Я недоверчиво уставился на парнишку.
— Где?
— Внизу, в подвале. Около получаса назад.
Я вернулся к Малвани, помог ему пройти по коридору и войти в лифт, и дежурный отвез нас в подвал, где толпились люди в синем.
В центре толпы стоял комиссар Бингем и глядел на скрюченного человека, лежащего в луже крови.
— Зиль. Малвани. Это тот самый швед, которого вы видели на месте убийства Ангуса Портера?
Остальные мужчины расступились и дали нам подойти поближе. Приблизившись, я сразу узнал белокурые волосы и высокие скулы человека из лифта.
— Это он, — кивнул я. — Что произошло?
— Это один из нас? — понизив голос, добавил Малвани.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился комиссар.
— А кто ещё мог подобраться к этому задержанному, кроме полицейского? — пожал плечами капитан. — Неужели очередной анархист?
Комиссар проигнорировал вопрос, но ухватился за пришедшую ему в голову мысль.
— Именно так мы всё и представим, парни. Лидер анархистов, самый ненавистный человек в городе, встретил заслуженный конец. И неважно, что его мамочка считает его ангелочком.
— А если репортёры спросят, как он погиб? — поинтересовался один из офицеров.
Губы генерала Бингема скривились в самодовольной ухмылке.
— Отвлеките их. Если мы дадим им то, что они хотят; если мы дадим им сенсацию, они никогда не станут задавать лишних вопросов. И давайте уже покончим с этим делом!
У меня в голове проносились десятки вопросов. Был ли Ларс Хальвер истинным злым гением или стал простым козлом отпущения? Он ли шантажировал людей и посылал письма, из-за которых погибли профессор Хартт и двое судей? Даст ли нам какие-либо зацепки обыск его комнаты в пансионе Анны Брундидж?
Малвани выразил уверенность, что там будут найдены все необходимые улики, и он лично возьмет на себя руководство поисками.
Я в последний раз взглянул на безжизненное окровавленное тело Ларса Хальвера.
Неужели с этим делом покончено?
Или всё же нет?..
ГЛАВА 28
«Гробница».
10:00.
Я тем временем вернулся в «Гробницу».
Я был в долгу перед миссис Страпп, которая оставила мне несколько сообщений с просьбой проведать Джонатана. К тому же, я считал, что Джонатан обладает ответами, которые я искал относительно роли Ларса Хальвера в анархистском заговоре.
Но в первую очередь, я хотел сделать это ради себя. Все вокруг пытались создать идеальную историю, которая удовлетворит и начальство, и политиков, и простых жителей Нью-Йорка. Но мне не нужна была выдумка в красивой обёртке. Мне нужна была правда.
Камера Джонатана находилась в конце коридора на втором этаже. Он был изолирован от остальных заключённых, и соседние камеры пустовали.
Его единственной компанией был молчаливый, угрюмый охранник, призванный следить за тем, чтобы Джонатан не сбежал и не причинил новых неприятностей.
Я махнул ему рукой, показывая, что хочу поговорить с Джонатаном наедине. Стражник поднялся со стула и потянулся.
— Пора сделать перекур. Зовите, если нужна будет помощь, — кивнул он.
Я пробормотал «спасибо», схватил металлический стул, поставил его напротив камеры Джонатана и стал ждать.
Он сидел в ногах кровати, уставившись в стену своей пустой камеры. Света было мало. А из-за того, что Джонатана считали причастным к взрыву, унесшему жизни двух сотрудников департамента, ему даже отказали в обычной любезности — в умывальнике и ведре. В тюремной робе на три размера больше его самого он выглядел маленьким и хрупким.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем он, наконец, заговорил:
— Что тебе нужно?
— Ответы.
Он тяжело вздохнул, но не повернулся.
— Ты всегда хотел знать всё. Как будто это бы что-то решило. Но это не так.
— Для кого-то, может, и не так, но не для меня. Джонатан, тебя обвинят в заговоре с целью убийства.
Долгое молчание, а затем:
— Я знаю.
— И это правда? Ты помогал планировать взрыв?
— Личная ответственность больше не имеет значения, — устало произнёс он, наконец, поворачиваясь. — В понимании общественности, если это сделал один из нас — значит, сделали все. Мы все сообщники.
— Это важно для меня.
Он впервые посмотрел мне в глаз, окидывая взглядом разноцветные синяки.
— Выглядишь ужасно.
— Да и ты не лучше, — не остался я в долгу. Охранники не слишком бережно вели Джонатана в камеру, и сейчас у него была рассечена левая скула.
— Я знаю, о чём ты думаешь; но не я отдавал приказ. — Это прозвучало почти как извинение.
— Я смогу помочь тебе, если ты поможешь мне. Всё, что нужно — это информация.