Сидя в скромном гостиничном номере, больше похожем на комнату в общаге — две кровати возле стен, небольшой стол между ними, допотопный телевизор на тумбочке — Залесский и Андрей Кузьменко играли в шахматы. Шла восьмая партия, когда позвонила Алёна.
— Да, это Егор, — сказал Кузьменко, подмигнув Залесскому. — Отлично! Конечно, я вас жду, и книга с собой. Подъезжайте к гостинице «Кубанская казачка», адрес я вам сейчас эсэмэской сброшу. Здесь кафе в соседнем здании, я буду ждать вас там. Нет, это не в центре, это Кировский район. А, вы в Советском? Значит, примерно через час с учетом пробок. Хорошо, я скоро туда спущусь и буду вас ждать.
— А чего ты не сказал ей «Respice finem», что означает «Подумай, чем это может кончиться»? — усмехнулся Залесский, когда Андрей повесил трубку.
— Я по легенде латыни не знаю, — улыбнулся Кузьменко. — Звони давай операм, пусть потягиваются.
— Нет, я всё переиграл, — покачал головой Залесский. — Решил нарушить правила этикета. Мы не будем представляться этой благородной даме. Лучше пусть она примет нас за бандитов. Как я понял, с ними она сталкивалась не раз. И знает, что такая встреча может кончиться хуже, чем свидание с полицией, и тем более — с частными адвокатами. Надеюсь, Леднёва перепугается и всё расскажет. Но если заартачится, я её по гражданскому аресту возьму.
— А если сразу сдаст Демидова?
— Как только найду его, мы отпустим Леднёву, — ответил адвокат. — Она же, в общем-то, ничего плохого не делала. Может, даже не знает о том, что он натворил. А вот к Демидову я обязательно вызову оперов. Позабочусь, чтобы посадили его, и надолго.
— Dura lex, sed lex, — прокомментировал Кузьма, поглаживая живот, — что означает: «Закон суров, но это закон».
— Забудь латынь! — улыбнулся Юрий. — И давай уже, вживайся в роль строителя-кладоискателя.
Через полчаса Кузьменко сидел за столиком кафе. Это место они выбрали специально: одна стена полностью стеклянная, можно спокойно наблюдать из машины за тем, что происходит внутри. Залесский сидел напротив кафе во взятой напрокат серой «десятке» — старенькой, неприметной, но имеющей одно важное достоинство: тонировку на стёклах. Смотрел, как к Кузьме подошел официант, как Андрей отрицательно помотал головой, отказываясь от заказа, как в ожидании встречи вертел в руках красную пластиковую салфетницу. На столе перед ним лежал большой сверток: завёрнутое в пакет издание «Русские передвижники. Шедевры живописи» — книга почти того же размера, что и Библия Гуттенберга: тридцать сантиметров в ширину и сорок пять в высоту. А разворачивать её Кузьма не будет — незачем.
Алёна подъехала минут через двадцать, остановила машину почти у входа в кафе. Поднялась по ступенькам, шикарные волосы плеснули золотистой волной под светом солнца — величаво, как мёд, густо стекающий с ложки. Гордая посадка головы, прямая спина, царская походка. «Что ж, красивая, надо признать, — подумал Залесский. — Но ум однобокий». Он знавал таких — начитанных, сыплющих цитатами, со знанием дела рассуждающих о живописи, музыке, политике… но непоправимо тупых в реальной жизни, неспособных устроить её так, чтобы прокормиться самостоятельно. Да ещё и не нарушать закон.
Он увидел, как она прошла через зал и села за столик Кузьменко. Что-то сказала ему, улыбнулась. Андрей подался к ней, и похлопал рукой по свёртку. Залесский вышел из машины и направился к кафе.
Они специально устроили так, чтобы Леднёва оказалась спиной ко входу и не увидела Юрия. Он быстро окинул помещение взглядом: официант принимает заказ у пожилого мужчины, расположившегося за столиком в углу, пара юнцов в центре зала смотрят в экраны смартфонов, жуя пиццу, женщина за соседним столиком утирает рот ребенку лет пяти. Кассир за стойкой пишет в журнале. А Кузьменко что-то рассказывает Алёне, и она настолько увлечена разговором, что даже не смотрит по сторонам.
Залесский подошёл к ней осторожно, ступая, как кот. Нащупал в кармане наручники.
— Извините, не подскажете, который час? — спросил он, обходя её справа.
Она подняла руку — машинальный жест: сейчас посмотрит на часы, а если их нет, вытащит сотовый. Адвокат качнулся к ней, железное кольцо легко замкнулось на её запястье. Быстро потянув её руку вниз, он защелкнул второе вокруг одного из металлических штырей, державших спинку стула. Всё просто и элегантно.
— Не шумите. Это в ваших интересах, — сказал Залесский, предупреждая её возмущенный возглас. Кузьменко тут же пересел на соседний стул, подвинулся так, чтобы закрыть её руку от любопытных глаз. Алёна прерывисто вздохнула, на тонкой шее часто-часто забилась жилка. Серые глаза наполнились страхом, казалось — ещё чуть-чуть, и он прольётся слезами.
— Вы от Макса? Или вы те, кто его ищет? — пролепетала она. — Не надо, я отдам деньги.
— Отдадите, конечно, — усевшись напротив, согласился Залесский. Он сохранил непроницаемый вид, но втайне обрадовался — если это те деньги, что украл Демидов, задача упрощалась в разы.
— И вы меня отпустите? — нервно сглотнула Алёна.
— Как только вы расскажете нам, где Максим, — кивнул Залесский.
— Или покажете, — добавил Кузьма.
Алёна мелко закивала. Залесский наклонился, сказал, улыбаясь, словно разговаривал со старой знакомой — так должно было казаться со стороны:
— Сейчас мой напарник отстегнёт ваш браслет и наденет его себе на руку. Мы встанем и пройдём в вашу машину, поговорим там. И прошу вас быть благоразумной, у меня под пиджаком пистолет.
Леднёва скользнула взглядом по его груди, и он чуть приподнял полу пиджака, чтобы она увидела кобуру. Вскинув на него взгляд, она подавленно кивнула.
Кузьменко пристегнул её к себе быстро, как фокусник. Взял её ладонь, чтобы казалось, будто они идут, держась за руки. И они покинули кафе. Подойдя к машине, Залесский спросил, где ключи. Вытащив их из кармана её джинсов, он сел за руль, а Кузьменко с пленницей поместились сзади.
— Ну что, Алёна Николаевна, рассказывайте, — велел Залесский, отъехав в дальний конец стоянки.
— Я ничего не знала, — быстро заговорила она. — Максим нашел меня в соцсети пару месяцев назад, сказал, что хочет вернуться. Что денег привезёт, мы дом купим, будем жить, как раньше. Мы же расстались четырнадцать лет назад! И если бы я знала, что он опять куда-то вляпался, ни за что бы не согласилась! Пожалуйста, поверьте. Я не знала о том, что он украл деньги! Он мне совсем недавно признался!
— Не волнуйтесь, — сказал Залесский. — Я понимаю, переживательно всё это очень. Не стоит оно того. И если будете нам помогать, ничего страшного с вами не случится. Так деньги где?
Она мотнула головой в сторону объемистой сумки, лежащей на сидении справа от неё. Залесский вышел из машины, подошел к задней дверце и, открыв её, расстегнул молнию сумки. Металлический угол чемоданчика выглядывал из-под одежды. Отодвинув её, Юрий открыл блестящую крышку — и удовлетворённо сказал:
— Я вижу, почти всё цело.
— Какая вы богатая невеста, — подначил Кузьменко. — А жених где прячется? Я так понимаю, бывший.
— Он в отеле «Прибрежный», — она назвала адрес, — номер триста четыре. Остановился под именем Синицына, Александра Викторовича.
— Хорошо, — кивнул Залесский. — Я сейчас поеду туда, проверю. А вы, уж будьте любезны, поднимитесь в номер вместе с моим напарником. Он просто составит вам компанию до тех пор, пока я не сообщу, что нашел Демидова.
— Но потом-то вы меня отпустите?
— Если он там — да. Если нет — уж не обессудьте, вам придётся проехать с нами в полицию.
…До «Прибрежного» он добрался быстро. Притормозил у шлагбаума, сообщил, к кому приехал. Покурил у машины, дожидаясь, пока охранник запишет его паспортные данные, и двинулся дальше. Миновав аллею, обсаженную аккуратно подстриженными кустами, Юрий заглушил мотор и несколько секунд любовался на высокие голубые ели, росшие у входа. И направился в гостиницу.
Портье не остановил его, и Залесский взбежал на третий этаж. Коротко стукнул в дверь номера, прислушался — тишина. И нажал на латунную ручку.
В номере всё было перевёрнуто, словно по нему прошел тайфун. Вспоротый матрас поблескивал пружинами. Ящики комода были вывернуты, шкаф гостеприимно распахнул объятья. Открытая дверца сейфа торчала из стены, как орлиное крыло.
Залесский поддел носком ботинка мужскую рубашку, комом лежащую на полу, и разочарованно вздохнул. Явно не Демидов устроил этот бардак. И Алёна не стала бы пускать их по ложному следу — она себе не враг. Значит, это Василенко учинил обыск. И он же забрал Демидова.
В открытую форточку влетел воробей, приземлился на раме, замер, нахохлено глядя на Залесского.
— Пойду-ка я отсюда, — сказал ему Юрий. — Горничную позову. А то подумают, что это я здесь веселился.
Он спустился на ресепшн. Молодой портье что-то печатал в компьютере — виднелась лишь прилизанная макушка, облепленная редкими пшеничными волосами. Залесский кашлянул в кулак, и портье поднял на него вопросительный взгляд.
— Я поднимался в триста четвертый, искал одного вашего постояльца, — сказал юрист, раскрывая удостоверение частного адвоката. — А его нет, и в номере как будто обыск прошел, всё разрушено. Вы не в курсе, что произошло?
Портье стал белее мела, дернул за воротник рубашки так, что отлетела верхняя пуговица. И ответил:
— Его друзья увели, сказали, в баню поедут, протрезвят… Я думал, он пьяный…
— …а он был без сознания, — закончил вместо него Залесский.
— Висел, как боксёрская груша, — признал портье.
— Ну, хорошо, а как его друзья выглядели?
— Один такой невысокий, рыжий… худой очень.
— И лицо острое? Как у крысы? — Залесский поднял руку к носу и сделал пальцами такое движение, будто вытягивал его вперёд.
— Да-а, что-то есть, — протянул портье. — Он был. И два мужика с ним, здоровых, в кожанках. Мордастые, волосы ёжиком. Они этого Синицына несли. А рыжий впереди шел, и было видно, что сильно злится. Я подумал, из-за того, что их приятель в дрова.
— Я понял, спасибо, — кивнул Залесский. — И запишите время, в которое я к вам подошел. Не хочу, чтобы убытки от разгрома в номере отнесли на мой счет.
Он вышел из отеля и направился к машине. Сев за руль, набрал на смартфоне номер Василенко. Гудки, гудки… Может, перезвонит?
Подождав минут двадцать, Залесский завёл двигатель и мелено покатил по аллее в обратную сторону. Он не знал, что делать дальше. И просто ехал по дороге, пока не увидел приземистое строение с надписью «Кафе» и стоявшие перед ним длинномеры. Желудок жалобно сжался: Залесский сегодня даже не завтракал, не было аппетита. Он остановил машину, вошел в кафе. Обычная придорожная забегаловка: стены, отделанные дешёвыми пластиковыми панелями, засиженные мухами окна, пара дальнобойщиков за столиком у окна. Отодвинув лёгкий пластиковый стул, адвокат уселся и кивнул девушке за стойкой. Когда она подошла, заказал шашлык, жареный картофель, и стан томатного сока.
Дальнобойщики о чем-то спорили, на экране телевизора, висящего под потолком, кривлялся какой-то певец. Залесский достал смартфон и набрал эсэмэску: «Деньги у меня. Готов выкупить Вашего друга». Отправил Василенко. И приготовился ждать.