Утренний гороскоп сулил мне скорую поездку и неожиданные приключения. Кофе дрогнул в руках — в свете договора с чехами гороскоп выглядел мрачновато. Но я выспалась благодаря семье и алкоголю, и была настроена думать о хорошем.
Чёрные обтягивающие джинсы идеально подчеркнули мои ноги, а плотная блузка с вырезом оставляла хороший простор для фантазии. Натянув сапоги и сбрызнув шею духами, я подефилировала на работу. Конечно, выглядит красиво. Но мне так хотелось забыть про этот "офис-стайл" и натянуть огромный свитер, напялить любимые кроссы и бриджи. Где же, где вы мои выходные?..
Охранник с трудом вытащил глаза из моего декольте, а начальник финансового отдела едва не закапал его слюной. Пылающая гневом девочка — секретарша главы финотдела — глядела на меня глазами кобры и явно готовилась к прыжку. Увы, её наглухо закрытый пиджак не представлял интерес для босса. Вспомнив, что финотдел находится под нами, и мне с этой парочкой ещё в лифте ехать, я не выдержала:
— Игорь Григорьевич, а вы женаты? — сладко улыбнулась стареющему ловеласу. Кольцо на пальце само по себе было ответом, поэтому соврать начальник не мог.
— Ну да, Ладушка, — слегка смутился он, но быстро приосанился, — только моя жена сейчас на отдыхе в Штатах… — и многозначительно поиграл бровями.
— Жаль-жаль, Игорь Григорьевич, — я притворно вздохнула, — а вы разве не знаете, что после замужества любой просмотр — платный?
— А чего тебе угодно, Ладочка? — воодушевился мужчина. Из угла лифта послышалось змеиное шипение, но глава финотдела ловко задвинул секретаршу плечом. — Не хочешь пойти куда-нибудь после работы?
Створки распахнулись ровно на этой фразе. Мрачная физиономия Островерхова, казалось, погасила свет в кабинке. Презрительно скривив губы, он поздоровался и прислонился к стене лифта.
— Так что же, Ладочка? — повторил мужчина, уже мысленно раздевающий меня взглядом. Я посмотрела на него не менее "страстно".
— Вы не поняли, Игорь Григорьевич. Просмотр будет платным для вас. Знаете такое понятие — развод с разделом имущества?.. О, вижу, слышали. Говорят, в Штатах даже тренинги специальные есть — как договориться с любовницей мужа и оставить того без штанов. Кажется, их проводят в Нью-Йорке. А куда поехала ваша супруга?
Мужчина мгновенно сбледнул с лица. Ещё бы, его сетования на жену, которая вдруг решила поехать вместо Флориды в Нью-Йорк, слышал весь офис. И я искренне надеюсь, что отправилась она именно на мои несуществующие курсы.
Больше главу финотдела я не интересовала — в конце концов, девицы приходят и уходят, а деньги и совместно нажитое имущество — это святое. Мужчина вылетел из лифта как пробка, на ходу вытаскивая телефон.
Что ж, моё декольте было отомщено.
Со стороны угла Островерхова послышалось тихое хмыканье. Но когда я резко повернулась — лицо мужчины оставалось непроницаемым. Тьфу ты, натуральный дуб дубом.
Мой глубокий вырез он игнорировал как класс и вообще выглядел усталым. Я неожиданно посмотрела на него с сочувствием — ладно, мне переводить, а ему ведь воплощать это в жизнь.
— Чувствую, вы мне тоже дорого обойдётесь, Владислава Андреевна, — вдруг произнёс он. Челюсть неэтично полетела вниз, и я на автомате выдавила:
— Я вам вроде бы не предлагалась, Арсений Петрович.
— Я имел в виду исключительно свои нервы, Владислава Андреевна, — он приоткрыл один глаз, — вы мне даром не нужны.
Ах нервы у него?!
— Приложите к вашим нервам самоучитель по английскому, — ласково пропела я, — а то арт-директор, не знающий английский, вызывает смутные сомнения. Особенно с новым айфоном. Вы наверно тоже кому-то дорого обходитесь, Арсений Петрович?
Металлический поручень заскрипел под тяжёлой дланью арт-директора. Но открылся лифт, и под изумлённые взгляды коллег я вылетела из кабинки. Сердце стучало как сумасшедшее, успокоилась я только в родном отделе. Доиграешься ты однажды, Лада.
Пить сегодня было опасно, а очень хотелось. Я покачивала ногой в дорогой туфельке и нервно грызла ручку. Проклятая привычка! Буквы на ноутбуке танцевали тверк, показывая мне хорошую задницу. Чертыхнувшись, я налила себе новую чашку кофе и куснула оставленную Алёной пироженку. У подруги не было аппетита, поэтому восхитительный эклер достался мне. Но если последний пункт радовал, то самочувствие Алёны — не очень. После пятого оглушительного "апчхи" и шмыганья носом я уговорила начальника отпустить её домой.
Подруга вызвала такси до больницы, а мне выслали её переводы. Что ж делать, инициатива наказуема. Но ничего не вызывало такую глухую ярость, как грёбаный проект с Островерховым!
Телефон зазвонил неожиданно, ударяя в голову мелодией из французской рок-оперы. Я нецензурно выругалась и застонала, когда увидела номер на экране. Пришла беда откуда не ждали.
— Здравствуй, Ладушка, — спокойно произнесла трубка. Я представила, как анаконда сжимает мою шею и вздохнула: — А расскажи мне, старику, зачем ты сцепилась с Арсением? Разве я просил тебя его трогать?
— Справедливости ради, не трогать его вы тоже не просили, — вяло огрызнулась я и, спохватившись, добавила, — добрый день, Демьян Григорьевич.
Летов. Хозяин фирмы. Приехали, называется. Что, Островерхов уже нажаловался?
— Эх, Ладушка, не уверен я уже в доброте сего дня, — наигранно-печально выдал мужчина, — расстроила ты старика!
Я только закатила глаза. Старику было чуть за полтинник, и эта игра в московского помещика меня раздражала. Насколько я знала, Демьян Григорьевич нажил своё состояние аккурат в девяностые, и никакой дворянской крови у него и в помине не было.
Но мы же любим пускать пыль в глаза?..
Спохватившись, я оглядела кабинет и с облегчением прикрыла веки. Коллеги разбежались по ресторанам и кафе, оставив меня наедине с Алёниными переводами. Хоть один плюс — не нужно идти в туалет, чтобы разговор с Летовым прошёл без свидетелей.
— Вы же сами поставили меня в пару к Островерхому, — не выдержала я, — прекрасно зная, что мы не переносим друг друга.
— А мне плевать, кого ты не переносишь, Ладушка, — голос Летова изменился, стал холодным и властным. Арсений не должен отказаться от этого проекта, а ты не должна стать причиной отказа. Засунь свою нелюбовь подальше и улыбайся. Кстати, поздравляю — завтра ты летишь с Островерховым в Чехию.
— Что?! — я резко выпрямилась. Какая Чехия завтра?!
— Что-что? — передразнила трубка. — После обеда съездишь с Сашей в посольство, поставишь визу, всё уже готово. У Арсения есть действующий Шенген, насколько я знаю, проблем быть не должно. И вперёд — работать, моя дорогая. Островерхова облизываешь и боготворишь, ясно?
Я невольно закашлялась. Боготворить Островерхова?! Да он первый мне больничку вызовет!
— При желании можешь залезть к нему в койку, — продолжала разглагольствовать трубка. Я хватанула ртом воздух, как рыбка: — Не хрипи, я помню, что ты не трахаешься за деньги. Но если сподобишься, получишь очень хорошо. Поняла, Лада? Мне нужно, чтобы Арсений был от тебя без ума. Справишься?
— Сомне… Приложу все усилия, — с трудом выдавила я, вспоминая мантру, что с начальством спорить нельзя. Но это было слишком!
— Молодец, — хмыкнула трубка, — давай, порадуй старика. Я в долгу не останусь, ты же знаешь.
Несколько секунд я смотрела на погасший экран смартфона, а потом от души выматерилась.
После обеда начальник вызвал меня к себе. Лицо у него было такое, что стало ясно — всё сказанное Летовым не шутка. Я действительно лечу с Островерховым в Чехию.
— Это производственная необходимость, Владислава, вы же понимаете… — начал уговаривать он, — к тому же, Чехия! В прошлый раз вы летали в Прагу только выходные, а сейчас — целая неделя, может быть, даже две! Полностью за счёт фирмы! Такой редкий шанс!
— Я уже в курсе, Александр Николаевич, — сухо произнесла, — поеду, не переживайте.
Он осёкся и внезапно окинул меня сочувствующим взором:
— Летов звонил?
Я кивнула, не видя смысла скрывать очевидное.
— Что ж… — начальник покрутил ручку. Он был умным, хватким мужиком, и мы быстро поладили. По первости была готова работать день и ночь, в выходные и праздники — лишь бы не лезть на стенку от тоски и одиночества. Александр Николаевич задерживался со мной, помогал, комментировал и никогда не лез в душу. Постепенно я привыкла и расслабилась, перестала хамить и чураться коллег — и всё благодаря ему. Поэтому начальник был мои ангелом-хранителем даже больше, чем Летов. Демьян Григорьевич не стеснялся меня использовать, а Александр требовал исключительно рабочую отдачу.
Примерный семьянин, к слову. К моим обтягивающим нарядам и блузкам он всегда относился с иронией — мол, чем бы дитя не тешилось, лишь бы в сроки успевало.
— Лада, — начальник внимательно посмотрел мне в глаза, — я бесконечно уважаю Демьяна Григорьевича, но лучше скажу, чем промолчу. Будь с ним осторожна, пожалуйста.
Он ничего не объяснял, но я поняла. Чай, не дура.
— Мне деньги нужны, Александр Николаевич, — вздохнула, не отрываясь от созерцания деревьев за окном, — у меня семья и ипотека. Надо как-то выкручиваться. Если я откажу Летову, с этим местом могу попрощаться.
— Если уж на то пошло, работу я тебе найду, на жизнь и ипотеку хватит. Думаю, и родителям твоим лучше, если ты останешься гордой и несломленной, а не будешь потом годами зализывать раны. Они хоть в курсе?
— Частично, — пробормотала в ответ, — знают, что я работаю на дядю, но не себе в ущерб. В любом случае, от Чехии уже поздно отказываться, а там посмотрим, как будут развиваться события. Но спасибо за поддержку, Александр Николаевич.
— Иди уж, горе. Дела раскидывай на остальных и собирайся.