Второй мужчина пожал плечами.
— Это потому, что новым редактором стала Люси Парсонс17. Это не значит, что ИРМ не совершает великих дел для нас, рабочих.
Саввас вдруг заметил Изабеллу.
— А что вы думаете о Люси Парсонс, мисс? Думаете, она заботится о ваших нуждах?
Изабелла густо покраснела.
— Боюсь, я не знаю Люси Парсонс.
Я подождал мгновение, наблюдая за их реакцией и почти боясь дышать. Изабелла выглядела подходяще для сегодняшнего вечера, сменив свое прекрасное шелковое платье на поношенное и потертое черное муслиновое. Но ей было нелегко скрыть правильную и образованную речь.
Мужчины повернулись ко мне.
— Что-то мы тебя здесь раньше не видели, — прищурился Саввас.
— Меня пригласил Джонатан Страпп, — тихо ответил я.
— Да? — Он подозрительно приподнял бровь и окликнул дородного мужчину, стоявшего позади него. — Лукас, Джонни уже здесь?
— Он опаздывает. А что такое? Ты сомневаешься, что он наш соратник?
На мгновение меня охватил страх. А что, если они узнают, что я детектив? Из-за меня Изабелла окажется в опасности. Я рассчитывал, что мое прошлое с Джонатаном защитит меня.
Но теперь, глядя на окружавшие меня агрессивные лица, я понял, что, возможно, недооценил, до какой степени гнев Джонатана изменил его.
— Возможно. — Саввас провел рукой по кудрявым черным волосам и с любопытством посмотрел на меня. — Откуда ты знаешь Джонни?
— Я был помолвлен с его сестрой.
Его подозрительный взгляд остановился на Изабелле.
— Тогда кто…
Он остановился на полуслове, когда его глаза уловили сигнал от кого-то позади меня.
Я обернулся и увидел стоящего там человека. Это был высокий, слегка полноватый мужчина с четко выраженными восточноевропейскими чертами лица: высокие скулы, темно-русые волосы, точеный нос и острый подбородок.
То, как прядь прямых волос падала на его левый глаз, прикрытый черной повязкой, придавало ему лихой вид. Но самым поразительным было то, что он излучал спокойную властность, хотя до сих пор не произнес ни слова.
Он пристально посмотрел на меня, прежде чем заговорить мягким, но отрывистым голосом:
— Джонни рассказывал мне о тебе. Ты — Саймон. — Он сделал шаг мне навстречу. — Тот самый Саймон, который стал бы его братом, если бы не грязные капиталисты, угробившие «Генерал Слокам».
Он протянул мне руку. Я сделал вид, что не заметил, что у него не хватает двух пальцев.
Его рот перекосился в подобии улыбки.
— Необходимая жертва делу, понесенная во время обучения студента искусству изготовления бомб. И я сожалею о твоей потере — потере, для которой до сих пор не добились справедливости.
— Наказали лишь капитана Ван Шейка, — кивнул я. — И то, если считать достаточным наказанием за преступную халатность срок в десять лет, из которых он не отсидит ни дня.
Капитан, чьё роковое решение обрекло в тот день на гибель более тысячи пассажиров, был осужден судом в январе этого года, но он остался на свободе под залог в 10 000 долларов.
Блондин покачал головой.
— Я бы не стал надеяться на правосудие. Судья Томас — инструмент капиталистической системы. А офицеры и директора пароходной компании «Никербокер», которые так дорожили своей прибылью, что не стали вкладывать деньги в самые простые меры безопасности, даже не попадут под суд. Чего еще было ожидать? Вся система коррумпирована.
Я понимал, что мной манипулируют, и все же не мог не согласиться с ним — по крайней мере, в том, что касалось катастрофы «Слокама». Интересно, именно так видел произошедшее Джонатан?
Впервые я понял, как легко поддаться соблазну анархистов — в окружении тех, кто понимает, что такое несправедливость, и кто жаждет правосудия и лучшей жизни. Я был не согласен с их методами, но не с их идеалами.
— Меня зовут Павол Хлад. Не важно, соратник ты нам или нет, но я рад, что сегодня ты здесь. Пойдемте, я отведу вас обоих к Джонатану, — он жестом пригласил нас с Изабеллой следовать за ним.
Мы прошли мимо мужчин и женщин, которые вскидывали руки, чтобы приветствовать оратора, который только что вышел на трибуну. Я заметил Мэй Лин на сцене позади выступающего, хлопающую в ладоши. Я даже увидел своего старого школьного товарища Сэмюэля Лизке. Но Джонатана нигде не было видно. Пока.
Я крепко держал Изабеллу за руку, чтобы не потерять ее, время от времени поглядывая на рабочего железной дороги, который под одобрительные возгласы толпы говорил о лучшей зарплате и более коротком рабочем дне.
— Железными дорогами управляют такие люди, как Джей Гулд и Корнелиус Вандербильт, — сказал оратор, задыхаясь от отвращения и бормоча «грязные капиталисты».
— Вы думаете, их заботит, хватает ли нам денег на еду?! Есть ли у нас приличное жилье? — кричал выступающий, стуча кулаком по трибуне.
— Нет! — крикнула толпа в ответ.
— Разве их волнует, что наши дети целыми днями работают на фабрике, когда им положено быть в школе?
— Нет, чёрт возьми! — во второй раз они крикнули ещё громче.
Он продолжал говорить, доводя всех в комнате до исступления. Но больше я ничего не слышал, потому что мы подошли к тому, что выглядело как бетонная стена в задней части комнаты. Я с изумлением наблюдал, как Павол поднял кусок проволоки длиной в фут, вставил его в одну из щелей, и стена волшебным образом открылась.
Мы последовали за Паволом в комнату поменьше.
— А как это работает? — спросил я, рассматривая большие петли по обе стороны стены.
Тот пожал плечами.
— Прецизионные петли. А дверь облицована бетонной плитой.
— Тебе всегда всё надо знать, да, Саймон?
Я резко обернулся, так как думал, что комната пуста. Может быть, там есть еще один потайной ход? Или я что-то упустил?
Я впервые за два года столкнулся лицом к лицу с Джонатаном Страппом. Копна его каштановых волос была точной копией волос Ханны, но на этом сходство между ними заканчивалось.
Ханна всегда была готова улыбнуться. А лицо Джонатана было искажено гневом, и глаза, не отрываясь, смотрели на меня из-за очков в проволочной оправе. Он похудел; одежда так свободно свисала с его хрупкого тела, что он казался даже моложе своих двадцати трех лет.