Пока Арсений был в душе, я натянула толстовку и узкие джинсы. За окном вновь царила непогода — противный мелкий дождь смешался с резким порывистым ветром. Осень… То взрыв красок на солнце, то — одним росчерком — серая неприглядная картина. Вроде не холодно, но приятного всё равно мало.
Уперевшись лбом в стекло, я посмотрела на улицу. От одного взгляда на низкие тучи хотелось спать. Но сна теперь не было ни в одном глазу — спасибо Островерхову.
Позвонить что ли Летову, потребовать деньги?.. Ну, я ведь залезла к Арсению в койку. Не удержалась и иронично хмыкнула — скорее, он забрался в мою. Но от перестановки мест слагаемых, как известно…
Сбрендила ты, Лада. Натурально сбрендила.
Он нравился мне. С первого дня, как мы столкнулись на офисе. Три года назад. Я была новенькой, получившей хорошее место… конечно, через постель Летова. Благодатная почва для сплетен. Мало кто из коллег проявил тактичность — меня изводили намёками и злыми шутками. Молчала, стискивала зубы — надо было работать, а работа по первости казалась неохватной. Особенно, когда постоянно отвлекали.
Офис я покидала последней, около полуночи. Поэтому, когда уткнулась носом в преграду на лестнице, удивилась сильно. Преграда была твёрдой, в белом свитере и пахла поздней осенью. А подняв голову, увидела потрясающие в своей холодности глаза. Самые красивые глаза, которые я видела в жизни.
— Вы откуда? — изумился он не меньше меня. От неожиданности я оробела и промямлила:
— Из международного отдела.
Мужчина нахмурил брови:
— Переводчица что ли? Ну, знакомый почерк вашего отдела — сбросить работу на стажёрку. Поговорите с Александром, не нужно сидеть по ночам.
Жаловаться начальству казалось мне последним делом, а пренебрежение к родному отделу задело. Как назло вспомнилось, что два перевода действительно пришли ко мне от коллеги.
— Своей работы много, — буркнула я, — ничего страшного. Справлюсь.
— Ну как знаете, — снисходительно ответил он, — может, вас подвезти?
Я была гордой и независимой… но тьма за окном скалилась совсем уж страшно.
— Если вам не сложно… до метро. Здесь совсем недалеко.
— А где вы живёте?
Я назвала адрес. Незнакомец только присвистнул — да, комнату я снимала на самой окраине. А от метро ещё пешком километр пилить. Может, вообще заночевать на работе?..
— Я подвезу вас до дома. Сейчас, без пробок, за двадцать минут доедем. Подождите в холле.
Это было сказано таким бескомпромиссным тоном, что я только кивнула. Но уже спустившись, отругала себя — согласилась поехать с незнакомцем, в ночь… Ума — палата. Утешало лишь то, что нас видел охранник — и мужчину он точно знал.
Второй раз я выругалась, мысленно — когда увидела шикарный чёрный Лексус. Но отказываться было глупо. Мужчина ехал молча, уверенно, легко контролируя большой автомобиль. Неожиданно для себя я расслабилась и лишь украдкой разглядывала его. Судя по классу авто — заместитель или начальник. Да уж, подвозить стажёрку ему явно не по уровню. Чего вызвался, называется?..
— Это мотивация идти домой, — вдруг произнёс он, — по-хорошему, нужно сидеть до утра, разгребать завалы после отпуска, но по опыту знаю — ночные смены выжимают по полной. А так… Прокатился, отвёз вас и со спокойной душой поеду спать. Ночь прожита не зря.
Я улыбнулась. Что ж, просто и понятно. Поблагодарив, быстро выбралась из машины. Засыпала в тот день с каким-то сказочным, непривычным чувством предвкушения.
Тем паршивее было утро.
— … А Лада у нас пошла вразнос! Сначала Летов, а теперь Островерхов! Нашла себе нового спонсора? — елейно заметил один из коллег, громче всех любивший опускать "без того падших женщин". Ну и меня в том числе, естественно: — Расслабься, попрыгушка. Островерхов тебе точно не по зубам. Там такой папочка, что мигом полетишь в свой Мухосранск.
— Островерхов? — уточнила я. Вчерашняя поездка смутила настолько, что у меня даже не хватило смелости узнать имя.
— Островерхов Арсений Петрович, наш арт-директор. Он в отпуске был, когда ты устроилась, — пояснила для меня Алёна, — говорят, этот Арсений — сын одного из акционеров нашей фирмы. Ну и папа у него… покруче Летова.
"Охранник сдал, — мрачно догадалась я" Что ж, судя по машине — охотно верю. Господи, хоть бы до Летова не дошло!
Дошло. До всего офиса — дошло. Моя в хлам убитая репутация явно подверглась некрофилии. Кажется, Арсению тоже доложили, что я за "стажёрка" и как попала на эту должность. Его взгляд был откровенно презрительным.
А я ведь успела очароваться…
— Вы перчатки забыли, — зашёл он вечером, когда офис почти опустел. От холодного взгляда я вдруг обозлилась.
— Сожгите их к чёртовой матери! — выпалила в сердцах: — Или вам такое тоже нельзя говорить?..
— Почему, можно. Я не мстительный. Один вопрос, Владислава Андреевна — что вы всё-таки делали в офисе ночью?
Я оценила его "немстительность" громким хмыканьем:
— Работала. А как — это уже на ваше больное воображение. Ой, — прикрыла рот ладонью, — надеюсь, я не сильно задела вашу тонкую, душевную организацию?..
— Чтобы задеть мою тонкую организацию, вам нужно как минимум повзрослеть, — парировал он и вышел, оставив последнее слово за собой. Скотина.
После этого диалога решение пришло само. Я буду с ним общаться так, что самая последняя сплетница не заподозрит нас в отношениях. Главное, откровенно не хамить.
В конце концов, он первый начал эту игру!
Я рассматривала мужчину в чёрных джинсах и расстёгнутой рубашке. Он небрежно поправлял манжеты на запястье, пустяковый жест, но так привлекающий внимание. Я сглотнула. С его волос текло, и капли оставляли влажные дорожки по спине и торсу. Кажется, мужчина в распахнутой рубашке превратился в мой личный фетиш.
— Я повзрослела? — спросила у него, наклонив голову. Без контекста, чисто шутки ради. Но неожиданно услышала:
— Как была мелкая пакость, так и осталась, — Арсений картинно развёл руками. Не удержалась и швырнула в него подушку. Пакость, значит?! Получай!
Я пыхтела, как ёжик, буравя взглядом спину Островерхова. Арсений Петрович шёл впереди, насвистывая под нос какую-то легкомысленную песенку. Вид у него был до неприличия довольный жизнью. Такой, что руки чесались огреть его чем-нибудь тяжёлым. Я даже оглянулась в поисках подсвечника или вазы покрепче, но ничего похожего не нашла. Не отвинчивать же старинный торшер, прибитый к полу!
Я печально посмотрела на торшер и обхватила себя руками. Сезон отопления ещё не начался, и в замке повсюду гуляли сквозняки. Такими темпами командировку я сменю на больничный. Буду усиленно лечить насморк и свою собственную глупость.
Короче, настроение — осень.
— Арсений Петрович, а куда мы идём? — спохватилась я на полпути. Проявила бдительность, ничего не скажешь.
Мужчина отчего-то резко затормозил. Не ожидая такого финта, я со всей дури влетела ему между лопаток.
— Ну чего?! — обиженно прогнусавила, прикрывая ладонью пострадавший нос.
Арт-директор стремительно развернулся ко мне:
— "Арсений Петрович?".. - убийственно-ласковым тоном переспросил он: — Лад, ты издеваешься?
— Не понимаю, о чём вы, — гордо вскинула подбородок. У мужика аж глаз дёрнулся:
— "Вы?".. Кактусёныш, мне тебя что, отшлёпать?
Фантазия мгновенно выдала непристойную картинку. Да, Лада, ты в своём репертуаре!
Оценив моё лицо, Островерхов захохотал. Я почти покраснела, но… Подождите-ка! Как он меня назвал?!
— Кактусёныш?!
— Ага, — промурлыкал мужчина с самым невинным видом, — Кактус-Кактусёныш-Кактусичек!.. Ещё раз назовёшь меня на "вы" — вообще Кактушёночком станешь!
Я мысленно повторила это за ним и язык сломала к чёртовой матери!
— Арсений Петрович, с вами всё… хорошо? — уточнила неуверенно. Арт-директор одарил меня многообещающей улыбкой и взял за руку.
— М-да-а, — потянула я, когда мы спустились на первый этаж, — надо предупреждать, что секс с вами не улучшает погоду. А то по плану было солнышко, а не свихнувшийся коллега.
Сенечка глубоко вздохнул и остановился у двери с табличкой: "Управляющий".
— А ты старайся лучше, Лада. Глядишь, и солнышко появится.
— Пошляк! — резюмировала я.
— Кактус, — с усмешкой парировал мужчина, нажимая на ручку.
И быстро перестал улыбаться.
Дверь в кабинет широко распахнулась, и в просвете я увидела сидящего за столом мужчину. Вернее, лежащего. Лысая голова безвольно упала на руки, а на затылке темнело бурое пятно.
У меня заледенели пальцы.
Пока Арсений осматривался, я проскользнула в кабинет. Приблизилась к мужчине и внимательно оценила рану на его голове. Так, кажется, не пулевое. Удар тяжёлым тупым предметом, коим я недавно желала "порадовать" Островерхова. Рана на лысом затылке немного запеклась, но крови всё равно было много. Хороши чешские каникулы! Стиснув зубы, я аккуратно залезла мужчине под ворот, прощупывая пульс на шее. Мой собственный уже набатом гудел в висках. Спокойно, Лада! Кожа у владельца кабинета была тёплой, а его шея ощутимо вздрагивала под пальцами. Живой. Подумав, я вытащила из рюкзака спиртовые салфетки и сунула раненому под нос. Встрепенулся, замычал — уже плюс. Эту же салфетку приложила к его затылку, убирая засохшую кровь.
От громких шагов за спиной я вздрогнула всем телом. Хозяин кабинета застонал и распахнул глаза.
Честно говоря, я была уверена в сотрясении или ещё какой-нибудь гадости, но мужчина уверенно держал голову. На нас он тоже посмотрел вполне разумно. На всякий случай я проверила зрачки — вроде нормальные, суженные. Пациент скорее жив, как говорится…
Покачнулась от схлынувшего адреналина. Островерхов поймал меня и усадил на диванчик — видимо от греха подальше.
— Вацлав! — он щёлкнул пальцами перед лицом управляющего. — Вацлав, вы меня слышите?
— Слышу, — с явным акцентом, но по-русски выдал побелевший мужчина, — ох, голова!..
— Это никуда не годится, — согласился Арсений, — кто вас ударил, помните?
— Лукаш, скотина! — в сердцах выдал управляющий и снова глухо застонал. Я вскочила, указав Островерхову на софу. Сейчас не время до расспросов — человеку надо помочь!
Вдвоём мы еле перетащили грузного мужчину на диван. Он кряхтел и пытался идти сам, но в итоге полностью повис на Сене. Нам очень повезло, что арт-директор — парень крепкий, и просто так его не сломить.
— Врач в отеле есть? — осведомился Арсений. Управляющий махнул рукой в сторону телефона, рядом с которым были записаны номера. Предусмотрительно. Врач сразу взял трубку и прибежал тоже мгновенно — видно, мои нервные объяснения его впечатлили. Следом Островерхов вызвал службу безопасности отеля… и мне оставалось только устроиться в углу, подальше от театра событий. Но из обрывков разговора я всё же уяснила три вещи.
Судя по всему, Вацлава ударил наш любитель потайных туннелей. Он просил управляющего не вызывать помощь и отложить ремонт моста. Всего лишь на день и за хорошие деньги. Получив отказ, служащий вспылил, а потом и вовсе огрел своё начальство статуэткой по голове. Так или иначе, официант добился своих целей — отправить запрос в службу спасения Вацлав не успел. Вызов прошёл только сейчас, под бдительным контролем Островерхова. Арт-директор не кричал и не требовал… но было в его облике нечто опасное. Такое, что связываться не хотелось. Те же ледяные глаза с непривычки пугали до невозможности.
Я неожиданно поняла, что любуюсь им. Просто любуюсь, и плевать, что всё останется здесь, в Чехии. По факту, я получила даже больше, чем рассчитывала. Ненадолго, но он стал моим. Я мечтала об этом три года, но никогда не призналась бы даже самой себе.
Осталось контракт подписать и найти балерину. В идеале, конечно. Главное, не думать о нападении на Вацлава. Не думать, Лада! Но мой мозг уже нашёл связь и останавливать его было бесполезно.
В том, что Лукаш — обычный исполнитель, я почти не сомневалась. Эта история вообще не имела отношения к чешскому официанту. Либо парня использовали втёмную, либо ему неплохо заплатили. Я больше склонялась ко второму варианту. Похищение балерины, а потом и нападение на Вацлава — всё это тянуло на хороший срок. Тюремный срок. Неудивительно, что Лукаш как сквозь землю провалился. Его комната в домике для персонала была пуста, а личные вещи исчезли. Думаю, парень быстро осознал, какую свинью ему подложил наниматель и решил сбежать. В окрестных лесах легко затеряться, а год можно пересидеть и в глуши, пока всё не уляжется.
Но если мотивы Лукаша были понятны, то его наниматель оставался тёмной лошадкой. Лола хотела поговорить со мной, после чего её сразу убрали. С глаз долой — из сердца вон, как говорится. Но что заставило балерину остановить сезон и мчаться в Прагу?.. Вывод напрашивался один: она узнала или услышала нечто важное. Нечто, связанное со мной… или же с нашей фирмой?
Если верить жёлтой прессе, в последнее время Лолу видели с миллионером Демьяном Летовым. Вспомнив про Летова, я раздражённо поморщилась. Зачем он выставил меня проституткой для Арсения? Неужели не мог найти девочку поопытнее? Ну смешно! Есть уйма элитных леди из эскорт-услуг. Отправлять малолетку соблазнять взрослого мужчину — не слишком-то разумно.
Но Летов никогда ничего не делал просто так.
Я ещё раз прокрутила в голове все детали. Похищение Лолы, взрыв моста, нападение на управляющего, контракт… Контракт с зарубежной фирмой на большие деньги. "Мы понимаем ваши обстоятельства, — сказал пожилой чех" Какие обстоятельства? Что он имел в виду?
А если позвонить Александру? Может, он в курсе тех самых обстоятельств?..
— Лад, вернись ко мне, — вдруг услышала я. Напротив моего лица замерли до боли знакомые голубые глаза. Мы что, уже пришли? Оглянувшись, я увидела дверь арт-дятловского люкса и мысленно дала себе по лбу. Ничего себе — увлеклась!
— Извини, я задумалась, — произнесла на автомате и спохватилась, — то есть, извините, конечно.
Мужчина одарил меня ледяным взглядом:
— На ужине не отходи… те от меня или Егора. Возможно, среди наших соседей по столу есть шпион. Я уже отправил запрос по паспортным данным, но результаты будут только завтра. Вы услышали меня, Владислава Андреевна?..
Ошарашенно уставилась на арт-директора. Даже не знаю, что меня удивило больше — его слова или обиженный тон. Серьёзно?! Он что, обиделся?..
— Вы считаете, что кто-то из наших соседей похитил Лолу?! Арсений Петрович, вы в своём уме?!
— В полном, Владислава Андреевна! — рявкнул он, распахивая дверь своего номера: — У меня лишь одно помешательство было — сегодня утром!
Я дёрнулась, как от удара, и отвернулась к окну. Понятно. Помешательство, значит. Что ж, подходящее название. В коридоре повисла тишина, а я упрямо пряталась от его колючего взгляда. Как назло, уйти тоже не могла. Ноги словно приросли к ковру. Всё, что мне оставалось — это кусать губы, чтобы не расплакаться.
— Сенечка! — раздался до отвращения счастливый голос Лиды: — Я уже заждалась тебя!
Через пару секунд до меня дошло, что её голос я слышу не в коридоре. Красавица в одном пеньюаре развалилась на островерховском диване, картинно закинув ноги на спинку. Идеально длинные ноги. Впрочем, фигуру под пеньюаром я тоже оценила.
Неожиданно внутри всколыхнулась злость.