Комиссар сглотнул и сказал:
- Да, Мир Джафар Аббасович! Хороший портрет!
- Садись!
Комиссар сел, так и не прогнав от себя тревожные мысли. Один из близких соратников Мир Джафара Багирова в разоблачении и ликвидации в Азербайджане десятков тысяч врагов народа - от поэта Гусейна Джавида до профессора Чобанзаде, до сотен работавших об руку с Мир Джафаром Багировым партийных и государственных деятелей, до сотен врагов, еще до революции затесавшихся в ряды партии, - этот человек все еще размышлял над смыслом вопроса о портрете товарища Сталина. А с другой стороны - вопрос о погоде. Разговор о езде на машине...
Комиссар знал, что для Мир Джафара Багирова нет ничего проще, чем заставить кого-то из подследственных, уже признавшихся, что они враги народа, уличить, разоблачить как врага народа самого комиссара - ничего нет проще, все равно что выпить стакан воды. Мир Джафар Багиров запросто отдавал приказ арестовать человека, с которым еще вечером ел пити, за чье здоровье поднимал рюмку, с кем строил блестящие планы на будущее. Все происходило, например, вечером, а ночью Мир Джафар Багиров приказывал арестовать этого человека комиссар неоднократно был тому свидетелем и соучастником. Правда, комиссара знал лично Берия, сам Берия доверял ему, но что их знакомство и доверие перед дружбой Мир Джафара Багирова и Берии? Ничто. Комиссар все прекрасно понимал.
Комиссар знал (и то, что он так много знал и понимал, приводило его в ужас!), что еще до установления советской власти в Азербайджане Берия служил в Баку в контрразведывательном сыскном управлении Азербайджанской демократической республики - мусаватистского правительства, и наверное, поступил на эту работу по секретному заданию партии. В общем, об этом не только говорить, даже думать было нельзя. Это была тайна, и она уже никогда не откроется, ведь Меркулов увез в Москву все документы, что хранились в одном из подвалов... Документы были связаны с периодом мусавата. Комиссар бывал в том подвале и, когда уехал Меркулов, стал особенно бояться именно этих воспоминаний. Если они вдруг всплывали, он всем духом и плотью ощущал могильную сырость того подвала.
Дружба Берии с Мир Джафаром Багировым началась в конце десятых годов, а в феврале 1921 года Багиров был назначен председателем Азербайджанской чрезвычайной комиссии и сразу взял к себе Лаврушу, сначала начальником тайной оперативной части Азербайджанской чрезвычайной комиссии, а потом своим заместителем. Под руководством Багирова Берия сумел проявить себя в борьбе против врагов советской власти. По настоянию Багирова и с его характеристикой он прошел в Грузинскую чрезвычайную комиссию. А когда в 1927 году (разоблаченные ныне как враги народа) руководители Азербайджана хотели отдалить товарища Мир Джафара Багирова от административных органов, порекомендовали его в начальники Закавказского управления водного хозяйства, тогда пришла очередь Берии доказать свою дружбу, с помощью Берии Мир Джафар Багиров через два года вернулся на свою прежнюю должность. А через год Мир Джафар Багиров поехал в Москву на курсы марксизма-ленинизма, потом начал работать в ЦК ВКП(б). К тому времени Л. П. Берия стал первым секретарем Закавказского краевого комитета ВКП (б). Он свел товарища Сталина с Багировым. И в конце 1933 года Мир Джафар Багиров был избран первым секретарем ЦК КП(б) Азербайджана и Бакинского комитета, и самым смешным здесь было, конечно, слово "избран"...
Все произошло на глазах комиссара. Причем комиссар был не наблюдателем, а участником событий. Товарищ Багиров большинство своих личных врагов, противных ему людей отправил на тот свет руками комиссара. Все время он верно служил товарищу Багирову, понимал товарища Багирова с полуслова. Потому-то и был назначен народным комиссаром внутренних дел Азербайджана.
Тот свет был прекрасным миром, адские муки были на этом...
В самых дальних уголках сердца комиссара, в глубинах, куда он и сам боялся заглянуть, было столь же глубокое, как сама глубина, сожаление: когда в Азербайджане устанавливалась советская власть, надо было примкнуть к умным и сбежать, оказаться вдали от этого ада... Теперь бы в какой-нибудь прекрасной стране (во Франции или в Германии? - нет, в Германии нет, потому что в Германии тоже был Гитлер, там тоже была сплошная политика, были страх; может быть, в Швейцарии, в Швеции, на далеком и столь же счастливом, сколь и далеком острове Исландии... - где-нибудь в Европе у него был бы парикмахерский салон, а может, даже и не парикмахерский салон, а ресторан... Среди ночи не обделывался бы от страха, что сейчас придут люди Багирова, заберут его и его голос сольется с сотнями голосов тех арестантов, которые визжат от пыток, как собаки... Без всякого страха, в полутьме небольшого ресторанчика, в уголке, он сидел бы и наблюдал за своими клиентами, и тихонько играла бы легкая, беззаботная, интимная (!) музыка.
Когда Мир Джафара Багирова назначили начальником Закавказского управления водного хозяйства, глава бывшей Азербайджанской демократической республики и лидер партии мусавата эмигрант Мамед Эмин Расулзаде писал в турецкой печати: "Палача азербайджанского народа Багирова поставили главой водного хозяйства, полагаю, что воды закавказских рек помогут ему вымыть начисто руки, обагренные кровью сынов Азербайджана..."
Эти слова Мамеда Эмина Расулзаде Мир Джафар Багиров сам несколько раз приводил в пример - порой с гневом, а порой смеясь, и его смех обжигал как мороз.
Мамед Эмин Расулзаде написал эти слова лет десять назад, задолго и до 37-го, и до 38-го, а теперь начался 39-й год...
Интересно, что теперь пишет Мамед Эмин? Ему-то почему не писать: ни опасностей, ни страхов - по ту сторону кордона... Ни за жену не боится, ни за мать, ни за сестру... За детей не беспокоится...
Хорошо сидеть по ту сторону кордона и, попивая винцо, ругать Багирова (даже товарища Сталина...) легко, но подика сам поварись в этом котле, тогда посмотрим, как ты будешь...
В общем...
Мир Джафар Багиров иногда на торжествах пил коньяк, чуть-чуть пьянел и вдруг вспоминал Берию. "Где мой Лаврентий?" - спрашивал он и звонил Берии домой, сначала в Тифлис, а теперь в Москву, и по телефону поднимал бокал за его здоровье.
Комиссар знал, что Берия, став народным комиссаром внутренних дел СССР, чуть не в тот же день дал Мир Джафару Багирову большую семикомнатную квартиру в Москве, на Кропоткинской улице - весь последний этаж здания, где жили чекисты: пусть, когда приезжает в Москву, живет не в гостинице, не в гостевом доме ЦК, а в своей собственной квартире. Во всяком случае, среди чекистов ходил такой слух. В результате долголетней практики уши комиссара превратились в нечто вроде антенн самого коротковолнового приемника: тотчас улавливали малейшие слухи.
Конечно, Мир Джафар Багиров с Лаврентием Павловичем Берией были друзьями, причем у них была не фальшивая дружба, не дружба ради политики, а истинная дружба, настоящая. Правда, они были такие люди, по воле судьбы стояли на такой высокой ступени, что их отношения, их взаимоподдержка, опора друг на друга не могли быть результатом одной дружбы, даже и истинной. Был еще один оттенок в их отношениях, комиссар ясно чувствовал и его: в сущности, Берия боится Багирова и, если бы даже захотел, не смог бы Багирова уничтожить, потому что Багиров был в руках товарища Сталина картой против самого Берии. Багиров знал о Берии многое, и товарищ Сталин знал, что Багиров знает о Берии слишком много.
Ясное дело, Мир Джафар Багиров не был для товарища Сталина так близок, как Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович, Калинин, Андреев, Жданов (а теперь и Берия!). Но Мир Джафар Багиров был его любимцем, человеком, высоко ценимым, тут можно было не сомневаться. Каждый раз, бывая в Москве, комиссар становился свидетелем особого уважения к Мир Джафару Багирову в Народном комиссариате внутренних дел СССР, даже самого комиссара уважали особо, как близкого Багирову человека, порой даже подхалимничали перед комиссаром... Конечно, из-за товарища Сталина, вернее, из-за отношения товарища Сталина к Мир Джафару Багирову...
Да, вот такие дела... Мир Джафар Багиров как заботливый садовник взрастил, обработал Берию - Лаврентия Павловича Берию, с больших и маленьких портретов смотревшего глазами в пенсне на весь Советский Союз, с портретов, развешанных на стенах управлений, контор, школ, институтов, предприятий, рядом с портретами товарища Сталина. Мир Джафар Багиров сам взрастил Берию, чье имя упоминалось в ряду ближайших соратников и учеников товарища Сталина, - и чтобы в будущем он развивался и рос еще быстрее, еще увереннее, чтобы разрастался ветками вширь, садовник сдал его могучему (и толковому!) агроному - товарищу Сталину...
Мир Джафар Багиров взял со стола карандаши, стал прохаживаться по комнате, и это усилило тревогу комиссара: Мир Джафар Багиров обычно прохаживался, когда нервничал, он ведь иногда вставал даже из-за стола президиума, как товарищ Сталин, вставал и прохаживался. Мир Джафар Багиров остановился у окна кабинета, покатал карандаши, и под шорох карандашей комиссар с еще большим беспокойством исподтишка взглянул на портрет товарища Сталина, потом на повернувшегося к нему спиной Мир Джафара Багирова. Мир Джафар Багиров в минуту мог забыть о верности, выказываемой комиссаром долгие годы, обо всех услугах. Тогда конец. Комиссар превратился бы в одного из тысяч подследственных врагов народа, хотя бы как Осташко.
Осташко - бывший секретарь Бакинского комитета партии. Мир Джафар Багиров близко знал его, они виделись чуть ли не ежедневно. Осташко разоблачили как врага народа, и он должен был дать показания против Рудзутака, Постышева и Косиора, подписаться, что был с ними заодно, участвовал в подготовке террористических планов против товарища Сталина. Мир Джафар Багиров поручил дело лично Сумбатову-Топуридзе, и комиссар знал, что каждое дело, которое Мир Джафар Багиров поручал Сумбатову-Топуридзе - самому доверенному и умелому человеку в руководстве органов Азербайджана, не раз оказывавшему разные услуги Багирову, близкому другу Берии, - каждое из порученных ему дел имело особое значение, а показания должны были отправляться в Москву.
Ювелиан Давидович Сумбатов-Топуридзе в 1937 году был народным комиссаром внутренних дел Азербайджана. Он так чисто выбривал голову бритвой, что казалось, на его круглой, как арбуз, голове волосы вовсе никогда не росли... Начиная с 1920 года, с установления советской власти в Азербайджане, он работал подручным Мир Джафара Багирова. Сумбатов-Топуридзе, как и прокурор Вышинский, был старый меньшевик. Когда в 1927 году по настоянию тогдашнего секретаря ЦК КП(б) Азербайджана Алигейдара Караева (теперь разоблаченного как врага народа и расстрелянного) Мир Джафар Багиров был снят с поста председателя Чрезвычайной комиссии Азербайджана и назначен начальником Закавказского управления водного хозяйства, Сумбатова-Топуридзе тоже отстранили от работы в органах. Но в 1929 году Мир Джафар Багиров опять был назначен председателем Главного политического управления Азербайджана - и Сумбатов-Топуридзе сразу же вернулся в органы. Один из первых депутатов Верховного Совета СССР, бритоголовый лично допрашивал Осташко, и наконец показания были подписаны. Но через день Осташко отказался от подписанных показаний и заявил, что, когда подписывал, был не в себе. А Осташко был русский, был руководящим партийным работником, и потому его показания имели особое значение.
Когда Мир Джафар Багиров и комиссар (тогда он еще не был комиссаром) в двенадцать часов ночи вошли в кабинет Сумбатова-Топуридзе, Осташко был там. Комиссар сначала не узнал Осташко. В свое время они часто встречались, вместе принимали праздничные демонстрации тружеников Баку. Но за двадцать три дня Осташко так изменился, что узнать его было невозможно: лицо распухло, в синяках, разбитые губы открыты, руки и ноги дрожат.
Увидев Мир Джафара Багирова, Осташко бросился на пол перед ним, заговорил хрипло: "Как хорошо, что вы пришли... Как хорошо, что вы пришли... Товарищ Багиров! Товарищ Багиров!... Вы ничего не знаете о кошмарах в НКВД. Это ужас!... Вы не можете себе даже представить, товарищ Багиров! Как хорошо, что вы пришли... У меня вымогают признание в контрреволюционных преступлениях. Вы же знаете меня! Какой же я контрреволюционер? Как хорошо, что вы пришли! Тут фабрикуют дела на руководителей партии, правительства, на соратников товарища Сталина! Помогите. Помогите, товарищ Багиров. Разве это наша советская контрразведка?..." По лицу Мир Джафара Багирова скользнула улыбка, от которой комиссар содрогнулся, и Мир Джафар Багиров пинком отбросил от себя Осташко, с откровенным недовольством посмотрел на Сумбатова-Топуридзе. Двое чекистов, схватив Осташко за руки, волоком потащили в соседнюю комнату, и оттуда какое-то время доносился животный рев Осташко. Наутро Сумбатов-Топуридзе положил на стол Мир Джафара Багирова заново подписанные показания, и Осташко больше от них не отказывался.
Такой знаменитый до вчерашнего времени вожак, даже вождь советского комсомола, как Александр Косарев - все смотрели на него как на наследника товарища Сталина, - в одном из докладов 1937 года, проявляя усердие, говорил: "Ряд наших товарищей... Некоторые наши товарищи ищут троцкистов - врагов народа в любых организациях, но только не у себя, не в комсомоле, и в силу того недостаточно остро ведут борьбу с врагами и недостаточно активно очищают ряды комсомольского актива от троцкистских и иных контрреволюционных элементов". Но не прошло и года после этих его слов, и при помощи и с непосредственным участием Мир Джафара Багирова самого Косарева арестовали, разоблачили как врага народа и расстреляли.
Мир Джафар Багиров был правителем Азербайджана, но у него были длинные руки, при надобности доставали и до Москвы, и для него, в сущности, не было других авторитетов, кроме товарища Сталина. И еще Берии.
И теперь, в этот зимний вечер, сидящий перед Мир Джафаром Багировым комиссар абсолютно не сомневался, что первый секретарь с поседевшими висками, с сединой и в узких, но густых усиках может обрушить на него точно такой же пинок, какой он дал Осташко. Мир Джафар Багиров возвратился за свой стол:
- Так. Что нового?
Комиссар откровенно дрожавшими от волнения пальцами вытащил из папки самый последний лист. Информация касалась самого Мир Джафара Багирова непосредственно, и комиссар оставлял эти сведения на самый конец. Разоблаченные в 37-38-м годах как враги народа и расстрелянные Рухулла Ахундов, Алигейдар Караев, Газанфар Мусабеков, Дадаш Буниятзаде, Самед Агамалиоглы, Султан Меджид ЭфенДиев, Айна Султанова, Гусейн Рахманов, Гамид Султанов, Мамед Джуварлы и другие бывшие партийные, государственные руководители в начальную пору следствия высказывали клевету о Мир Джафаре Багирове. Клевета о Мир Джафаре Багирове высказывалась впервые (без свидетелей высказывалась!). Потом, конечно, враги народа принимали на себя всю вину, признавались, что занимались террором против Советского государства и сознательно возводили напраслину на испытанного руководителя азербайджанских большевиков товарища Мир Джафара Багирова. Комиссар своими глазами видел, во что превращались от побоев во время следствия эти авторитетные люди, которым еще недавно народ аплодировал стоя (теперь народ аплодировал стоя Мир Джафару Багирову!). Председатель Закавказского Совета Народных Комиссаров Газанфар Мусабеков, например, при любом звуке забивался в камере под железную кровать, и вытащить его оттуда на очередной допрос было прямо невозможно... Комиссар знал, что в свое время семьи Газанфара Мусабекова и Мир Джафара Багирова жили в Кубе по соседству и мать Газанфара вместе со своим малышом Газанфаром кормила грудью и Мир Джафара. Мир Джафар Багиров велел арестовать и расстрелять не только Газанфара Мусабекова, но и сестру Газанфара, народного комиссара юстиции Азербайджанской ССР Айну Султанову, и мужа Айны, возглавлявшего различные комиссариаты в республике, Гамида Султанова (все они были членами партии с дореволюционных лет), и наконец, свою молочную мать мать Газанфара - он велел арестовать и посадить в Баиловскую тюрьму. Избитая, с окровавленным лицом старая женщина в Баиловской тюрьме кричала: "Аи аллах, да не пойдет Мир Джафару впрок мое молоко, лиши его божьего света". Это было доложено комиссару. А Айна Султанова, когда ее расстреливали, сказала: "Умираю с именем Сталина..."
А Султана Меджида Эфендиева - председателя Центрального Исполнительного Комитета Азербайджана, одного из председателей Центрального Исполнительного Комитета ЗСФСР, заместителя "всесоюзного старосты" М. Калинина - допрашивал Борщев, один из ближайших соратников и доверенных людей Мир Джафара Багирова, и еще следователь Мусатов по прозвищу "боксер". После каждого удара "боксер" с удовольствием спрашивал: "Ну, "президент", признаешься в терроризме или нет?"
Наивный Султан Меджид... Он думал, что сможет вырваться из рук Багирова с помощью товарища Сталина... С товарищем Сталиным он был знаком с 1907 года, они вместе вели в Баку тайную деятельность, впоследствии - после установления советской власти - Султан Меджид был в Москве заместителем председателя Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока, и опять они работали вместе с товарищем Сталиным. Как только Мир Джафар Багиров начал донимать Султана Меджида, тот, простодушный старик, написал письма товарищу Сталину и Калинину, переправил их в Москву с женой - Зивер-ханум, письма попали к адресатам, Зивер-ханум встретилась и поговорила с их старой знакомой Н. Крупской, Н. Крупская специально пошла к товарищу Сталину. В результате Султана Меджида расстреляли как буржуазного националиста и террориста, и все дела... Наивный старик. На Калинина надеялся... Калинин о себе беспокоился, подхалимничал перед товарищем Сталиным при малейшей возможности и даже совсем без нее. А Мир Джафар Багиров под хорошее настроение называл Калинина "козлиная борода".
37-38-е годы прошли, таких известных и авторитетных людей, как Газанфар Мусабеков или Султан Меджид Эфендиев, не осталось.
Все они понесли кару, все были истреблены, а семьи отправлены в ссылку. Теперь в показаниях арестованных невозможно было встретить имя Мир Джафара Багирова. А если оно встречалось, значит, заключенные произносили это имя с почтением, просили донести до товарища Мир Джафара Багирова, что возбужденное против них уголовное дело необоснованно. Но сегодняшняя информация была несколько иной...
Комиссар, глядя на бумагу в руке, глотнул воздуха и сказал:
- Сегодня один человек арестован как враг народа...
Мир Джафар Багиров внимательно посмотрел на комиссара сквозь круглые стекла очков и искренне удивился, мол, что тут такого. Ну, кто-то арестован как враг народа, дальше...
Комиссар почувствовал неловкость и не смог правильно построить фразу:
- С вами... вас...
Мир Джафар Багиров неожиданно улыбнулся:
- Что, ругал меня? - спросил он.
Комиссар сказал торопливо:
- Нет, нет... Отказался выпить за ваше здоровье...
Мир Джафар Багиров, так же улыбаясь, покатал карандаши:
- Кто он?
Комиссар, не отрывая глаз от бумаги, сказал:
- Учитель. Хосров Алекперли.
- Откуда он?