— Не обещай того, чего не сможешь дать. Комиссар собирается преподать урок всем на нашем примере. О каком снисхождении может идти речь?
— Я знаю о его политических играх, — тихо произнёс я. — Но я не единственный, кому нужна правда, а не красивая картинка. У меня есть связи в газетах и среди юристов; я смогу обеспечить тебе самую лучшую защиту.
— Сомневаюсь, что это поможет, — скривился Джонатан.
Пару минут он молчал, а потом, наконец, произнёс:
— Что ты хочешь знать?
Я наклонился, чтобы лучше его видеть, и опёрся локтями о колени.
— Что ты знаешь о Ларсе Хальвере?
— А, наш швед, — лицо Джонатана просветлело. — Один из самых надёжных членов нашей организации. Занимался, помимо всего прочего, информационными листовками и буклетами. На Ларса всегда можно было положиться.
— О листовках мы знаем, — кивнул я и понизил голос: — Это ему поручили убить судей?
Джонатан побледнел.
— Я об этом ничего не знаю.
— У нас есть улики, которые это подтверждают. И я собственными глазами видел его в отеле, где убили судью Портера.
— Послушай, — начал Джонатан, и на лбу у него выступили капельки пота, — Эл Дрейсон, Павол и остальные частенько что-то планировали. У них постоянно были задумки на то или иное дело — и я не собираюсь лгать и говорить, что не участвовал в некоторых из них. Я знал о первоначальном плане Дрейсона, и знал, что Дрейсона собираются вызволять из тюрьмы. Видит Бог, я ненавижу политиков, и они получили по заслугам, — добавил он с горечью в голосе. — Но об убийстве судей я ничего не знал.
— Расскажи мне о женщине, которую видели с Ларсом Хальвером. Судя по описанию, она «экзотической внешности», возможно, креолка. Ты её знаешь?
— Конечно. Ещё один наш истинный соратник. Она нравилась Паволу, и он частенько давал ей различные задания.
— Её имя?
— Настоящее? Понятия не имею.
— Серьёзно? — нахмурился я. — Ты только что сказал, что она часто выполняла работу для одного из главарей вашей организации.
— Иногда некоторые наши единомышленники не раскрывали своих истинных имён, на случай, если их поймают. Всем есть, что терять. Эту девушку звали Эллисон, а настоящее это имя или нет — я не знаю.
— Что ты можешь о ней рассказать?
— Мы впервые встретились, когда она пришла на встречу с Китайской Розой. Некоторое время они работали вместе над феминистскими проблемами, и обе были близки с Элом Дрейсоном, Паволом и другими высшими чинами.
— Ты лично с ней когда-нибудь работал?
— Нет. Павол использовал женщин для одних задач, а мужчин — для других.
— Но кто-то же помогал Ларсу…
— Это ты сказал, не я, — перебил меня Джонатан. — Лично мне она никогда ни с чем не помогала. Я видел её лишь на собраниях.
— Где мне её найти?
— Наверно, стоит посетить наше следующее собрание, — задумчиво произнёс он. — Если вы, конечно, к тому времени её не схватите.
— И где она живёт, ты не знаешь, так?
— И никогда не знал. Возможно, Павол в курсе.
Устав сидеть, я встал и шагнул ближе к камере Джонатана, прижимаясь к холодным железным прутьям.
— И ещё кое-что. Это дело связано с шантажом. Полагаю, ты об этом ничего не знаешь?
Джонатан покачал головой.
— Я не хотел бы злоупотреблять твоей преданностью, — тихо произнёс я, — но если бы мне было нужно нащупать денежный след, с чего стоило бы начать?
Джонатан бросил на меня настороженный взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
Я снова подумал о том, что сказал Малвани в начале расследования: за грабежи посадили больше анархистов, чем за взрывы бомб.
— Что бы ни думали жители Нью-Йорка о вашей группе, факт остается фактом: вы — организация. Структура, — сказал я. — Вы занимаетесь определённой деятельностью — легальной или нет, — но вся она требует денежных инвестиций.
— Ты спрашиваешь, где мы храним гроссбухи?
Я кивнул.
— Я не могу сказать, — покачал головой Джонатан. — Мне за это снесут голову. Павол повесит на меня всё, что сделала наша организация за последние несколько месяцев. Даже если мне удастся избежать электрического стула, он сделает всё, чтобы я никогда не увидел солнечного света.
— Думаешь, если ты мне этого не скажешь, то он станет тебя защищать?
— Станет, — упрямо вздёрнул подбородок Джонатан. — Я видел от него только хорошее.
— То-то он собирал против тебя все улики, — саркастично протянул я.
Джонатан поднялся и подошёл ко мне.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну конечно, ты не знал. Павол Хлад дал показания против Дрейсона, тебя и многих остальных в обмен на снятие обвинений и иммунитет. Сегодня утром его отпустили.
— Ты блефуешь, — он схватился за прутья решётки; уверен, что он схватил бы меня за грудки, если бы смог дотянуться.
— Я не блефую, Джонатан. Если хочешь, могу позвать охранника, и он расскажет тебе то же самое.
Парень поник.