— Нет! — вскрикнула. Теперь я Глеба не потеряю, если нужно отдать за него жизнь, я отдам! Я встала прямо перед Фартовым. Облокотилась о его плечо своей окровавленной рукой и вместе с ним развернулась, в этот же момент послышался выстрел. Мохаил Олегович стал заваливаться на пол, я смотрела в его глаза, в которых уже не было жизни, и видела пустоту. Совершенно никаких чувств. Из уголка губ Фартового стала вытекать кровь, и я разжала руки, которые сжала на его плечах. Он тут же свалился на пол, а я приложила руку к животу и опустила взгляд. По блузке растекалась кровь. Моя кровь!
Я посмотрела на Глеба, он стоял и смотрел на меня, его рука всё ещё была вытянута вперёд с пистолетом. Они выстрелили одновременно! Глеб в Фартового, а Фартовый в меня. Я ведь встала прямо напротив пистолета, а ведь даже и не почувствовала боли сначала! Главное было, спасти его!
Перед глазами стало расплываться, я услышала крик, будто издалека и стала падать, но меня бережно подхватили под руку.
— Так Тина осторожно! — услышала голос Глеба, и открыла глаза. Я чувствовала невероятную боль, но она не могла сравниться с той болью, которая плескалась в глазах Глеба. Я прикоснулась своей рукой к его щеке и запачкала её кровью. У него в глазах стояли слёзы, так же как и у меня. Неужели это конец? Для нас? Для меня? — Тина, послушай меня. Я сейчас возьму тебя на руки, только расслабься. Просто дыши, слушишь? Расслабься!
Я глубоко задышала, хотя не видела смысла в этом. Уже совершенно ничего не чувствовала, только боль которая разрывала моё сердце, моё тело! Закинула одну руку Глебу на шею и расслабилась, тут же почувствовав, как он меня поднял. Я вскрикнула от боли и напряглась, тут же почувствовав ещё большую боль! Это было подобно огню, он сжигал всё изнутри!
— Тише, тише моя девочка. Потерпи немного, — я уткнулась Глебу в грудь, вдыхая такой родной запах. Глеб ненадолго остановился, я почувствовала его руку на своей, он облокотил меня о своё калено и свободной рукой взял мою и приложил к животу. — Зажми, Золотко, крепче.
Потом он снова взял меня на руки и куда-то понёс. Я зажимала рану, но не очень сильно. Силы меня покидали, я чувствовала, что это конец. Что я не выкарабкаюсь из этого. Но я не жалею о том, что сделала, если бы можно было вернуться назад, я поступила бы точно так же! Не задумываясь, подставилась бы под пулю, ради него!
Тут я услышала звук разблокировки машины, и Глеб остановился, потом послушался звук открываемой двери и вот меня осторожно положили на кожаное сидение. Я открыла глаза, всё расплывалось из-за слёз. Глеб убрал мою руки и что-то приложил, а потом сверху накрыл это место моей рукой, и я почувствовала какую-то ткань.
— Прижми и не отпускай. Всё будет хорошо, слышишь? Осталось совсем немного потерпеть, Солнце, совсем немного! — он говорил тихо, будто пытаясь убедить в этом себя, а не меня. Я снова закрыла глаза и облокотившись на сидение максимально расслабилась, зажимая рану тряпкой, так как могла.
Глеб захлопнул дверь и пошёл к водительскому месту. Я слышала, как он садился, как заводил машину, слышала, как она тронулась с места. Я почувствовала, как меня затягивает в пучину, куда-то далеко и вдруг испугалась темноты. Распахнула глаза и тихим-тихим, охрипшим голосом сказала:
— Глеб… — тут же закашлялась от боли. — Глеб я…
— Тише, Золотко, тебе нельзя говорить! Не сейчас! — он был сосредоточен на дороге, но сжимал руль так, что костяшки пальцев побелели, а кожаная обшивка руля, под его пальцами скрипела.
Машина ехала на бешеной скорости, я не смотрела в окно, потому что у меня сразу же начинала кружиться голова. Я поняла, что сейчас должна это сказать, иначе больше никогда в жизни не смогу произнести эти слова. Я закрыла глаза, уже смирившись со всем, что меня ждет, и расслабила руку, которой зажимала рану.
— Глеб, я люблю тебя… — сквозь слёзы сказала, и чуть громче повторила. — Я люблю тебя!
Открыла глаза и посмотрела в зеркало, оттуда на меня смотрели глаза Глеба, полные слёз.
— Только не закрывай глаза, Золотко, слышишь? Держись! Ты сильная!
— Прости, — прошептала я, помотав головой, и зажмурилась, задышав ещё глубже. — Прости.
— Не вздумай сдаваться, чёрт возьми! — рыкнул Глеб, а я снова что-то прошептав, провалилась во тьму.
Эпилог.
На пределе пульс не остановлюсь
Я от такой любви сейчас взорвусь
Тает лед и вот курок на взвод
На вылет в сердце поцелуем бьет
Сойти с ума, умереть всего на пару часов
Но умереть от счастья, а не от пули в висок
Взлететь и вновь разбиться,
в реальность возводиться и потерять твое биение сердца
Сойти с ума, умереть всего на пару часов
Пусть утекает время, как между пальцев песок
Заснуть и вновь проснуться,
рукою прикоснуться и потерять твое биение сердца
(слова из песни Сергея Лазарева — Биение сердца)
Боже, как же я ненавижу просыпаться по утрам от надоедливой трели будильника! У вас было такое? У меня постоянно! Когда я училась, теперь, когда работаю! Это ужас!
«Да, Тинка, докатилась!», — выговаривал мне внутренний голос, пока я морщилась от противного звука. Мне захотелось прямо, как в детстве взять подушку накрыть голову и проспать ещё пять минут! Или ещё лучше! Запульнуть этой самой подушкой в этот самый будильник.
Всё ещё не открывая глаз, потянулась к тумбочке, где обычно лежал телефон, и тут же почувствовала невероятно режущую боль внизу живота. Откинулась на мягкую подушку и застонала от боли, резко распахнула глаза, но тут, же зажмурилась от яркого солнца. Попыталась привстать, но оставила эту идею, потому что боль была просто невыносимой! Как будто меня пронзают миллиарды иголок! Закрылась рукой от солнца и открыла глаза быстро, моргая. Всё расплывалось, и в первый момент я не совсем хорошо понимала, где нахожусь. Перед собой увидела идеально белый потолок, когда глаза привыкли к яркому свету я, наконец, смогла осмотреться. Надоедливый писк не прекращался, и я раздражённо обернулась в сторону звука и тут же вздрогнула. Это был какой-то аппарат, от которого отходили проводки. Я нахмурилась. В моей комнате, такого точно нет. Растеряно отвела взгляд и осмотрела комнату — это больничная палата. К моей правой руке был прикреплен, какой-то прибор, от которого отходил проводок к этому самому пищащему аппарату. Мне захотелось сорвать эту штуку, но вдруг, будто в голову что-то ударило. Воспоминания стали накатывать, волнами! Выстрел! В меня стреляли! Глеб жив! Он… он пытался спасти меня! Я… я умирала, я же умирала!.. Я была готова умереть! А как же?.. А?.. А ребенок?! Мой ребёнок?! Что произошло?
Не обращая никакого внимания на жуткую боль, я присела и собиралась уже вскочить с постели, но тут голова закружилась, прибор стал пищать громче. Я схватилась за голову, из глаз брызнули слёзы отчаяния, до меня донёсся звук хлопка, и я тут же почувствовала, руки на своих плечах.
— Тина Андреевна, успокойтесь, всё хорошо! — сквозь пелену боли до меня доносился мелодичный и очень встревоженный девичий голосок. — Ложитесь-ложитесь, вам сейчас противопоказано двигаться, — я сдалась под тяжестью рук девушки, и накатившей на меня депрессии, и опустилась на подушку, пытаясь дышать ровно, чтобы боль немного отпустила. — Хорошо, очень хорошо, — я открыла глаза и вытерла слёзы, всё ещё продолжая молчать. Девчонка была молодой, в больничном халате, сейчас девушка звонила по телефону. — Анна Александровна, извините, что беспокою, но пациентка Серебрянская пришла в себя, — девушка улыбнулась и отключилась, переведя взгляд на меня. — Тина Андреевна, пожалуйста, не двигайтесь, сейчас придёт ваш лечащий врач, и она вам всё-всё объяснит.
Я кивнула и закрыла глаза. Девушка, судя по звукам, покинула меня. Палата была одиночной, поэтому я могу спокойно придаваться своим не очень хорошим мыслям. Что со мной случилось? Столько мыслей и все неутешительные. Я осталась жива, но какой ценой? А, правда, какой? Думать об этом не хотелось, но мысли так и лезли в голову, разламывая её на части. Чтобы отвлечься от печальных размышлений я откинула одеяло в сторону. На мне был белый топ и спортивные штаны. На тугую повязку, что обматывала живот, смотреть не хотелось, поэтому снова закрылась и легла, прикрыв глаза.
Дверь снова распахнулась, и я посмотрела на вновь пребывшего. Это оказалась девушка, может, немного старше, той, что ушла. Тоже в белом халате, с той только разницей, что у этой девушки он был расстегнут. На ней была чисто белая футболка и сини джинсы, на ногах чёрные балетки. Я посмотрела на её лицо, девушка как раз подошла близко. Личико у неё было ангельское, чистое, как у ребёнка. Идеальные черты, большие голубые глаза, слегка пухлые губки. Русые волосы были собраны в высокий хвост. За всей этой её ангельской внешностью была видна невероятная сила духа, то с какой уверенностью она смотрела на мир, то, как была выпрямлена её спина, всё буквально кричало о том, что девушка много повидала в жизни. На бейджике значилось: «Анна Александровна».
— Здравствуйте, Тина Андреевна. Как вы себя чувствуете? — спросила она у меня, смотря показатели на экране приборов. Изучив, всё, что ей нужно было, она удовлетворённо кивнула и повернулась вновь ко мне, подойдя к постели ближе. — Вы помните, что с вами случилось?
— Да, помню, — голос был ужасно охрипшим и напоминал больше шепот, чем членораздельную речь.
Девушка вдруг улыбнулась и протянула мне руку.
— Аня, — представилась она и продолжила, когда я пожала её ладошку. — Не волнуйтесь. Я наблюдала за вашим состоянием всё это время и могу сказать, что вы полностью восстановились после такого ранения.
— Что с моим ребёнком? — я зажмурилась сразу же как задала этот вопрос, и сжала кулаки, боясь услышать ответ.
— Всё хорошо, — она села рядом с постелью и взяла мою руку в свою. Я тут же расслабилась и посмотрела Анне прямо в глаза. — С ребёнком всё в порядке, — она улыбнулась, а я растерялась. — Срок маленький и пуля не задела плод, попав чуть ниже. Вас доставили к нам в критическом состоянии, вы потеряли много крови. Операцию было делать рискованно, мы могли потерять и вас и ребёнка. Нужно было срочное переливание. У вас очень редкая группа крови — четвёртая. У нас очень современная клиника, но такого количества крови, которое требовалось, даже у нас нет, мы могли вас потерять. Но нам очень повезло, у вашего молодого человека та, же группа крови, что и у вас. Операция по удалению инородного тела проведена была успешно, но из-за вашего положения, организм, видимо, включил защитную реакцию и вы впали в кому.
— Что?! — я ошарашено уставилась на девушку и закашлялась. — Сколько же я здесь уже нахожусь?
— Неделю, — пожала она плечами. — Сначала мы были не уверены, что вы вообще придёте в себя, но Глеб Витальевич, был в этом уверен. Вам очень повезло Тина Андреевна, можно, сказать вы в рубашке родились. Не каждый бы выжил после такого ранения, — она поднялась и положила руки в карманы халата. — Я позову вашу подругу.
Я откинулась на подушку и вздохнула с облегчением.
«Мой ребёнок жив», — с улыбкой на губах подумала я и положила руку на живот. Это просто чудо! Самое настоящее чудо! О таком я и мечтать не могла! Господь подарил мне такой чудесный подарок, он сохранил жизнь мне и нашему с Глебом малышу. Вознаградил нас за все страдания.