Все выпитое им виски вдруг тяжестью легло на желудок.
- Разъясните загадку, - сказала она, - где ваши денежки? Ухнули?
- Когда я отдал вам двадцать долларов, у меня не оставалось на билет домой. Вот я и поступил сюда, чтоб скопить, сколько нужно.
- Ах ты, черт! И скоро вы кончите копить?
- У меня есть уже больше, чем надо.
- Ах ты...
- Но я, кажется, забыл свой домашний адрес.
- Ах ты, черт!.. Слушайте, где же вы сейчас живете?
Он сказал.
- Я должна поговорить с вами, таинственная личность. В котором часу мне можно прийти завтра?
Он сказал.
Стоя в освещенном газом холле, она внимательно смотрела на него, а он постукивал по колену пустым подносом. Ее лицо отражало лишь одно: казалось, она сомневалась в его существовании.
- Ах ты, черт! - сказала она наконец и убежала.
Маркэнд проснулся слишком рано, оглядел свою комнату и почувствовал к ней ненависть. Что-то произошло, отчего все изменилось вокруг. Миссис Грант содержала свой дом в образцовой чистоте, по в утренних лучах обнаружилось, что все покрыто грязной пленкой, и он сам - тоже. Чувство необычного возвратилось, и в нем был теперь какой-то едкий привкус. Что же это - пляска смерти? Сегодня в три Айрин придет к нему; он знал, что хочет ее увидеть. Он принял ванну, надел коричневый костюм, купленный на деньги, заработанные в баре, и вышел из дому. Город под хмурым октябрьским небом казался старым, казался мертвым. В нем, правда, было движение; по ведь и распад есть движение. Точно в дурном сне он слышал голоса посетителей "Конфетки" - агентов, игроков, политиканов, мошенников, фермеров, купцов, адвокатов; они сливались у него в ушах, когда он проходил между двумя рядами уродливых строений. Каким свежим казалось небо, и как похожи были эти дома на людские слова, на жалкие людские желания. Была ли жизнь хоть в одном слове, повисшем в дыму? Айрин придет к нему сегодня, она тоже мертва, и он хочет увидеть ее.
Она пришла, откинула вуаль и села на его кровать.
- Я много чего видела на своем веку, не в первый раз мне велели убираться ко всем чертям. Но до сих пор не приходилось получать в придачу двадцатидолларовую бумажку.
- Это вас задело?
- За самую душу. Слушайте, мистер! Вы прямо кругом загадка. Что вы тут делаете, в нашем городке? Может, вы шпик, а? Не поздравляю вас, если так: ваши хозяева вам спасибо не скажут, если донесете на них... Но нет, вы не шпик, я знаю. Кто же вы? Скажите мне... все скажите.
Он сел возле нее на кровать, ощущая себя рядом с ней грузным и тяжеловесным.
- Если я скажу вам, вы мне расскажете о себе?
- Рассказывать нечего.
- Если я расскажу, вы расскажете?
- Обо мне?
Он кивнул. Воротник ее пальто был из какого-то дешевого коричневого меха; он был высоко застегнут, он отделял ее лицо от тела, и оно казалось неожиданно детским.
- Ну конечно, - сказала она.
- Снимите пальто, - сказал он, - здесь тепло.
Ее тело послушно делало движения, неловкие и трогательные, как у ребенка. Шея ее была обнажена. Она не носила корсета.
- О себе, - начал он, - я пока немного могу вам сказать. Все, что я прежде знал, теперь оказалось неверным. Я сам не знаю, что со мной теперь происходит.
Она смотрела на него пустыми глазами; его слова были ей непонятны и слегка пугали.
- Не бойтесь, я не беглый убийца и не сумасшедший.
В коротких чертах он описал ей свою прошлую жизнь человека со средствами, свой уход, свои скитания.
- Нет, вы не полоумный, вы просто врунишка.
- Что вы хотите сказать?
- Я не верю ни одному вашему слову. Разве что насчет любящей жены. Это похоже... И про деньги... Нет, я-то хороша - собиралась ведь вернуть вам ваши пятнадцать монет.
- Двадцать.
- Нет, мой милый мальчик, пять идут хозяину. Но раз так, то я и не подумаю.
- И не нужно.
- А все остальное вы просто наврали. Но мне наплевать. Сказочка недурна.
- Теперь я хочу услышать вашу...
- Я же вам сказала, что мне нечего рассказывать. Я - девка, вот и все.
- Нет, говорите. Откуда вы родом?
- Из самой западной части Колорадо. Ма к старости остепенилась и вышла замуж за па. Кажется, они познакомились в Денвере, где она работала в публичном доме. Наверное, оба были здорово пьяны, вот и окрутились, вместо того чтоб переспать да и забыть об этом, как порядочные люди.
- Ну а дальше?
- Вам действительно хочется знать? Ну что ж. Вот вам и дальше. Па увез ма на свое ранчо в Рио-Бланко, и там я родилась. Когда я увидела, как невесело живется ма, после того как она стала добродетельной женщиной, я решила взять себе в пример ее веселые ночи, а не добродетельные дни. Я сбежала из дому и отправилась в Чикаго. Но один коммивояжеришка в поезде уговорил меня сперва повеселиться с ним. У меня в кармане маловато было для большого города, ну я и сказала: ладно. Мы сошли в Централии и отправились в тот отель, который вы знаете. Он смылся, пока я спала, захватив все свои деньги, и мои в придачу. Что ж мне было делать? Пришлось остаться. Вот и осталась.
- Давно все это было?
- Не то год, не то два.
- И что же вы чувствовали тогда?
- Когда?
- Когда вас обобрал этот мерзавец.