притворно оскорбилась.
— Ну, за это ты меня и любишь, — я свела брови вместе, хотя подозреваю, что глаза мои смеялись. — Ведь любишь?
— Очень люблю, — сказал он, наклоняясь ко мне и целуя.
Потом у нас ушёл ещё час, чтобы мы доказали друг другу, как сильно мы друг друга любим, потом мы вместе сходи в душ, а потом Глеб отправился готовить завтрак! Представляете?
Я его совсем не узнаю, он такой, каким я его ещё не видела никогда, такой настоящий, любящий. Ну, прямо мечта, а не мужчина! Я надела бельё и накинула поверх щелоковый халатик, встала у открытого балкона и стала наблюдать за людьми спешащими по своим делам, за детьми, которые бегали по улицам, наслаждаясь своими каникулами.
Вроде, всё было как всегда, но сейчас на самом-то деле всё изменилось и изменилось кардинально! Я влюбилась, у меня есть любимый человек и у нас с ним будет ребёнок. От этих мыслей у меня на лице расцвела самая счастливая улыбка, которая, наверно, сияла даже ярче чем солнце, в животе приятно порхали бабочки!
Я так задумалась, что даже не заметила, как сзади подошёл Глеб, только когда он обнял меня, и прижал спиной к своей груди, я поняла, что он рядом. Так сильно погрузилась во всю эту атмосферу счастья, что совсем потеряла себя.
— Теперь ты моя, Золотко, — прошептал он мне на ухо, опаляя своим горячим дыханием мою шею, а потом обхватил меня руками за живот и добавил. — Вы мои.
Всё прямо перевернулось во мне, но я переборола себя, и специально улыбнувшись своей высокомерной улыбкой, развернулась в его объятьях, обвила руками за шею, притворно, возмутившись:
— Я не твоя собственность, Лаврентьев! — ещё и одну бровь подняла, для пущего эффекта.