Вдруг пришел новый. Первым его почуял Гиджбасар, взволнованно поднял голову, посмотрел на вход в тупик. Худой мужчина тотчас уловил беспокойство собаки, бесцветными глазами, которые вдруг наполнил животный страх, взглянул в сторону улицы, быстро сунул ополовиненную бутылку в нагрудный карман коричневого пиджака и, дрожа от волнения, часто-часто зашептал:
- Собакой быть хоч-ч-чу!... Собакой быть хоч-ч-чу!... Собакой быть хоч-ч-чу!...
У входа в тупик показались двое - мужчина и женщина. Оба, покачиваясь, остановились. Заглянули в тупик. Женщина, показывая пальцем на сидящего у столба худого мужчину, визгливо закричала:
- Вот он, педерас!... Спрятался здесь, да, курва?!
Оба ринулись к столбу, и весь тупик наполнился до краев запахом спирта. Двое накинулись на сидящего у столба человека. Бедняга не успел даже шелохнуться. Долговязый пнул в лицо человека, сидевшего у столба (и все шептавшего: "Собакой быть хоч-ч-чу!... Собакой быть хоч-ч-чу!..."). Удар был таким сильным, что нанесший его и сам не удержался на ногах, упал на спину.
Сидевший у столба вскрикнул, закрыл лицо руками, и кровь из разбитой губы просочилась между пальцами, и грязные ногти его ярко заалели.
Женщина не обратила внимания на упавшего приятеля и обеими руками вцепилась в волосы худого мужчины, сидевшего у столба:
- Убежать хотел, да? Педерас!... Где вино?... - И начала колотить несчастного головой о столб. - Говори, где вино?... Убьем тебя!... Убьем!... Курва!...
Долговязый поднялся. Женщина была русской и говорила по-русски, а долговязый сказал по-азербайджански:
- Сводник!... Хотел нас обмануть и сбежать, да?! Один пить хочешь, подлец?! Думаешь, меня обмануть можно?...
Женщина все не успокаивалась, колотя худого мужчину головой о столб, она кричала:
- Где вино?... Где, курва?! Где вино?...
Длинный снова хотел ногой ударить худого мужчину у столба, и в этот момент Гиджбасар залаял со страшной злобой. Все это время пес был в растерянности, а теперь пришел в себя. Правда, зная, что такое пинок, он не приближался к длинному, но, кружась около него, лаял изо всех сил.
Женщина закричала:
- Пошел! - И, выпустив волосы несчастного, набросилась на пса, размахнулась ногой - мимо, еще размахнулась - опять мимо. И Гиджбасар впервые в жизни схватил зубами человечью ногу.
Женщина дернулась и заорала, но Гиджбасар не выпустил из пасти ее лодыжку, и женщина, и без того с трудом стоявшая на ногах, упала на спину, подол ее платья задрался, и безвременно увядшее тело обнажилось чуть ли не до самого пупка.
Почувствовав в пасти вкус крови, Гиджбасар лодыжку выпустил, но лаять стал еще яростнее.
Три темно-желтые двери, как сговорившись, открылись одновременно, и в узкий тупик выскочили люди. Это были женщины и дети, ни одного мужчины не было, потому что в махалле считалось недостойным мужчины выходить на улицу ради любого шума. Видимо, в это время обитатели узкого тупика готовили обед руки у женщин были в мясном фарше, муке, масле, и, вытирая руки о передники, женщины подняли страшный шум:
- Ах, сукины дети!
- Ну ты посмотри на нее, на эту сучку, посмотри!
- Вай-вай-вай!
- Слушай, да она без трусов!
- Тьфу на тебя!...
- Пьяница!
Среди людей, заполнивших тупик, был толстый мальчик, у которого уже наметились усики. Как только он вышел в тупик, глаза его так и вперились между обнаженных ног упавшей женщины.
- Гони их!
- Тьфу на тебя!...
- Да укрой ты эту шлюху!
- Быстрее!
- Тьфу на тебя, сука!
- А этому морду разбили!
- Вставайте, сукины дети, вставайте!
- Бей эту шлюху!
- На тебе!
- Бейте их, это же не люди!
Множество ног и рук накинулись на человека с разбитыми губами, долговязого и женщину, из чьей лодыжки текла кровь. Крики, вырывавшиеся из глоток с набухшими жилами, будто впитывались в свежепобеленные стены узкого тупика (они навсегда останутся в этих стенах), и вместе с людьми стены громко кричали:
- Подлец, сын подлеца!
- Пьяница, сукин сын!...
- Ах ты шлюха!...
- Бей их!
- На тебе!...
- Ах ты, сука, трусик надень, да!
- На тебе!
Гиджбасар прижался в угол и рыча смотрел на пинки, кулаки, пощечины, слушал вопли людей и стон. Коричнево-черная шерсть вздыбилась как у кошки. Пес не мог, он боялся проскользнуть между разъяренными людьми, ему было не убежать...
- На тебе!
- Еще придешь сюда, а?...
- Ах ты сука, тьфу на тебя!
- Это тебе еще мало, сводник, сын сводника!...
- На тебе!