Ступени казались бесконечными. Новицкий поднимался, одышливо зависая на каждом лестничном пролете — пережидал, когда чуть тише станет надсадное буханье сердца, выровняется дыхание, которое сквозь звон в ушах звучало глухо, нездорово. Мышцы бедер болели, и Новицкий в который раз думал: «Надо сгонять вес, да и мышцы нагружать почаще. Превратился в бурдюк с жиром, стыдоба!»
Вяземская жила в девятиэтажке, на седьмом, и, приглашая его к себе, не сочла нужным предупредить, что лифт сломан. Психиатр, вообще-то, предлагал ей встретиться на нейтральной территории — где-нибудь в кафе, в парке, раз уж ей не терпелось узнать о его разговоре с Татьяной именно сегодня. Но Инесса Львовна сказала извиняющимся тоном: «Знаете, жду электрика, розетка искрит. Никакой возможности выбраться, приезжайте вы ко мне. У меня здесь и чай, и штрудель».
Прозвучало заманчиво, да и с точки зрения карьеры было бы полезно свести близкое знакомство с завотделения. «Неважно, что Вяземская возглавляет педиатрию, — думал он, мужественно преодолевая последние ступеньки, — к руководству медсанчасти она вхожа. Сегодня я ей пошел навстречу, завтра она мне — обычная практика, услуга за услугу».
Перед дверью Инессы Львовны психиатр протер запотевшие очки. Голова под шапкой вспотела, и он снял формовку, на ощупь привел в порядок волосы. Помахал полами расстегнутого пальто, чтобы немного остудиться. Еле слышно пахнуло одеколоном. Но его можжевеловый аромат мгновенно сдался властному, горячему, яблочно-коричному, запаху, который вырвался навстречу, как только Вяземская открыла дверь.
— Добро пожаловать. Рада личному знакомству! — церемонно сказала она, протягивая руку. В синем домашнем платье и элегантных сабо на высокой танкетке, с желтой пластиковой лейкой в руках, Инесса Львовна показалась Новицкому похожей на домохозяйку из рекламы. На это впечатление играл и до блеска вымытый пол, и ощущение прозрачной свежести, исходящее от бежевых стен, звездчатых светильников и полочек, принаряженных безделушками. Даже зеркало в прихожей выглядело празднично-умытым.
— Пальто можно сюда, — Вяземская указала в сторону вешалки. Игорь послушно выпутался из рукавов, и, взяв пальто за шкирку, неловко взгромоздил его на крюк. Шапку пристроил на краю одной из полочек. Выступив из ботинок, аккуратно составил их в углу. Инесса Львовна скользнула по нему благосклонным взглядом. И сделала приглашающий жест: — В гостиную, пожалуйста.
От этого движения лейка в ее руках клюнула носом и выпустила хулиганистую струйку прямо на ногу гостю. По левой брючине Новицкого поползло мокрое пятно.
— О, как неудобно, простите! — Вяземская охнула, метнулась в ванную за полотенцем. Замахала рукой в ответ на его сконфуженное мычание, присела, промокая его штанину толстой махровой тканью: — Нет-нет, я виновата — мне и исправлять! Не беспокойтесь, полотенце чистое!
Сомневаться в этом ему бы и в голову не пришло.
Глядя сверху на склоненную голову, на нежно-розовую шею и по-женски сильные, округлые плечи, Новицкий неожиданно ощутил горячую тяжесть в паху. Торопливо и неловко переступил с ноги на ногу, стараясь думать о другом. Инесса Львовна подняла голову, глянула вопросительно, и еще раз извинилась, посчитав это его движение признаком раздраженности, а не стыдливой неловкости. «Сколько ей — сорок пять, пятьдесят? — подумал Игорь Анатольевич. — Интересная женщина». Ему всегда нравились возрастные дамы — солидные, знающие себе цену, добившиеся в жизни определенных высот.
— А электрик, я так понимаю, до сих пор не пришел? — спросил он, проходя за Инессой в гостиную. — Знаете, их ведь можно ждать до морковкина заговения.
— Ой, и не говорите, — женщина сокрушено покачала головой, — так ведь если придет, то непонятно как работу сделает. Я ведь второй раз уже вызываю!
— Муж сильно занят, наверное? — сочувственно и как бы невзначай ввернул Новицкий.
— Да что вы, я уже не замужем, — она рассмеялась, но не забыла сделать акцент на слове «уже». Будто хотела показать, что семья у нее была когда-то, но теперь нет — и это к лучшему.
— Сочувствую вашему бывшему мужу, такую хозяйку упустил.
— Ну, каждому — своё, — ответила она, довольно блеснув глазами. Внимание молодого мужчины польстило ей, и Вяземская удовлетворенно отметила про себя: «Могу еще очаровать, очень даже могу!».
Усадив гостя за обеденный стол, она отодвинула в сторону вазу с искусственными хризантемами, и упорхнула на кухню. Новицкий и комнату как следует оглядеть не успел, как перед ним возникли две элегантные бело-синие чайные пары, и румяный, чуть припорошенный сахарной пудрой, штрудель, выложенный на гжельское блюдо. Аристократически-высокий чайник с тонким носиком и сахарницу ему в пару Инесса Львовна внесла на отдельном подносе. Водрузила его на тонконогий десертный столик — кованый, с круглой малахитовой столешницей. Игорь Анатольевич уселся поудобнее, принял из рук хозяйки кусок штруделя — из его разгоряченного нутра выглядывали полупрозрачные, истомившиеся в сладком соку, яблочные дольки. Вдохнул аромат крепкого чая с мелиссой и смородиной, который разливала по чашкам Инесса. Руки у нее были ухоженные, нежные даже с виду.
— Ну что, Игорь, удалось вам встретиться с Татьяной? — спросила Вяземская, звякнув чайной ложечкой о блюдце.
Психиатр торопливо прожевал кусок штруделя, промокнул губы салфеткой:
— Да, Инесса Львовна. Как я и предполагал изначально, вы были правы — ваша сотрудница действительно нуждается в помощи.
Инесса нахмурилась:
— Что-то серьезное?
— Ну, психиатрия — наука тонкая, — уклончиво ответил Новицкий. — Многие заболевания имеют схожую симптоматику. Но! Проявления одной и той же болезни очень индивидуальны. С ходу поставить точный диагноз нельзя. Да и не нужно, я считаю — а нужно проводить обследование. Я предложил его вашей подчиненной.
— А Татьяна что, согласилась?
— Да. Я умею быть убедительным, — хмыкнул психиатр, сделав акцент на этом, звучавшем почти в каждой фразе, «я». — Так что я назначу ей ЭЭГ, КТ, понаблюдаю. Лучше, конечно, это было бы сделать в стационаре…
По лицу Вяземской пробежала тень. Завотделения напряженно рассмеялась:
— Ну что вы, я уверена, там моим сотрудникам делать нечего!
«Еще не хватало, чтобы о моем отделении пошла дурная слава, — подумала она. — Врач-педиатр лежит в психушке! Город маленький, такое разнесется мгновенно…»
— Я не буду с вами спорить, — миролюбиво ответил психиатр. — Но я подозреваю эпилепсию. Она первая на очереди.
— А вторая? — помолчав, спросила Инесса Львовна. От слова «эпилепсия» ее коробило. Даже будучи врачом, она боялась всех этих странных болезней, которые превращали людей в непредсказуемые, подчас опасные, существа.
— Вторая — Великая симулянтка, — развел руками Новицкий. — Именно так в наших кругах называют истерию.
— Надо же, никогда не слышала, — Вяземская удивленно вскинула брови. — Но зачем Татьяне симулировать психическое расстройство?
— О, я имел в виду другое! — улыбнулся Новицкий, глянув свысока, как профессор на первокурсницу. — Я расскажу вам о Великой симулянтке. Такое название истерие дали не потому, что больные что-то симулируют. А из-за того, что она, как хамелеон, мимикрирует под другие заболевания. Симптомы истерии можно спутать с проявлениями неврозов, эпилепсии, маниакально-депрессивного психоза и даже раздвоения личности — довольно редкого и опасного психического расстройства. Истерия, кстати говоря, больше характерна для женщин — даже ее название пошло от греческого «матка»… Кстати, по поводу приступа истерии есть хорошее выражение: «Истерика требует зрителя». Истерический припадок, как правило, возникает на людях, и может прекратиться мгновенно, если оставить женщину одну — играть-то ей в этом случае не перед кем. И вызывает его, как правило, сильный стресс. Татьяна рассказала мне о своем несчастье, да и вы говорили о переутомлении. Так что все сходится. И если эпилепсия не подтвердится, я назначу ей успокоительные и курс оздоровительных процедур — и ваша сотрудница снова станет в строй. Но склонность к подобным приступам останется, это особенность характера.
— Не замечала за ней такого… А если это все-таки эпилепсия? — допытывалась Вяземская.
— Тогда вам придется попрощаться, — вздохнул психиатр. — С этим диагнозом я запрещу ей работать врачом.
Инесса Львовна опустила глаза, задумалась. Нетронутый кусок штруделя стыл на ее тарелке. Идеальный функционер, она всегда старалась сделать работу своего отделения безупречной, а его репутацию — по медицински-белоснежной, почти стерильной. А теперь неожиданная Танина болезнь может грозить скандалом… и даже разбирательством в верхах. Стоп. Неожиданная?
— Скажите, такое психическое расстройство, как эпилепсия, является врожденным, или оно могло возникнуть только сегодня? На фоне всех этих стрессов, длительной работы без выходных? — уточнила Вяземская.
— Я уверен, что если бы оно было врожденным, давно проявилось бы, — покачал головой психиатр. — Скорее всего, речь идет о приобретенной эпилепсии — или все-таки об истерическом неврозе. Последний, кстати, вполне поддается лечению и не является препятствием для работы в медучреждениях. Эпилепсия тоже лечится, но если я ее выявлю, Татьяне придется сменить профессию.
Инесса облегченно вздохнула. Демидову, конечно, жалко, но если диагноз будет неутешительным, придется списать ее с корабля. А наверх доложить, что вовремя выявили — и тут же приняли меры. В конце концов, это действительно так. «Хорошо, что я сориентировалась так быстро, — похвалила себя заведующая. — Обращение к психиатру было самым правильным шагом в этой ситуации».
— А скажите, Игорь Анатольевич, вам нравится ваша работа? — спросила она, расслаблено вытягиваясь в кресле и кладя ногу на ногу. Теперь, когда с делами покончено, можно просто поболтать с приятным мужчиной — пусть и молодым, от этого еще интереснее.
Новицкий отодвинул в сторону пустую тарелку, вытер губы и пальцы салфеткой, и начал вещать. Инесса, сама того не зная, выбрала самую благодарную тему: он мог часами говорить о психиатрии, истории изучения различных заболеваний, интересных случаях — львиная доля которых, впрочем, была описана в академической литературе. Инесса слушала его заинтересовано, с приятной улыбкой. И лишь часа через два, когда за окном окончательно стемнело, и Новицкий собрался домой, спохватилась:
— Ох, а электрик-то так и не пришел!
— Если позволите, я могу… — несмело предложил Игорь Анатольевич. — Завтра возьму инструмент и приеду.
— Я была бы вам очень признательна! — с готовностью ответила Вяземская — будто только того и ждала.
Спускаться было легче, чем подниматься — еще и из-за того, что вечер, проведенный с Инессой, оставил весьма приятное впечатление. Эта женщина понравилась ему — она красива, умна, хозяйственна, да и карьеристка не хуже него. В случае чего они смогут понять друг друга. «Как все удачно складывается», — подумал Новицкий и самодовольно заулыбался, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку.