Кирилл
Узнать её имя оказалось совсем несложно. На самом деле она сама дала все карты в руки. Малышка сказала, что она преподаватель. Зашёл на сайт университета и в нужном разделе нашёл её. Девочка смотрела на меня с фотографии своим робким и наивным взглядом.
Я и не надеялся, что мне так быстро повезёт отыскать объект для своего нового исследования. Но, мать твою, повезло необычайно. Девочка была не простой невинной овечкой, она оказалась настоящим ценителем литературы.
Тогда в кабинете декана я с трудом сдерживался, чтобы не выказать свою истинную заинтересованность. Но мне нужно было сдерживаться до поры до времени, чтобы не спугнуть мою нежную пташку.
Женщины всегда хотят то, чего не могут получить, поэтому мне не составило труда заронить в этой наивной душе искренний интерес к своей персоне. Она не была похожа на тех женщин, с которыми я обычно имел дело. Слишком робкая, слишком пугливая и слишком доверчивая. Чувствовал себя охотником, который следует по пятам за прекрасной молодой ланью. Я терпеливо наблюдал, как она пряталась в зарослях, выжидал, пока пойдёт на водопой. Искал подходящий момент, чтобы выпустить в неё свою стрелу. Мне нужно было ранить её душу, обездвижить волю, чтобы потом подобрать несопротивляющееся тело и отнести к себе в хижину.
Несколько раз я всерьёз думал отменить свой дьявольский план. Однако её доверчивость и слепая наивность разожгли во мне такое адское пламя, что я уже был не в силах его потушить. Смотрел на её чистое, правильное и такое сосредоточенное лицо, робкие губы, послушно пересказывающие строки поэмы. Разглядывая её нежный розовый ротик, я гадал, какого цвета её другие губки, те, что скрыты от меня под одеждой. Такие же розовенькие и невинные? Интересно посмотреть, как они, наливаясь возбуждениям, начинают краснеть. Представляя всё это, я прикрывал глаза от удовольствия, стараясь сохранить невозмутимый вид. Моя маленькая послушная ассистентка и не догадывалась, какая порочная тьма скрывается в её новом боссе.
Мне нравился её упрямый вздёрнутый носик, задорно взмывающий вверх, когда она осмеливалась поднимать на меня взгляд. Моя милая девочка. Сердце сжималось от непонятного трепета, когда я видел её маленькую фигурку, спешащую мне навстречу, взволнованную и возбуждённую от предстоящего общения. В такие моменты я мысленно одёргивал себя, не давая странным новым ощущениям завладеть моим разумом.
Я пытался показать ей изнанку искусства, его требовательность и неумолимость. То, как оно полностью поглощает тебя и требует постоянной верности. Всё искусство как балет — прекрасно в конечном варианте, но пропитано кровью и болью в потемневших от мозолей ступнях.
Однако моя маленькая Луна не хотела так быстро сдаваться. С упорством ребёнка, который запомнил из чудаковатого мультфильма, что Париж находится в Африке, доказывала мне свою точку зрения. «Искусство освобождает», «прекрасное лечит», «литература воспитывает душу» — такими тривиальными обывательскими идеями была заполнена её хорошенькая головка.
Когда я слушал её рассуждения, то руки чесались наклонить её прямо в парке и отшлёпать по полной программе, чтобы доходчивее объяснить свою точку зрения. Но я сдерживался как мог. Иногда мне казалось, что она чувствовала некую тьму во мне, в моих глазах. Возможно, поэтому она периодически прерывалась на полуслове в своих рассуждениях, зябко ёжилась и обнимала себя обеими руками, будто желая отгородиться от меня. Тогда мы оба замолкали — я пытаясь урезонить свои тёмные начала, а она… Она, наверное, инстинктивно боялась меня. И моим демонам это нравилось, не буду скрывать.
Иногда мне казалось, что она вот-вот сломается и сама отдастся мне в руки. В последние недели я начал замечать, как она разглядывает меня украдкой. Как нервно облизывает свои губы, когда я невзначай дотрагиваюсь до неё. Делал вид, что она меня совсем не интересует, в тайне фантазируя о том, что вскоре позволю себе сделать с её мягким и податливым телом. Я знал, что моё показное безразличие только ещё больше раззадоривает её. В прошлом я пользовался такой тактикой слишком часто, чтобы теперь не разглядеть зарождающийся огонь желания в её чистых небесного цвета глазах.
Во время наших встреч этот упрямый ангелочек отчаянно пытался внушить мне уважение к своей персоне. К моему удивлению, у неё это получалось. Я отдавал должное её уму, проницательности и литературному вкусу. Конечно, этого я ей никогда не показывал, ведь цель моего с ней общения заключалась вовсе не в дружеских встречах. Я должен был проникнуть в её разум, прочно укрепиться там, стать её внутренним голосом. Чтобы она, приходя в художественную галерею, театр, кино или просто читая книгу, невольно задавалась вопросом: «а что скажет на это он?». Мне хотелось, чтобы она вела со мной внутренние диалоги, оказалась под влиянием моей личности. Для этого требовалось полностью вытравить из неё ту уютную размеренную жизнь, которую она вела до нашего знакомства.
Всё шло хорошо, но порой мой внутренний писатель пытался бороться со мной, демоном, которого он сам пустил за руль. Это выливалось в трёхдневную разлуку. Просто не мог видеться с ней в те дни. Я был похож на сумасшедшего: ходил по квартире и громко спорил сам с собой. Успокоиться мне чаще всего помогали алкоголь, случайный секс и запрещённые вещества.
Когда очередная снятая мной шлюшка послушно ласкала опытным языком мою затвердевшую плоть, я закрывал глаза и представлял себе лицо Киры. Эти чистые голубые глаза, покорно смотревшие из-под опущенного бархата ресниц. Фантазировал, как нежные яблочки её щёчек трогает пунцовый румянец, когда она скользит маленькой ладошкой по моему члену. Чёрт, этого хватало для моментальной разрядки.
После того, как я брал «правильного» писателя обратно под контроль, мы продолжали наши встречи. И они с каждым разом становились всё более напряжёнными. Всего за пару месяцев наших регулярных встреч я начал чувствовать какую-то странную, навязчивую потребность в её обществе. В такие минуты начинал бояться глубины собственной одержимости. Последние несколько недель я больше не мог думать ни о ком, кроме неё. Уже и забыл, каково это. Быть настолько поглощённым какой-то идеей. Ведь виной моему наваждению был только корыстный творческий интерес. Конечно, иначе быть не могло! Каждый раз, когда во мне просыпалась некая чрезмерно чувствительная бесхребетная натура, я отчаянно убеждал себя в этом.
Как-то раз, когда мы задержались на какой-то выставке, я провожал девчонку до стоянки такси. Приглушённые блики ночных фонарей подсвечивали её задумчивое бледное лицо. Я посмотрел на неё. Гораздо более долго и внимательно, чем того требовали обстоятельства. От порыва прохладного ветра она зябко поёжилась и обняла себя руками. Тогда я снял с себя куртку и набросил ей на плечи. Электрический разряд прошиб меня, когда я дотронулся до неё. Девочка томно прикрыла глаза и, облизнув сладкие губы, слегка приоткрыла их. В штанах всё вмиг затвердело. На секунду я представил, что мог бы сейчас дотронуться своими губами до её розовых лепестков. Нежно и мягко. Проникнуть в её горячий влажный ротик языком и исследовать его ласковую сладость. Как же хотелось трахнуть эту мелкую девчонку прямо здесь и сейчас!
Притяжение между нами было настолько сильным, что я с трудом поборол желание. Она была рядом. Такая нежная и беззащитная. Познать её было так просто. Только протяни руку и дотронься. Знал, что она даже не стала бы сопротивляться.
Моргнул несколько раз, чтобы стряхнуть заманчивую картинку. Девочка всё ещё стояла передо мной с закрытыми глазами. Её грудь высоко поднималась от частых глубоких вдохов. Постарался взять себя в руки и щёлкнул пальцами перед её лицом. Хотелось поскорее вернуть её на землю. Ещё несколько секунд, и я бы уже не смог себя контролировать.
Девчонка открыла глаза, и я увидел в них грустное разочарование. Захотелось прижать её к себе, сказать что-то ласковое. Успокоить. Твою мать! Да что это со мной происходит?! Она, ведь, всего лишь очередной трофей. Очень заманчивый трофей.
Вместо того, чтобы поддаться странным порывам, я иронично сказал что-то колкое. Она смутилась. Так искренне и застенчиво, как умела только она. В этот момент я вдруг чётко понял, что не могу. Не могу и дальше продолжать играть. Мне нужно было срочно охладиться. Необходимо встать под ледяной душ. Прогнать её. Накричать. Унизить. Настолько сильно, чтобы она больше никогда даже не думала ко мне приближаться. Я вдруг реально стал обдумывать возможность найти себе другую игрушку? Вот это что-то новенькое!
Посадил её в такси, быстро повернулся и зашагал прочь. Терпеть всё это становилось просто невыносимо. Эта мелкая смогла забраться ко мне под кожу. Нужно было срочно стряхнуть с себя ненужные мысли. Какого чёрта я вдруг стал сомневаться? Я же уже давно всё решил для себя. «No strings attached. Just free love.» Всплыли в голове слова любимой песни. Усмехнулся. И правда, никаких обязательств и никаких привязанностей я не планировал.
После той нашей последней встречи я перестал выходить на связь. Понимал, что уже невозможно оставить всё так, как есть. Но просто не представлял, что теперь делать дальше.
До встречи с Кирой я думал, что уже давно научился обуздывать свои низменные потребности. Ещё во время написания своего первого романа я добровольно отказался от дури, которая раньше была неотъемлемым спутником моих вечеров. Но вот, стоило этой упрямой девчонке ворваться в мою жизнь, и я снова опустился куда-то на дно.
Чтобы хоть как-то заглушить муки совести, я проводил вечера в компании полупьяных, обдолбанных прожигателей жизни, которые именуют себя «светской тусовкой». В один из таких разгульных вечеров, мне позвонила Алина, мой агент.
В том месте, где я находился, гремела музыка, поэтому, увидев на экране её номер, я с скинул с колен пьяную девицу и отправился в более тихое место.
— Да! — крикнул я в трубку, пытаясь заглушить оглушительные басы.
— Кирилл, — услышал я недовольный голос женщины. — Слышу, ты всё развлекаешься?
— Что тебе надо? — не собирался перед ней отчитываться.
Она что-то начала говорить, но я не мог разобрать её слов.
— Подожди… — крикнул я и направился к выходу.
Протиснувшись через толпы извивающихся в бесноватых танцах людей, я наконец, вышел на улицу. Сделал приятный глоток свежего воздуха и поднёс трубку к уху.
— Я тут.
— Я говорила, что через три дня состоится ежегодная вечеринка твоего издательства. Там будут награждать наиболее заслуженных авторов. — Алина вздохнула. — Я уже подтвердила твоё присутствие.
— Понятно. — заплетающимся языком пробормотал я.
— Ты ведь запомнишь наш разговор? Не нужно завтра перезванивать? — иронично уточнила моя агент.
— Когда это я забывал наши разговоры? — усмехнулся я.
— Помнишь то интервью на первом канале? — напомнила Алина. — Ты чуть его не проспал. И та фотосессия полгода назад…
— Ладно, ладно… — успокоил я её. — Через два дня. Вечеринка. Запомнил.
— Ты один придёшь? Или тебе нужно пригласительное плюс один? — усмехнулась Алина, которая всегда скептически относилась к моим вечно сменяющим друг друга подружкам.
— Давай плюс два! — усмехнулся я.
— Понятно. — присвистнула она. — Вот честно, не понимаю, как они тебя терпят!
— Это всё природное обаяние, дорогая. — сладко пропел я. — Признайся, ты и сама не против была бы его отведать?
— Фу! — засмеялась женщина. — Ты не в моём вкусе!
Я закатил глаза. Мы с Алиной любили друг друга подкалывать, хотя оба знали, что между нами никогда ничего не может быть. Она была старше меня лет на двадцать, да и к тому же счастлива замужем. Не уверен, правда, что счастлива — с её-то сварливым характером. Но замужем.
— А что так? — не унимался я.
— Если захочу изведать новые горизонты с наглым, зависимым от алкоголя кобелём, то ты будешь первым в моём списке.
— О, я буду ждать! — пообещал я и отключился.
Возвращаться обратно к пьяным людям со стеклянными взглядами уже не хотелось, поэтому я решил пройтись до дома пешком. Ночная Москва располагала к прогулкам. Я шёл по широкому проспекту, разглядывая витрины брендовых бутиков. Они так и манили своей тёплой ламповой подсветкой. Внезапно мой взгляд зацепился за скромное чёрное платье. Манекен стоял вполоборота. Когда я остановился, чтобы повнимательней рассмотреть шикарный наряд, то обнаружил, что сзади платье абсолютно не закрывало спину. Такое скромное, даже строгое спереди, оно было до неприличия откровенно сзади. Тут же представил в нём свою девочку. Оно бы так подошло ей. Эта девчонка тоже сперва казалась строгой и неприступной, но когда я смог узнать её поближе, то поразился пламени, скрытому в глубине её ярких синих глаз. Этот огонь мог сжечь без остатка. И я почти сгорел в нём. Из последних сил пытался вырваться из этого адского плена горящих синих омутов.
Но нельзя постоянно думать о ней! Представлять эти милые хрупкие плечики, нежно подрагивающие от моих лёгких прикосновений. Нужно срочно что-то предпринять. Только для того, чтобы поставить все точки над «i». Только для того, чтобы оглушить её своим равнодушием и заставить изнемогать от желания. Опять.
В моём пьяном разуме созрел некий хитроумный план. Улыбнулся своим мыслям и пошёл дальше. Теперь у меня был чёткий план действий. Я любил действовать по плану. Это привносило в хаос моих мыслей элегантную стройность. Я лишь надеялся, что смогу обуздать свою тьму, и она не вырвется наружу в самый неподходящий момент.