— Что ж присаживайтесь, дети мои, — мы сели за большой стол, мама налила нам чаю, даже, не спросив, чего бы мы хотели, впрочем, как и всегда, она сама прекрасно знает, что нужно в той или иной ситуации. Мама поставила перед нами чашки, пиалочки с варением и мёдом, тарелку со своим фирменным яблочным пирогом и наклонившись над столом с улыбкой сказала, обращаясь к Глебу:
— Если ты сделаешь больно моей дочери, дорогой, то угрозы моего мужа покажутся тебе детским лепетом, — я, чтобы не рассмеяться взяла чашку и скрыла за ней свою улыбку, отхлебнув немного травяного чая. Который, к слову, мама собирает сама из самых различных травок и создает невероятные сочетания.
Мама подмигнула нам и скрылась из виду, Глеб ещё несколько минут смотрел в сторону, куда она ушла, и тут я уже не выдержала и рассмеялась.
— Знаешь, Золотка, я твою маму больше твоего отца боюсь, это нормально? — я кивнула. — Ну, тогда поведение Андрея Вячеславовича становится мне понятным.
Глеб тут же засмеялся. Мы пили чай, разговаривали на разные темы, и тут снова появилась мама, на лице улыбка в глазах счастье. Да, она была счастлива, что её непутёвая дочь, наконец-то остепенилось. Вы же не представляете, сколько у нас с ней было разговоров на счёт того, что мамуля внуков хочет.
— Глеб, милый, Андрей хочет поговорить с тобой в своём кабинете, — я тут же напряглась, а Глеб кивнул и, не спросив направления, вышел из кухни. Видимо, он раньше был здесь частым гостем.
— Мам, — взволновано обратилась я к ней, а она в молчании налила себе чая и присела рядом со мной, сжав мою руку.
— Не переживай, ничего с твоим любимым не случиться, дорогая. Твой папа очень гордый и сразу сдаться он не мог, понимаешь? Ну, просто не мог он сказать: «здравствуй, зятёк, добро пожаловать в семью!», понимаешь? — спросила она у меня, и только сейчас до меня дошёл смысл её слов.
— То есть папа с самого начала принял мой выбор? И именно поэтому ты сказала про спектакль? — она со смехом кивнула, а всё ещё не могла поверить в это. — А папа, точно его не убьёт? — всё же спросила я, а мама стала серьёзной.
— Ты ведь должно быть знаешь, что Глеб и твой отец были знакомы ещё задолго до вашей встречи? — я просто кивнула. — Им надо многое обсудить, милая. Разобраться в ситуации, наконец.
— Так ты всё знаешь? — удивлённо подняла я брови, от чего мама рассмеялась и погладила меня по руке.
— У мужа нет от меня секретов, милая. Ты главное не волнуйся, тебе нельзя нервничать, — она подмигнула и бросила многозначительный взгляд на мой живот, от чего я закусила губу. — Так, что пока наши мужчины обсуждают дела, у тебя есть время переодеться.
Тут я с опозданием вспомнила, что всё ещё сижу на кухне в вечернем платье и выглядит это весьма нелепо.
— Знаешь, мама мне дико понравились платья. Вот уж не понимаю, почему раньше я их не любила. Может, есть, что-то подходящее для меня?
— Ох, милая, я сейчас себя в молодости на твоём месте вижу. Когда мы с твоим отцом стали встречаться, я, так же как и ты, немного пересмотрела свои взгляды на этот предмет гардероба, — Идём, милая, у меня есть кое-что.
Мы снова зашли в родительскую спальню, и мама вновь исчезла в гардеробной, правда на этот раз надолго. И снова вышла с чехлом в руках.
— Вот это платье должно идеально тебе подойти, — она протянула футляр мне и я так же, как и в прошлый раз, положила его на кровать, чтобы легче было рассмотреть.
В чехле было обычное облегающее не слишком длинное, но и не слишком короткое платье, верх был кружевным с блестящими стразами, а всё остальное платье было чисто чёрным.
— Оу, мама, оно прекрасно. Такое простое и в то же время элегантное, — я провела по мягкой ткани рукой.
— Да, милая, я знаю. Именно в этом платье я пошла на первое свидание с твоим отцом.
— Оууу, — протянула я и хитро улыбнулась.
— Да-да, дорогая, я берегла его для тебя. Знала, что рано или поздно оно пригодится.
— Спасибо, мамуль, — я поцеловала её в щёку, прихватила платье и пошла, переодеваться в свою комнату.
Платье село идеально по фигуре, как будто на меня было сшито. Оно подчёркивало все достоинства и скрывало недостатки, которых, к слову сказать, почти и не было. Я надела чёрные туфли на высокой шпильке, привела причёску в порядок, расчесала волосы и уложила их волнистыми локонами, слегка подкрасила губы и глаза и взяла чёрную сумку-клач, перекинула её через плечо.
Спустилась в холл, уже хотела развернуться и идти в кабинет отца, как он с Глебом и появился, когда они приблизились, я услышала лишь обрывок фразы.
— …будь осторожен, — и это сказал мой папа?! Мой папа, только что у меня на глазах… Охренеть, куда катится мир? Видимо, мама была права и им с Глебом просто нужно было разобраться в ситуации.
Я и опомниться, не успела, как Глеб подхватил меня на руки и понёс в сторону выхода, а я закричала:
— Пааап, меня похищают, помогите! — папа махнул на нас рукой, а спустившаяся со второго этажа мама, рассмеялась.
— Ну вот теперь я поняла, кого Глеб мне напоминает, — сказала она весело, сделав небольшую паузу, и продолжила уже серьёзно и грозным голосом ткнув в папу пальцем:- Тебя.
Теперь уже засмеялась я. Оказывается, моя мама не такая уж и скучная женщина, какой я её всегда считала.
— Глеб, ну отпусти меня на землю уже, — попросила я, когда мы оказались у его машины.
— А вот и не отпущу, — прижал он меня к себе ещё сильнее и поцеловал в губы, властным, требовательным поцелуем, призывая к подчинению. И я такая: «ага, сейчас! Мечтай милый!». Я укусила его за нижнюю губу и тут же отстранилась.
— Глеб, платье помнётся! — возмутилась я, хотя мне вовсе не хотелось, чтобы меня отпускали, но я не была бы собой, если бы не возмущалась.
— Ну, только ради платья, — притворно, снисходительно произнёс он и поставил меня на землю. Я засмеялась и стукнула его кулачком по плечу.
— Что это на тебя нашло? — задала я ему вопрос, имея в виду, то, что меня так бесцеремонно вытащили из собственного дома.
— Просто хочу, чтобы ты увидела меня с другой стороны, — я вздохнула.
— Я уже знаю, какой ты Глеб и мне больше ничего не надо, понимаешь? Я всё о тебе знаю, и точно знаю, что со мной ты другой, не надо мне ничего доказывать, — он кивнул.
— Ты очень умная девушка, Тина, прямо как твоя мама, — он заправил мне прядь волос за ухо и провёл костяшками пальцев по щеке, от чего я зажмурилась, ну прямо как кошка. Да, он знает, что нужно делать, чтобы вывести меня из равновесия. — Может, прогуляемся?
Я кивнула, хотя сомневалась, что на таком солнцепёке, Глебу будет уютно в костюме, но это не мои проблемы. Я мысленно засмеялась, (да, вот такая я хорошая девочка).
Мы с Глебом прогуливались по улицам, держась за руки, и обсуждая самые простые темы, пока Глеб вдруг не попросил:
— Расскажи о себе, — и тут я поняла, что Глеб практически ничего обо мне не знает.
— Ну, я никогда не считала себя Тиной Серебрянской, дочерью криминального авторитета Терминатора, потому что с детства к этому привыкла, да и никто меня моим именем и не называл. Даже в школе, — усмехнулась я, вспомнив, свои школьные годы.
— Почему? — задал Глеб вопрос.
— Потому, что мама была против, чтобы кто-то знал, мою родословную. Для всех я — Тина Серебрянская, отправилась в Англию учиться, а здесь я была другой. У меня даже паспорт поддельный есть, и как ты думаешь, как меня зовут, по тому паспорту? — да, вопрос с подвохом.
— Понятия не имею, — честно ответил Глеб, после нескольких минут раздумий, а я засмеялась.
— Кристина Белозёрская, — вот его лицо нужно было видеть. Это смесь шока и удивления, а потом осознания. Глеб шуточно стукнул себя по лбу и простонал: «ой, дурааак!», и мы вместе над этим засмеялись. А потом я продолжила:- Меня никогда не регистрировали нигде, так что этого имени, нет ни в каких базах данных, но меня так называли. Никто не знал, что это фикция, никто не знал, что паспорт фальшивый, никто не знал моего настоящего имени, и никто никогда на меня не покушался, я могла жить спокойно и в полной безопасности. Так и жила. До встречи с тобой, конечно.
Мы снова засмеялись.
— Чем ты любишь заниматься? — задал он следующий вопрос.
— Ну, на это я могу много чего ответить. Много чего люблю. У меня много увлечений, это и борьба, и пение, и стрельба, и свои какие-то юридические дела. Я обожая свою работу, и ни на что её не променяю. Мне нравится заниматься бумагами, договорами, присутствовать на судебных процессах, это моя стихия, и я в ней чувствую себя, собой.