Алевтина Игоревна, получая донесение о выполнении первого этапа операции, с удовольствием отметила:
— Карина — умница! Я не просчиталась, определив в ней манипуляторшу. Это одно из подтверждений моей правоты.
— Она дожмет его! — согласился Михаил.
— А каков тактический ход: заманила и бросила! Теперь осталась самая малость — довести его до нужной кондиции, чтобы он и минуты без нее прожить не смог.
— Что же дальше?
— Строго по плану — медовый месяц, а потом…
— Тебе ее не жалко?
— Думаешь, я стерва бездушная?
— Нет, конечно. Мы же с тобой не в таких переделках бывали.
Михаил поморщился, говоря одно, а думая совсем другое: Алевтина на самом деле была жестока и не прощала ошибок, а самое главное — была непримирима к возражениям. За тот срок, что он провел бок о бок с ней, выработалась защитная реакция. Он знал, что она замечает малейшие промашки и докладывает о них наверх.
— Сердце отключай! А то раны плохо рубцуются. Помни, не нам решать! Есть четкая команда, а мы солдаты, — сухо продолжила она.
— Карина — хорошая девчонка. Может быть, даже самая лучшая из всех здесь прошедших. Опыта бы ей побольше!
— Я знаю!
Алевтина отвернулась, не желая продолжать неприятный разговор.
— Значит в расход?
— Они для этого и созданы. Ни рода, ни племени. Забыл?
— Хорошо, что напомнила. Только надоело все!
— Саботаж?! Не хотелось бы докладывать о твоих сомнениях.
— В конце концов, мы оба окажемся если не на свалке, то в одной общей могиле, а наши предшественники будут спорить о добре и зле и правильности поступков.
— Ты утрируешь.
— А ты не видишь будущего. Живешь по указке, а сама не знаешь, что завтра может и не наступить, а бедные ребята из расстрельной группы…
— Я бы попросила выбирать выражения!
— Они заслуживают иной участи.
— Почему именно эта группа, раньше тебя все устраивало?
— Не вижу смысла объяснять, — раздраженно ответил командир.
— Думаешь, я слепая? Я вижу, как ты каждую ночь проводишь в комнате Кристины.
— Не трожь ее!
— А то что?
Михаил сжал кулаки.
— Будешь иметь со мной дело!
— Ты уже говорил это. Вспомни девочку из пятой группы: Ирина, кажется?
Михаил схватился за голову:
— Сейчас все по-другому.
— Что изменилось: секс, вымышленная любовь и отсутствие здравого рассудка?
— Я люблю ее по-настоящему и хочу уйти, естественно, вместе с ней.
— Куда?
— В обычную человеческую жизнь с уютным домиком и садом, а еще кучей ребятишек.
Именно такую картину он представлял всякий раз, когда задумывался о смысле, планах на будущее, оглядываясь назад в свое прошлое, сплошь состоящее из команд и рапортов.
Алевтина задумалась:
— Кого после себя оставишь?
— Джон лучше всех справится. Это задание от начала и до конца — его стратегическая задумка.
— Он хитер, умен и видит всю картину в целом. Мне нравится его взгляд на мир.
— Да он погряз в своей вымышленной реальности! — не выдержал Михаил.
— Я думала, он тебе нравится.
— Так и есть. Только иногда он путает реальную жизнь с виртуальной. Как бы не заигрался. Ты ведь сама понимаешь, что люди для него существа неодушевленные. Он их переставляет как персонажей: у этого пистолет, у другого секира, ну а третий идет на врага и вовсе с голыми руками и без щита.
— Как скажешь, — согласилась она, — только это задание выполнишь, а потом поступай, как знаешь. Пиши отчет и отваливай!
— А Кристина?
— Слишком много знает и представляет опасность, — сухо констатировала Алевтина.
— Я ручаюсь за нее.
— Ты действительно ослеп и оглох? А эта девчонка не стоит твоего внимания!
— Не тебе судить, — сквозь зубы процедил он.
— Вот я, например, ни разу не была с мужчиной и не жалею, — зачем-то созналась Алевтина.
У Михаила почти вырвался звук удивления в нецензурном выражении.
— Не делай таких глаз. Я понимаю, что выгляжу нелепо, отказывая себе в низменных удовольствиях, но это бы замарало мою чистую душу.
— Убийство невинных не марает твою душу? — взвился Михаил.
— Ты видел, чтобы я это делала собственными руками?
— По твоей указке люди шли на смерть!
— Зато ты запачкан чужой кровью по локоть. Может, напомнить, кем ты был до того, как попал сюда?
Михаил и без ее вмешательства помнил всех убиенных. В свете последних событий это постыдное наследие прошлого бередило его сердце. Он ветеран всех возможных военных конфликтов на территории не только своей страны, но и далеко за рубежом. Всегда на передовой, где пули свистят и люди гибнут сотнями. Он нюхал порох и зарывался под землю, спал под снегом и дождем, он не считал пораженные мишени и не сожалел о совершенных выстрелах. Враг повержен, на груди очередная медаль, а страна гордится храбрым героем.
В секретное агентство он попал по строгому отбору среди тысячи претендентов. В его чисто безупречном послужном списке не было лишних запятых, помарок, запятнавших репутацию отважного воина. Он тогда и не предполагал, что получил путевку в один конец, без права выслуги. Оказывается и без военных маршей люди гибнут, иногда за идею, иногда по воле денег, а то и вовсе из-за конфликта интересов. Каждая группа за эти десять лет его службы послужила благу небольшой группы заинтересованных лиц, которые щедро оплачивали «непредвиденные» затраты по зачистке и утаиванию «хвостов». Но, все, СТОП! Он устал и готов к заслуженному отдыху.
— Я хочу уйти, — вновь повторил он.
— Не стану возражать. Достал своим нытьем. К тому же, ты прав, пора впустить молодых и более энергичных в строй.
Михаил знал, что его с подачи Алевтины часы его сочтены. Она — фанатка и не раз доказывала преданность делу. Она слишком подозрительна и мстительна. Будучи непримиримой феминисткой, она всегда принижала роль мужчин в построении общества и всегда признавала лишь свое превосходство. Уйти он, конечно же, мог, только путь один — на тот свет.
«Ну, ничего, у вас свой план, а у меня свой» — решил Михаил. Он учился понемногу и усвоил одну истину — будь впереди и предугадывай каждый шаг. Именно этим он и занимался за спиной руководства и бдительной начальницы. Группа за номером шесть не должна кануть в лету, как прошлые предшественники, уж он точно этого не допустит.
Кристина на его стороне. Он сделал ее не просто своей сообщницей, боевой подругой, а единственной любимой женщиной. Их бессонные ночи, проводимые в одной постели, завершились вполне закономерным исходом.
В то утро он заметил ее отвратительное настроение и такое же физическое самочувствие. Она все чаще бегала в туалет, а возвращалась оттуда побледневшей с синими губами. Она плохо спала, отказывалась от еды, а то и вовсе жаловалась на усталость. А сегодня он отметил, что под ее глазами образовались темные круги.
— Ты неважно выглядишь, — сообщил он.
— Знаю, в моем положении это немудрено.
— Ты больна?
— Если бы!
Михаил не понимал ее намеков. Он взял ее за подбородок:
— К чему мне готовиться? Не томи!
— У меня задержка месяц.
— Не понял?
— Я беременна, — сообщила Тина, пряча глаза.
В этот момент его накрыла волна абсолютной радости. Он не просто потерял дар речи, казалось, сердце вот-вот взорвется от избытка эмоций. Он — отец!
— Лялька моя! — закричал он, поднимая ее на руки.
— Уронишь, — шутливо заартачилась она.
— Я буду носить тебя на руках.
— Устанешь, — возразила она, сияя от счастья.
Если честно, она откладывала разговор о своем интересном положении на потом, опасаясь негативной реакции. Неизвестно почему она вдруг разразилась плачем. Как же так! Она же — кремень, сталь! Ее глаза до этих пор вовсе не знали слез. В последнее время ее характер претерпел значительные изменения: превратился в сентиментальное розовое месиво.
— Девочка моя! Не плачь!
— Ты не сердишься?
— Глупышка! Ты не представляешь, насколько я рад.
Тина прижалась к плечу своего Медведя. Рядом с ним она чувствовала себя маленькой девочкой под надежной защитой.
С этого момента начался новый отсчет выдуманной истории о благополучной нормальной жизни среди людей. Михаил ничего в жизни не желал так яростно и остро, как рождение своего малыша.
— Не рассказывай никому, — предупредил он Тину.
— Почему? — удивилась она, видя неподдельный страх в его глазах.
— Они не позволят ему появиться на свет.
— Кто?
— Те, кто считают, что по их воле творится справедливость, граничащая с безумием. Наши с тобой наниматели и по совместительству всевидящие и всеслышашие вершители правосудия.
— Мне страшно! — призналась она.
— Теперь и мне тоже.
— Я не позволю, — скрещивая руки на животе, предупредила Тина.
— Чего бы мне это не стоило, вы будете в безопасности, — заверил он, становясь в оборонительную позу.
Он благословил тот светлый день ниспославший ему столь любящую и понимающую женщину. Он полюбил ее с первого взгляда, первого слова и готов был защищать до последней капли крови.
Тина погладила еще пока плоский живот, в котором билось маленькое сердечко ее любви и надежды.
— Скоро все узнают. Боюсь, не смогу долго скрывать.
— Сколько у нас времени?
— Не знаю, если честно! Ведь раньше у меня не было такого опыта, да и подружек беременных тоже, которые бы могли поделиться. Так, слухи…
— И все же?
— Думаю месяца три.
— Тогда нужно спешить!
— Ты говоришь загадками. Куда?
— Подальше отсюда.
— Сбежать и скрываться всю жизнь?
— У меня есть другой план.
— Обещай, что не станешь рисковать, ведь у тебя теперь семья.
— Ничего не бойся!
— Я пойду за тобой на край света, — услышал он в ответ и улыбнулся. Он не ошибся — рядом самая лучшая из женщин!