— Хорошо. — Алистер развернулся обратно к пианино и начал проговаривать ноты вслух: — Ля бемоль, ми, ми, ми диез, соль, ми, до…
— Разве в этом есть какой-то ритм? — перебил его Ангус.
На лице Алистера промелькнуло раздражение.
— Я играю в точности так, как написано. Это просто набор нот.
— Можешь сыграть ещё раз? — попросил судья.
Алистер пожал плечами и снова сыграл ноты, стараясь следовать их ритму. Это нисколько не улучшило мелодию.
— Беспорядочный ритм заставляет меня думать, что мелодия здесь не имеет значения, — произнёс судья, размышляя вслух. — У тебя есть чистый лист бумаги? — Затем, осушив бокал хереса, он начал что-то рисовать на кофейном столике. Мы с Алистером озадаченно наблюдали, пока Ангус, наконец, не откинулся назад с самодовольным видом.
— Это нотный шифр, — произнёс он.
— Что? — переспросил я.
— Шифр — это код, который скрывает секретное сообщение, — терпеливо объяснил он. — В частности, автор этого кода, — он постучал указательным пальцем по нотной записи, — использовал код Порта, где ноты представляют собой буквы алфавита.
У Алистера загорелись глаза:
— Джованни делла Порта?
— Кого? — удивлённо спросил я.
Ответил мне Ангус:
— Порта был человеком эпохи Возрождения; у него было много интересов, но наиболее широко он прославился благодаря собственному коду. Он широко использовался в течение всего восемнадцатого века и позже был адаптирован другими шифровальщиками. Большинство музыкантов знали о нем; многие забавлялись, используя его для тайной связи друг с другом. Полагаю, в этом есть смысл, — добавил он, сверкнув глазами. — В конце концов, многие верят, что музыка — это единый, истинный универсальный язык. Шуман написал свой «Карнавал», основываясь на шифре, а Брамс и Бах вложили имена в свою музыку. Но я отвлекся…
Он нарисовал на новом чистом листе бумаги нотный стан.
— Видите ли, в шифре Порта каждая нота имеет алфавитную корреляцию. Таким образом, значение половинной ноты «ля бемоль — до» соответствует букве алфавита A. Но «ля диез — до» означает букву Х. И так продолжается до тех пор, пока вы не достигнете «ми диез»… затем вы опускаетесь на один ряд к четвертным нотам. Снова доходите до «ля бемоль», который на этот раз обозначает Я…
— Так, давай разберемся, что это значит. — Алистер наклонился, делая какие-то пометки на листе бумаги.
Ангус кивнул. Я не смог понять странного выражения, с которым он ответил на взгляд Алистера. Мне казалось, что они поняли что-то, что ускользнуло от меня.
Алистер закончил и развернул лист так, чтобы мы с судьёй могли прочитать написанное.
— Я всё правильно сделал? — уточнил он.
— Правильно, — кивнул судья, а затем прочел вслух все сообщение целиком. — «Леруа отомщён».
— Леруа отомщён…, - эхом отозвался я, а затем посмотрел на Алистера и судью. — Но Эл Дрейсон никогда не был известен под именем Леруа, не так ли?
Судья покачал головой.
— Насколько мне известно, нет. Но нам стоит перепроверить его второе имя, а также любые прозвища, под которыми он может быть известен.
— Теперь список прошлых дел судьи представляет для нас ещё большую важность, — сказал я. — Но если всё правильно…
Судья прервал меня:
— Все правильно. Я в этом уверен.
— Значит, мы только что нашли мотив убийцы, — сказал я.
Идентифицировать самого убийцу, конечно, будет гораздо сложнее. Но имя «Леруа» было ключом к этому делу — если, конечно, эту подсказку не подбросили нам намеренно, чтобы сбить с пути.
Судья Хьюго Джексон каким-то образом ранил человека по имени Леруа. Кто такой этот Леруа? И какой человек в жизни Леруа хотел, чтобы причинённое зло — не важно, было оно реальным или мнимым — было отмщено? Хотел настолько, что был готов убить.
Судя по выбору времени, это имя должно быть связано с Дрейсоном. В конце концов, убийца нанес удар накануне суда присяжных над Дрейсоном.
И хотя это могло оказаться простым совпадением, я был согласен с Алистером: мало что на этом месте преступления можно охарактеризовать как «совпадение». Между Элом Дрейсоном и Леруа, упомянутым в музыкальном шифре, должна быть какая-то связь — какая-то неизвестная пока связь, которая приведет нас к убийце судьи Джексона.
А учитывая нежелание комиссара Бингема и Департамента полиции принимать какие-либо версии, которые не нанесли бы ущерба подпольной анархистской организации, раскрытие этой связи ложилось исключительно на мои плечи.
ГЛАВА 7
Здание «Дакота», 72-ая улица, дом 1.
18:00.
— Что происходит? И почему никто из вас не одет к ужину?
У меня перехватило дыхание, когда я поднял глаза и увидел стоящую в дверях Изабеллу — в желтом платье, с каштановыми волосами, уложенными к вечеру. Ее карие глаза сверкали, когда она рассматривала нас всех.
Увидев свою невестку, Алистер заметно расслабился и подошел к ней с извиняющейся улыбкой.
— Прости, Изабелла. Мы были так поглощены обсуждением, что я совсем забыл об ужине.
На ее лице отразилось разочарование, хотя глаза остались теплыми, когда она приветствовала сначала меня, а потом Ангуса Портера. Может быть, она с нетерпением ждала совместного ужина — или расстроилась из-за того, что ее исключили из дискуссии? Я был уверен, что дело в последнем.
Алистер вытащил карманные часы и нахмурился.
— Уже перевалило за шесть. Нам с Ангусом еще нужно кое-что обсудить; я попрошу миссис Меллоун подать нам ужин сюда. — Он повернулся ко мне. — Зиль, почему бы тебе не отвести Изабеллу на ужин и не посвятить ее в это дело? Если хотите, можете взять мой автомобиль.
Застигнутый врасплох этим неожиданным проявлением великодушия, я вопросительно посмотрел на Алистера. Мало того, что он предложил мне воспользоваться своим самым ценным имуществом — автомобилем «Форд» образца 1905 года, — я также знал, что он относился к моей дружбе с Изабеллой с немалой долей подозрительности.
— Алистер, — сказал я, — ты же знаешь, что я никогда раньше не водил автомобиль.
Выражение его лица оставалось невозмутимым.
— Ты довольно часто наблюдал за мной. Это совсем не трудно.
— Нет, спасибо. Нас вполне устроит такси.