Старичок не слушал детину, говорил сам.
– А была вот такая же и тоже пела… Ужасно пела! И я так же сидел и слушал. Ее тоже надо было спасти. Там были офицеры… Это давно было. Красавцы!.. Тьфу! – Старичок затряс головкой. – Лучше бы я ошибался, лучше бы пил, – может, смелее был бы. Я же ни разу в жизни не ошибся, Ваня! – Он стукнул себя в грудь, помигал подслеповатыми глазами. – Ни одной штуки за всю жизнь не выкинул. Ты можешь поверить?
– А что тут плохого?
– Ни одного проступка – это отвратительно. Это ужасно! Когда меня жалели, мне казалось – любят, когда сам любил – я рассуждал и боялся.
– Лишка выпил, батя, – сказал парень. – Закусывай.
– Ты не понимаешь – это хорошо. Не надо понимать такие вещи.
– В Сибирь-то поедем?
– Поедем. Я допью это?
– Пей, – разрешил детина.
Старичок допил коньяк, трахнул рюмку об пол. Она со звоном разлетелась. А сам лег грудью на стол и заплакал.
К их столику шли официантка и швейцар. Детина, прищурившись, спокойно смотрел на них. Он был готов защищать старичка. Ему даже хотелось, чтобы его нужно было защищать.
– В чем дело?
– В шляпе. Мы едем в Сибирь, – угрожающе сказал детина.
– Хорошо. А зачем же хулиганить?
– Мы не хулиганим, мы слушаем, как здесь поют.
– Она же бездарно поет, Ваня! Это ужасно, как она поет, – сказал старичок сквозь слезы. – Ты рявкаешь лучше. Талантливее. Она же не умеет петь. Но не в этом дело. Совсем не в этом…
– Кто будет платить за рюмку?
– Я, – ответил детина, с изумлением глядя на старичка. – Я плачу за все.
Пока официантка рассчитывалась с парнем, старичок, уронив на руки полированную головку, плакал тихонько. И бормотал:
– Ах, Ваня, Ваня… зверь ты мой милый… Как рявкнул! Орел!.. Улетим в тайгу. Улетим… В Сибирь!
– Кто это, не знаете? – тихонько спросила официантка.
– Это… – Парень подумал. – Это крупный интеллигент. Он сейчас на пенсии.
Официантка с жалостью посмотрела на старичка.
– Он часто здесь бывает, но никогда не пил. А сегодня чего-то… Уведите его, а то попадет куда-нибудь.
Детина ничего не сказал на это, встал, взял старичка поди руку и повел. Старичок не сопротивлялся, только спросил:
– Куда, Ваня?
– Ко мне в номер. А завтра в Сибирь.
Дежурная по этажу заартачилась, не пускала в номер со старичком. Детина держал старичка; повернулся к ней боком и сказал:
– Достаньте в брюках, в кармане, деньга. Берите сколько надо, только не вякайте.
Дежурная глубоко возмутилась, отдала ключ, но предупредила:
– Завтра же вас здесь не будет!
– Завтра мы в Сибирь уезжаем.
– В Сибирь, Ваня!.. Я хоть помру по-человечески, – бормотал старичок. – Знаешь, не надо ключом – дай ногой разок, – попросил он. – Умоляю: садани хорошенько. Мы потом заплатим.
– Спокойно, – гудел детина. – Спокойно, батя. Вот раздухарился-то!.. Указ же вышел – нам с ходу счас по пятнадцать суток заделают.
– Не бойся!
Детина отомкнул номер и бережно положил старичка на кровать, снял с него туфли, хотел было снять пиджак, но старичок почему-то запротестовал.
– Не надо, я так. Не жалею, не зову, не плачу…
– Ладно, – согласился парень. – Спи. – Выключил свет и лег на диван.
– В Сибирь, Ваня? – спросил старичок.
– Завтра. А сегодня спать надо.
– Спим. Ах, Ваня, Ваня…
– Спи, батя.
… Утром детина нашел на столе записку.
«Ваня, я не могу с тобой в Сибирь. Спасибо за все. Прощай».
Старичка нигде не было. Сказали: ушел рано утром.
Copyright (c) 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского