В первую минуту я подумал об Изабелле, вдовствующей невестке Алистера, которая помогала ему в его исследованиях мышления преступников — и которая занимала большую часть моих собственных мыслей, в чём я боялся признаться даже себе самому.
— Сегодня ночью был убит человек, — выдавил, наконец, Алистер, — тот, кого я когда-то считал одним из своих самых близких друзей.
— Мне жаль, — искренне произнес я.
Несколько мгновений мы молчали, пока он собирался с мыслями.
— Кто он?
— Хьюго Джексон. Он учился вместе со мной на юридическом факультете Гарварда, выпуск семьдесят седьмого года. — Алистер задумчиво улыбнулся. — Мы не разговаривали много лет, но когда-то были очень близки. Он даже был шафером на моей свадьбе.
— Вы поссорились?
Он покачал головой.
— Нет. Мы просто отдалились друг от друга. Завели разных друзей, разные интересы и стали видеться всё реже…
— Ты уверен, что это было убийство? — Теперь, окончательно проснувшись, я скрестил руки на груди и серьезно посмотрел на друга.
— Без сомнений. Его горло перерезано от уха до уха.
— Если вы не были близки, почему же ты узнал об этом одним из первых?
Давние отношения, которые не поддерживались много лет, не объясняли, почему он решил заняться этим делом. Или почему он был так расстроен.
— Наши жёны сблизились, и их дружба длилась долгие годы, даже когда наша собственная ослабла. Отчасти поэтому миссис Джексон сразу же позвонила мне.
— А вторая причина? — уточнил я, зная, что то, что Алистер не говорит, обычное важнее того, что уже сказал.
— Необычные обстоятельства, — Алистер инстинктивно понизил голос, хотя в комнате кроме нас никого не было. — Миссис Джексон нашла его в библиотеке; он лежал на столе в луже крови, — Алистер нахмурился и замолчал, погрузившись в свои собственные мысли.
— Продолжай, — не вытерпел я.
Он вернул мне стакан с водой.
— У тебя не найдётся чего-то покрепче, Зиль? Чтобы успокоить нервы?
Все, что у меня было, — это односолодовый виски «Талискер», который сам Алистер и подарил мне прошлым летом на день рождения — сувенир из недавней поездки на шотландский остров Скай.
Я щедро налил ему полстакана и сел ждать, когда он продолжит.
Алистер поболтал в стакане золотисто-коричневый напиток, больше наслаждаясь его ароматом, нежели вкусом.
— Рядом с его телом лежала Библия — не семейная Библия, а та, которую его жена никогда раньше не видела. И правая рука моего друга покоилась на ней, — сказал он, наконец.
Я попытался представить описанную Алистером картину.
— Будто он приносит присягу в суде?
— Да, — кивнул Алистер. — Мой друг был судьёй.
— Но ведь судьи чаще заслушивают чужие присяги, чем приносят собственные?
— Именно. — Он многозначительно посмотрел на меня. — А поскольку это была Библия, незнакомая его жене, мы можем предположить, что убийца принес ее с собой на место преступления.
Дрожащими руками Алистер поставил на стол стакан с виски.
Я наклонился ближе, начиная по-настоящему волноваться. Никогда ещё не видел своего друга таким встревоженным.
— Мы обсуждаем место преступления, — напомнил я ему, — которое никто из нас в действительности не видел. Но ты уже уверен, что это важная деталь?
— А ты как думаешь, Зиль? — взорвался он, но я видел, что эта вспышка больше обусловлена скорбью, нежели злостью. — Неужели наша совместная работа за последний год не смогла убедить тебя в важности поведения преступника на месте преступления?
Он был прав: прошел почти год со времени дела Фромли, когда он впервые вошёл в мой кабинет и объявил, что может использовать свои знания мышления преступника, чтобы помочь мне раскрыть жестокое убийство. Конечно, Алистер был не во всем прав. Но, как сказал бы он сам, знание преступного ума — это не только наука, но и искусство, и я никогда не сомневался, что он понимает в преступном поведении больше, чем я когда-либо мог предположить.
Алистер покачал головой.
— И ещё кое-что: у его руки положили белую розу.
— Белую розу? Как у невесты?
Мой друг серьёзно кивнул.
— Знаю. В это время года их трудно достать.
— Цвет чистоты и невинности, — добавил я, думая о невестах, которых видел с такими розами в день их свадьбы.
— Не всегда. — Алистер сделал паузу. — В некоторых странах это цвет смерти, и обычно он ассоциируется с предательством. Во время Войны роз1 белую розу дарили предателям, которые нарушили своё слово. Он предупреждала их, что смерть неминуемо их настигнет.
— Так ты думаешь..?
— Я не знаю, что думать, — перебил он меня. — Но я хочу, чтобы ты занимался этим делом.
— И где был убит судья Джексон? — с сомнением уточнил я.
— На Грамерси-парк.
— Это территория Тринадцатого участка; не моя юрисдикция.
Я сейчас работал детективом в Девятнадцатом участке под началом моего давнего друга капитана Малвани.
— Раньше ты помогал другим участкам.
— Наш новый комиссар — приверженец протокола. — Комиссар полиции Теодор Бингем не желал и слышать, чтобы офицеры работали вне пределов своих участков, не получив особых распоряжений от него лично.
— Я могу сделать необходимые звонки, — сказал Алистер, вставая и пересекая комнату к моему телефону. — Я вызываю такси?