«Из всех животных только человек по-настоящему жесток. Только человек может причинять боль ради собственного удовольствия.»
Марк Твен
Заправившись кофеином под завязку, так, что даже в животе булькало, мы вернулись в допросную. Дейв сидел упершись лбом в стол, а руки в наручниках зацепленные за нижнюю сторону стола, болтались на цепочке.
— Продолжим, — усаживаясь вновь на места перед ним, заговорила я.
В тишине раздался щелчок, что означало включение записывающей аппаратуры.
— Детектив Райли Куин и офицер Тимати Силфорд, продолжают допрос Дейва Барона, он же Девин Ричардс, по обвинению в убийствах четырёх женщин: Джулии Миллер, Каролин Торено, Тиффани Льюис, Сары Кинсли; покушении на полицейского Райли Куин и ещё четырём преднамеренным убийствам.
— Это не все, — заговорил Дейв, не поднимая головы от стола. — Но вы ничего не докажите.
— Четыре убийства и покушение на меня уже доказаны, Девин. Или тебе больше нравиться имя Дейв? — я раскрыла, в очередной раз, папки с делами и последнюю с отчетом криминалистов.
Мужчина поднял голову и его глаза цвета голубого неба, светились ещё большей яростью. Он зарычал.
— По отчетам криминалистов у Тиффани под ногтями остались твои эпителии. После обыска твоей берлоги, полиции всё же удалось найти под полом, где ты сделал тайник, все вещи убитых. К тому же, на ручки, что ты вогнал в мое плечо, отчетливо видны твои отпечатки. — Я перевернула папку к Дейву и показала пестрящие разными цветами листы отчётов. Его взгляд вскользь прошелся по представленному и устремился на меня.
— Далее. По отчетам судмедэкспертизы «пробные» жертвы имеют схожие травмы и ранения, что показывает нам твой почерк. Улики могут засчитать как косвенные, но ты сам прекрасно знаешь, как всё работает.
— Какой мотив? — откидываясь на спинку, равнодушно спросил Дейв.
— Мотивов, как ты знаешь, обычно всего три: ревность, алчность, месть. Ты выбрал последнее, и опережая твой следующий вопрос, отвечу, месть не мне.
У Дейва сильно расширились зрачки, и остекленел взгляд. Он выпрямился и сложил руки перед собой.
— О-о, я наконец-то завладела твоим вниманием, — ответа я и не ожидала, поэтому продолжила: — А это будет вишенка на торте в моей истории.
Сложив несколько папок, я передала их напарнику. Тот сидел, как воды в рот набравши и из последних сил делал невозмутимый вид. Но мне было видно, что он нервничает, хоть и старается не показывать этого. Его ноги не могли найти нужной точки опоры и он их всё время перемещал под столом. Посмотрев в его глаза и сделав глубокий вдох, я тем самым попросила сделать то же самое. Тим повторил несколько раз это незатейливое упражнение, и ноги под столом немного угомонились.
Выуживая из-под низа последнюю и самую драгоценную папку, спасибо Тео, я достала две женских фотографии и повернула их Дейву.
— Ты мстил ни мне, Девин. Так могло показаться из-за смерти Аарона, но в действительности весь твой гнев, ярость, злоба и обида, были направленны на них. На твою мать и мать Аарона. Эти женщины не смогли защитить вас, бросили на растерзания пьянчуге отцу, поэтому все жертвы так похожи. Это чистейший перенос: один тип и разброс возраста.
— Откуда… — тихо молвил мужчина.
— Ни только ты можешь накопать нужные данный, Дейв. Но скажи, я права, да?
— Да! — после минутного молчания заорал допрашиваемый. — Да! Да! Да! Ты довольна!
— Вполне, — отрешённо ответила я и отодвинула снимки немного подальше от арестованного.
Что творилось в голове у этого мужчины, сказать было трудно. Смена настроения была разительной: сдержанный и холодный, невозмутимый и уверенный, он в одночасье потерял контроль. Его затравленный взгляд перепрыгивал с одной фотографии на другую. На них были изображены молодые женщины, двадцати четырех и двадцати шести лет. Обе блондинки, с миловидными чертами лица. Голубые глаза, такие же как и у обоих братьев, с любовью взирали со снимков. Фотографии были сделаны до знакомства со старшим Ричардсоном и девушки ещё не знали в какой колодец с отходами приведёт их судьба.
— Они обе дряни! — завопил Дейв. — Конченные сучки! Самолюбивые эгоистки! Они испортили нам жизни! Они обе бросили нас…
Последние слова мужчины больше походили на обиду ребёнка. По сути, так оно и было. Обе женщины бросили своих детей и исчезли, что повлекло за собой всю это трагедию. Травмированное детство, отсутствие любви и понимания, сплотили братьев и можно предположить, что Аарон действовал из этих же побуждений.
— Ты сказал ранее, что это не все, — подал голос напарник. — Они эти «все», да? Они мертвы? Вы их убили?
— А ты умный, щенок. Далеко пойдёшь. — Отчеканил Дейв. Его улыбка была хищной, глаза ясные и голос ровный. Контроль опять возвращался. Сомнений после этого уже не было: женщины мертвы и даже после признания совершенного деяния, останки этих двоих мы вряд ли найдём.
— Их вы никогда не найдёте, — подтвердил мою догадку мужчина. — Аарон знал, ведь он избавлялся от тел.
В помещении повисло гнетущее молчание. Можно было услышать биение наших сердец.
— Увидимся в суде, — нарушая молчание, сказала я.
— Ты же понимаешь, что такие как я не доживут до суда, — немного с грустью заговорил Дейв. Он был прав, в тюрьме копы живут не долго. Слишком много заключённых, которые жаждут мести за их поимку, а за пять лет Девин способствовал поимке многих. Но мне не терпелось его разочаровать.
— Не переживай. Я сделаю всё возможное чтобы этого не произошло. Знаешь, блок сигарет каждый месяц, перевод в другой блок или в одиночную камеру, творят чудеса. Ты будешь жить.
Мужчина опять зарычал. Взгляд голубых глаз, в очередной раз, наполнялся яростью. Он прекрасно осознавал всё что может произойти с ним в стенах тюрьмы. Всё что было и будет, и похоже ни о чём не жалел.
— Допрос закончен. — Собрав все папки, мы вышли из комнаты не оглядываясь.
Кивнув двум охранникам, что сидели недалеко, что мы закончили, я еле дошла до своего стола. Хоть и стараешься казаться неприступной и всемогущей, работа выматывает и словно съедает все силы. Наблюдая как выводят Дейва из допросной, всего упакованного по полной: двойные цепи, наручники, я ничего не испытывала. От слова совсем. Пустота, словно надувной шарик, расширялась внутри выталкивая наружу всё плохое; переживания, смятения, огорчения и злость, освобождая место для новой загрузки.
Откинувшись на спинку стула я закрыла глаза. Неужели всё закончилось. И под всем я подразумевала именно всё, и не только текущее дело. Перед глазами возник образ Матео, его тёмный взгляд, загадочная улыбка, его манера теребить волосы, когда он о чём-то задумывался, его строгость и власть, когда рассказ компост чего-то важного. В сердце защемило, когда перед глазами пролетели воспоминания о нашей последней встречи…
— Ты это сделала, — хлопая меня по плечу, заговорил напарник.
— Не я, а мы, Тим. Мы команда. — С трудом открыв глаза, я посмотрела на молодого полицейского. Он зарделся от моих слов.
Смущение и застенчивость ещё проскакивали в его поведении, но были и заметны разительные изменения с первой нашей встречи. Тот загнанный и забитый гнётом коллег юноша, исчезал на глазах. Он начал верить в себя, что ни могло не радовать.
— Может отпразднуем?
— Конечно, Тим, но сначала надо подготовить все бумаги для прокурора и тогда сможем пропустить по стаканчику.
— Тогда приступим, — выпрямляясь на стуле, заключил юноша.
Я улыбнулась напарнику, и подъехав на стуле к его столу, погрузилась в работу.