— «Красный фонарь», вот, он уже виден. — Я указал на желтый навес, на котором были изображены китайские иероглифы рядом с рисунком простого фонаря на красном флаге.
Я притянул Изабеллу поближе, чтобы она не столкнулась с шатающимся мужчиной, который, без сомнения, провёл слишком много часов в одном из опиумных притонов или салунов Чайнатауна.
Некоторые из них рекламировались открыто; другие можно было найти только в верхних комнатах некоторых ресторанов, скрытых от общего взгляда. Их наличие принесло респектабельным китайским ресторанам по всему городу плохую репутацию.
Жители Нью-Йорка ассоциировали китайские рестораны с этими сомнительными заведениями, но на самом деле большинство связанных с опиумом посетителей и владельцев были ирландцами, англичанами, немцами или русскими. Кем угодно, только не китайцами.
В конце концов, мы добрались до угла, где в витрине «Красного фонаря» висело меню. Поднялись на две ступеньки, вошли через красные занавески, которые служили дверью, и тут же нас встретила хорошенькая миниатюрная женщина в синем шелковом ханьфу.
— Ni hao ma11? — поинтересовалась она с вежливой улыбкой. — Добрый вечер.
— Нen hao, xie xie12. Столик на двоих, пожалуйста.
— Конечно.
Вторая улыбка была более широкой, открыв желтые зубы, которые разрушили первое приятное впечатление. Возможно, она была большой любительницей чая или табака, или и того, и другого.
Мы последовали за ней в маленькое помещение, заполненное до отказа; она подвела нас к единственному свободному столику в глубине зала. Остальные посетители перестали есть и уставились на нас, потому что мы были единственными не китайскими посетителями в зале, а Изабелла — единственной женщиной, не считая пожилой дамы, обедавшей со своим сыном.
Когда мы уселись за маленький деревянный столик в глубине зала, женщина снова обратилась к нам:
— У нас есть только меню на китайском языке. Вы читаете по-китайски?
— Yī diаn13, - ответил я на одном из диалектов и по выражению лица китаянки понял, что даже в этих трёх слогах совершил пару ошибок. Я знал лишь несколько иероглифов, и в меню мог только отличить блюда из риса от лапши, не больше.
— Тогда я вам помогу, — кивнула женщина.
— Мей Лин! — донёсся голос из кухни, а за ним последовали несколько слов по-китайски.
— Прошу прощения, — пробормотала она. — Одну минуту.
Как только она отошла достаточно далеко, Изабелла наклонилась ко мне и прошептала:
— По-моему, она не похожа на анархистку.
Я мог только пожать плечами. Бертильон, возможно, и ошибался, утверждая, что преступники отличаются от законопослушных граждан чертами внешности, но в одном он был прав: мы все склонны ожидать, что преступник будет выглядеть как злодей. Таков базовый человеческий инстинкт — и я вспомнил, как только сегодня утром искал в глазах Эла Дрейсона признаки зла. Разумеется, их там не было. Худшее зло было невидимо; оно спало в сердцах и умах.
Мы подождали несколько минут, но Мей Лин не возвращалась.
— Если мы не станем заказывать что-то экзотическое, то высоки шансы, что нам понравится, — предложила Изабелла.
Мы остановили свой выбор на чайничке зелёного чая, жареном омаре с рисом и овощной лапше с салатом из бок-чой. Я жестом подозвал официанта, представившегося Чарли, и он записал наш выбор в маленьком блокнотике.
Я продолжал высматривать Мей Лин, пока разговаривал с Изабеллой, объясняя ей свои опасения по поводу этого дела, включая главную дилемму, с которой я столкнулся: как лучше всего справиться с невыполнимым требованием генерала Бингема? Как мне следить за братом Ханны и оказывать давление на свою семью Страпп?
— До сегодняшнего утра я с генералом никогда не встречался, — объяснил я. — У него репутация человека слишком прямолинейного и никогда никого не слушающего. Но я не воспринимал эти рассказы всерьез: все работники считают, что их начальство знает меньше, чем они сами, — усмехнулся я.
— А теперь ты с ними согласен: ты не доверяешь комиссару.
— Его подход абсолютно неверен, — сказал я, потянувшись за чайником, и налил чая Изабелле и себе. — Генерал — военный человек, который думает, что может бульдозером проложить себе быстрый путь сквозь все проблемы. Но люди, особенно вовлеченные в расследование, плохо реагируют на приказы или грубую силу. Гораздо лучше попытаться аргументированно убедить их в своей правоте.
Изабелла, как и всегда, была предельно пряма:
— У комиссара один подход, у тебя — другой. Это заставляет меня задаться вопросом: ты действительно против самого комиссара? — спросила она между глотками чая. — Или ты просто ищешь предлог, чтобы избежать встречи с семьей Страпп?
— И то и другое, — признался я. — Методы генерала могут насторожить наших подозреваемых — и если они залягут на дно, то наше расследование обречено. Но ты права: у меня нет ни малейшего желания встречаться с кем-либо из Страппов, тем более обсуждать участие Джонатана в анархистской деятельности. — Я на мгновение замолчал. — Не то чтобы есть какая-то особая причина избегать их. Просто эту связь я для себя закрыл и предпочёл бы больше не открывать.
Изабелла молча ждала, пока я продолжу.
— Я не верю, что Джонатан имеет какое-то отношение к смерти судьи. Какую бы руководящую должность он сейчас ни занимал, он не мог быть анархистом слишком долго. Прошло чуть больше двух лет с тех пор, как я видел его в последний раз. А если я прав, человек, причастный к убийству судьи Джексона, таит злобу очень долгое время.
— Два года — это очень долго. — Изабелла бросила на меня многозначительный взгляд и подлила себе ещё чая. — Достаточно долго, чтобы люди изменились. Ты раньше был с Джонатаном близок?
— Нет. В те годы он был робким, замкнутым мальчиком, интересовался книгами и научными экспериментами и надеялся получить стипендию в колледже, как и я. Но этого не случилось, и он пошел работать к отцу.
Еду нам принесли горячей и исходящей паром. Пока официант расставлял тарелки, мы с Изабеллой умолкли — и я заметил, что вернулась Мей Лин. Она здоровалась с клиентами, подавала им напитки и управлялась с кассовым аппаратом.
— А как насчет мистера и миссис Страпп? — поинтересовалась Изабелла.
Я постарался удобно перехватить китайские палочки, но они, похоже, плохо сочетались с омаром и рисом.
— В самом начале я с ними прекрасно ладил. Они приняли меня, когда я был студентом Колумбийского университета и собирался стать адвокатом. Но когда бросил учебу и поступил в полицию, они забеспокоились. — Я скорчил гримасу. — Видишь ли, полицейские получают стабильный и надежный доход, но существует потенциальный риск для жизни и здоровья на рабочем месте. А поскольку большая часть моего заработка уходила на содержание матери и сестры, они, по-моему, отчаялись, что я когда-нибудь смогу жениться на их дочери. Я понимал их и не винил за это; они просто заботились об интересах Ханны.
— Как давно ты видел их последний раз?
— Через несколько недель после похорон Ханны, — признался я, с трудом подбирая слова. — Это было слишком трудно… и я только всё усложнял. Я чувствовал, что они обвиняют меня в том, что я её не спас, — тихо добавил я.
Изабелла мгновение задумчиво смотрела на меня.
Наконец она заговорила:
— Думаю, ты должен увидеться с ними, Саймон. Потому что это правильно, а не только потому, что так приказал комиссар. — Ее карие глаза смотрели прямо на меня. — Если ты не пойдешь, комиссар пошлет к Страппам кого-нибудь другого. И его следующий кандидат вряд ли будет так же деликатен к их проблемам, как ты. — Она сделала глубокий вдох. — И тебе это тоже пойдет на пользу.
Изабелла была права: это нужно сделать. Но я бы многое отдал, чтобы избежать этой задачи.
Вечер близился к завершению, и в «Красном фонаре» осталась лишь горстка посетителей. Чарли, наш официант, принес счет и десерт из карамболы.
— Когда юная леди освободится, не могли бы вы попросить ее поговорить с нами? — Я протянул официанту три доллара, которые должны были покрыть наш обед.
Он вскинул брови, но согласно кивнул.
Я окинул взглядом остальных посетителей. В обычных обстоятельствах я бы предпочел поговорить с Мей Лин в более уединенном месте, но, как оказалось, люди за соседними столиками недостаточно хорошо говорят по-английски, чтобы подслушивать наш разговор.
Спустя несколько минут к нашему столику подошла Мей Лин и подозрительно на нас посмотрела.
— Вам понравился ужин? — выдавила она улыбку.