ЧЕЛОВЕЧЕК (живо): Нет, маркиз, тогда поздно будет.
КНЯЗЬ: Неужели?
ЧЕЛОВЕЧЕК: Неизвестно, кто умрет раньше. Он тоже очень плох. И уж во всяком случае нельзя ждать, пока умрет король Людовик. Граф д'Артуа умирать не собирается.
МАРКИЗ: По-моему, король Людовик протянет дольше, чем король Георг.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Наверное, но полагаться на это нельзя.
КНЯЗЬ: В любом случае не стоит на это рассчитывать. Думать следует прежде всего о себе. Ждать опасно, но мы еще не готовы к выступлению.
МАРКИЗ: Для десанта на Святую Елену нам нужно всего две тысячи солдат!
КНЯЗЬ: Для десанта в северной Франции нам нужно гораздо больше. Придется подождать.
МАРКИЗ: Вам виднее, ваша светлость. Вы не пытались привлечь на нашу сторону лорда Рольтона?
КНЯЗЬ: Он англичанин и не дурак. Опасное совпадение.
ЧЕЛОВЕЧЕК (со смехом): Не думаю. Леди Рольтон, наверное, по горло сыта императором, а он ее до сих пор любит.
МАРКИЗ: Послушайте, это означает войну с Англией!
КНЯЗЬ: А вы на что рассчитывали? И не только с Англией. Они боятся его больше всего на свете. Вы не представляете, что будет.
МАРКИЗ: Представляю. Но, ваша светлость, неужели ничего нельзя сделать, чтобы вывести нас из изоляции?
(Человечек зло хмыкнул.)
КНЯЗЬ: Я только об этом и думаю. Днем и ночью. Ситуация еще хуже, чем вы предполагаете, маркиз. Как бы они ни ссорились, при одном его появлении они от страха сбиваются в кучу.
МАРКИЗ: Разве мы можем выиграть войну?
КНЯЗЬ: Мы можем ее не проиграть, а это уже кое-что.
МАРКИЗ: Не проиграть?
ЧЕЛОВЕЧЕК (тихо): Ваша светлость, как вы добрались до адмирала Лэмба?
КНЯЗЬ: Это он до меня добрался.
МАРКИЗ: Простите, ваша светлость, это тот человек, который разбил китайскую вазу?
КНЯЗЬ: Да, и графиня с позором его выгнала, правда, мы все были пьяные. Это устроило ему орден. Я достану ему еще один подальше от Святой Елены, и он поплывет его получать.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Он ничего не заподозрит?
КНЯЗЬ: Разве от меня можно ждать чего-нибудь дурного? Я же достану ему орден всего за полцены. Это верное дело.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Достаточно верное, чтобы рискнуть всем?
КНЯЗЬ: Мне кажется, мы ничем особенным не рискуем. Во всяком случае, не рискуем головой.
ЧЕЛОВЕЧЕК (смеясь): Конечно, а остальное ведь ерунда.
МАРКИЗ: Возможно. Вернемся к делу. Я не знаю, что произошло в военном министерстве за последний месяц. Кроме вас, князь, никто не может определить, насколько лояльны высшие военные по отношению к нынешнему правительству. Очевидно одно - армия не должна выступить против нас. Это означало бы гражданскую войну или поражение, и, кстати сказать, еще неизвестно, что лучше.
КНЯЗЬ: Мы не выступим, если армия будет против нас, вот и все. Но я думаю, до этого не дойдет. Император все еще популярен.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Вам не кажется забавным, что он становится все более популярным по мере того, как забываются его победоносные кампании? Сейчас все помнят только, что он был разбит при Ватерлоо. Спросите про Аустерлиц вам скажут, это вроде как Гавгамелы - весьма впечатляюще и о-очень давно.
КНЯЗЬ: При Наполеоне каждый мог сделать карьеру или по крайней мере на это надеяться. Его любили не за победы, если вообще любили. Кроме того, ему можно было доверять.
МАРКИЗ: Какое это имеет значение? Любовь? Булочники, становившиеся маршалами? Или, может быть, пивовары? Я за все это ломаного гроша не дам. Сейчас не 92 год.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Напрасно. Если бы его не любили, он не вернулся бы с Эльбы, да и сейчас не о чем было бы говорить. Признайтесь, ведь в нашем кругу (он кланяется Талейрану) - простите, ваша светлость, - Людовик Пятнадцатый гораздо популярнее - но его почему-то никто не собирается восстановить на престоле.
КНЯЗЬ: Ну, тогда уж почему не регент Орлеанский?
МАРКИЗ: Я сам поеду на Святую Елену.
КНЯЗЬ: Передайте мой привет лорду Хоу. Надеюсь, он плохо кончит. Впрочем, скорее всего, Наполеон возьмет его с собой. Он тщеславен. (Поворачивается к маркизу.) Знаете, маркиз, я приеду завтра на бал. Скажите это леди Рольтон.
МАРКИЗ: Я не увижу ее до вечера.
КНЯЗЬ: Неважно, все равно передайте. Да, совсем забыл. Почему вы не привезли с собой вашего сына?
Явление 23
(Престарелый король Георг беседует с герцогом Веллингтоном.)
КОРОЛЬ: Это грустно, герцог, очень грустно. Сэр Джеймс почтительно рекомендовал мне покой. Так он меня в могилу сведет. Ему мало того, что я уже год не ем вволю.
ГЕРЦОГ: Ваше величество, он заботится не только о вашем здоровье, но и о благе Англии. Ради этого все мы должны идти на жертвы.
КОРОЛЬ: Разумеется, герцог, но это не значит, что я до конца дней буду питаться бараньими котлетами. Мой брат король Людовик до сих пор ни в чем себя не ограничивает.
ГЕРЦОГ: Ваше величество, он ведь конченый человек.
КОРОЛЬ: Опомнитесь, милорд!
ГЕРЦОГ: Принять Францию из чужих рук, и из каких - из русских рук!.. Пережить казнь своего брата, Конвент, Директорию, и вдобавок - дважды Бонапарта на французском троне - это в высшей степени дурной тон и совершенно неудобоваримо. Неудивительно, что у него плохой желудок.
КОРОЛЬ: Скажите лучше, что он плохо смотрится после императора. Он никогда не устрашит Европу. (Веллингтон пробует возразить.) Но ведь это в наших интересах. Кроме того, ведь я был в точно таком же положении после неудачной войны в Америке.
ГЕРЦОГ: Ваше величество, как можно сравнивать! Вы никогда не бежали из Уайт-холла. Кроме того, вам достаточно только отдать приказ, и через три месяца вся Северная Америка будет принадлежать вам. Я сам возглавлю экспедиционный корпус. Не страшнее же эти американцы, чем Бонапарт.