Исход поединка потряс старого Османа. Его сыновья все были за то, чтобы прикончить меня тут же. Он заткнул их. Эль-Феддан лежал в огромной луже собственной крови, мухи нападали на него, канюки уже кружили. Оборванная рота солдат молча стояла в ожидании команды своего предводителя. Ганс не мог отвести глаз от мертвеца, а Эрика не могла отвести глаз от меня.
Шейх встал и посмотрел на меня. «Ин-ллах, ты мужчина, шпион-янки, большой человек. Если бы все было иначе, я мог бы использовать тебя. Я подумаю, прежде чем решу, что делать». Он повернулся к бородатому офицеру, стоявшему со скрещенными руками в конце стола. «Поместите их в камеры!»
«То, что о ней?» правый сын указал.
Отец проигнорировал его. «Двое мужчин в одной камере, женщина отдельно».
Я легко выдохнул. Если бы его реакция была иной, он был бы моим заложником с ножом у его горла. Я зажал клинок эль-Феддана, и он воткнулся в задний карман.
Войска начали отходить. Был отдан приказ убрать труп. Дуза стоял в стороне, стараясь держать язык за зубами. Когда мне разрешили надеть рубашку, я позволил свисать хвостам, которые скрывали рукоять ножа.
Охранник из шести человек окружил нас троих и увел нас обратно в здание.
«Боже, если я доживу до ста лет, — вздохнул Ганс, — я не надеюсь снова увидеть что-то подобное».
«Заткнись!» — сказал командир отделения по-арабски.
Они поместили Эрику в первую камеру прямо напротив караульной. «До скорой встречи, дитя», — сказал я. «Поддерживайте настроение».
«Я попробую», — прошептала она.
Они засунули нас в камеру, которую я занимал раньше. Как я и предполагал, они связали нам руки и ноги и оставили нас в вонючей темноте.
Ганс начал бормотать.
Я перебил его. «Как сказал другой мужчина, заткнись, старина».
Он остановился посреди крика.
«А теперь ответь мне на вопрос, сможешь ли ты управлять DC-3 со мной в качестве второго пилота?»
«Дакота? Конечно, но…»
«Хорошо. У нас есть дела». Я рассказал ему о ноже, и мы маневрировали, пока не встретились спиной к спине. Как механик, его пальцы были ловкими и уверенными. Он вытащил лезвие из моего кармана с первой попытки, и шнуры из пальмового волокна на моих запястьях пропилили за пару минут. Нам пришлось работать быстро по нескольким причинам. Если бы кто-то внезапно понял, что нож эль-Феддана пропал, у нас бы быстро появилась компания.
«Я полагаю, у тебя тоже есть ключ от замка». - прошипел Ганс.
«Нет, у тебя есть. Я хочу, чтобы ты начал кричать».
«Змея?»
«Это мой мальчик. Какой бы вердикт ни вынес Осман, он хочет, чтобы мы были в хорошей форме, когда он его вынесет. Если мы умрем от укусов змей, наши надзиратели тоже будут мертвы. По крайней мере двое из них прибегут. Я хочу, чтобы вы сели в углу спиной к стене, руки за спиной, веревка вокруг лодыжек. Вы начинаете кричать и не останавливаетесь, пока они не зайдут. После этого не двигайтесь и не делайте ничего, пока я вам не скажу. Понял?»
«Да, конечно, приятель, как хочешь».
«Начну кричать». — сказал Ханс, и по тому, как он продолжил, я начал задаваться вопросом, не попали ли мы в кучу змей. Из-за его воплей я услышал приближающуюся охрану.
Ключ был в замке, задвижка выдернута, дверь распахнулась. Номер один с заряженным АК-47 наготове, свет за его спиной заливает камеру. В тот момент нож Эль-Феддана убил его. Его жертва ещё не упала на пол, пока я не взял за спину другого. Я ударил его головой о стену, развернул и сломал ему шею ударом карате.
«Снимите их джеллабы и наденьте одну из них, кефию тоже», — приказал я, быстро оглядывая коридор.
В поле зрения никого не было, и я бросился бежать. В одной руке у меня был Пьер, в другой — АК. Мне не хотелось его использовать по очевидным причинам. Это было шоу Пьера. Один запах его духов — и это был последний запах.
Когда я добрался до караульной, один из тюремщиков начал выходить, чтобы провести расследование. У него было время открыть рот. Ствол автомата Калашникова отбросил его назад и отключил любой голосовой отклик. Пьер приземлился на стол с открытым клапаном, где сидели остальные трое. Я закрыл дверь. С другой стороны послышалось слабое царапание. Это все.
Я сосчитал до десяти, выпустил воздух из легких, а затем сделал глоток. Я вошел и закрыл за собой металлическую дверь. Пьер лежал на полу и смотрелся как грецкий орех. Его жертвы были крупнее. У второго, который я обыскал, были ключи.
В Эрике было много вещей, которые мне нравились. Во-первых, она могла выдержать это и сохранить равновесие. К тому времени, как я вывел ее из камеры и направил в нашу, я дал ей план, и она была готова к переезду.
«Я знала, что ты придешь», — все, что она сказала. Потом она смотрела в коридор, пока я надевал джеллабу и куфию, и мы были готовы выехать.
План был прост. Я не знал, где был Осман, но мы с Гансом собирались вывести Эрику из этого места, как если бы мы это сделали. Мы прошли по коридору и поднялись по лестнице, настоящий военный эскорт. Я показал Гансу, как стрелять из АК с предохранителя и стрелять автоматически. Как автомат Калашников на самом деле является пулеметом.
Когда мы подошли к входу, я заметил, что там было намного темнее, чем раньше. Когда я приоткрыл дверь, я понял почему. Голубое небо почернело. Нас ожидала облачная облачность. Аллах действительно был милосерден. Я видел полдюжины солдат, направлявшихся в укрытие в левом крыле здания.
«Мы спускаемся по ступенькам и прямо через ворота», — сказал я. «Если Ситроен не пойдет, мы попробуем один из джипов.
Если нет транспорта, мы уплывем с горы».
Сильный раскат грома заставил Эрику подпрыгнуть.
«Извини, что мы не взяли зонтик», — улыбнулся я ей. «Пойдем, пока не пострадали от града».
Когда мы вышли за дверь, ветер опоясал нас. Не было времени любоваться видом, но я увидел, что по долине к нам приближается шторм. Небо внизу было бледно-желтым, а вверху чернила * рассыпались неровными полосами молний.
Когда мы прошли через ворота, внутрь бежали новые люди. Они бросили на нас любопытные взгляды, но слишком торопились, чтобы избежать надвигающегося потопа, чтобы сделать это быстрее.
Ситроен исчез, как и джипы, а это означало, что Осман и компания переехали в другое место. Это были хорошие новости.
Ганс сказал плохие слова. «Как, черт возьми, мы собираемся отсюда выбраться?»
«Этот грузовик». Я указал на большую машину, спускающуюся по горной дороге. К тому времени, как я был на расстоянии оклика, я увидел, что водитель планирует остановиться и переждать бурю. Мудрец. Его грузовик представлял собой открытую платформу. Измученный и в синяках, он не мог справиться с огромным количеством валунов, которые таскал.
Я помахал ему, чтобы он остановился, когда раздался гром. Он нервно ухмыльнулся мне, пока мы проходили ритуал. «Друг, — сказал я, — ты отвезешь нас в Будан».
«Несомненно, капитан, когда шторм пройдет».
«Нет, сейчас. Это очень срочно». Я подал Эрике знак обойти такси и залезть в машину. «Это приказ».
«Но ведь у вас есть джипы, там, за стеной!» он жестикулировал.
«Не хватает бензина». С выгодной позиции на дороге я увидел, что мы пропустили джипы, потому что их занесли внутрь и припарковали в конце здания. Они имели в виду возможное преследование.
«Но… но буря!» — возмутился водитель. «И нет места!» он замахал руками.
«Вы с Шиеком Хасаном Абу Османом?» Я поднял ствол АК, и улыбка исчезла.
«Да, да! Всегда!»
Раздался гром, и ветер утих. Я почувствовал первые сильные падения. «Ганс, зайди к Эрике. Когда мы спустимся с горы, пусть он повернет на первом перекрестке».
«Где ты собираешься быть?»
«Я приму столь необходимую ванну в каменной кучке. А теперь иди!»
К тому времени, как я перелез через заднюю дверь, дождь начал лить. Я устроился среди камней, когда грузовик включил передачу и выехал на дорогу. Я знал, что через несколько минут видимость упадет до пятидесяти футов или меньше. Я не боялся, что меня забьет до смерти ледяной водой, но, несмотря на шанс арьергарда, я был готов принять наказание.
Наш побег занял не более пяти минут. Благодаря погоде и этому грузовику все прошло гладко. Однако я не думал, что мы так легко уйдем, и был прав.
Грузовик только что проехал первый широкий поворот от плато, когда из-за ударов грома и грохота наводнения я услышал вой сирены.
Дождь превратился в ослепляющий поток, пронизанный ослепительными вспышками молний. Те, кто находился в преследующем французском джипе, имели преимущество, находясь под прикрытием. У меня было преимущество неожиданности.
Наш водитель ехал на низкой передаче, медленно двигаясь вниз по склону, и джип Панара быстро подъехал. Я подождал, пока он вот-вот развернется, чтобы опередить нас, прежде чем я вызвал две очереди на его передние колеса. Я попал в грязь.
Я заметил смутное пятно на лице водителя, отчаянно пытающегося исправить вращающийся занос автомобиля. Затем он вылетел с дороги и упал в пропущенную дождем канаву. В ярком свете молнии я увидел еще двоих, похожих на летящих на нас джипах. Ведущий установил пулемет 50-го калибра.
Пулемет открылся одновременно со мной. Задняя дверь лязгнула, и камни вокруг меня запели с рикошетом. Моя цель была более прямой. Пулемет остановился, но сквозь завесу дождя я увидел второго человека, поднимающегося за ружьем. Я пошел за водителем, и автомат Калашникова щелкнул пустым. У меня не было запасных патронов.
Второй стрелок потянулся за шинами, что дало мне шанс перебросить валун через дверь багажника. Это была большая зверюга, и если бы ее не расположили так, чтобы я мог использовать ее при помощи винтовки, я бы никогда не поднял ее.
Джип находился слишком близко, и наводчик бросал свинец по всему ландшафту, а водитель пытался уклониться от того, что он, должно быть, видел. Его цель была не лучше, чем у человека с пистолетом. Он ударился в валун, и Panhard буквально раскололся пополам, выбросив наездников, как тряпичных кукол.
Мы тоже были не в такой хорошей форме. При всей своей стрельбе наводчику удалось в что-то попасть, и когда я увидел, как он мчится в полете, я почувствовал, как кузов грузовика начал раскачиваться. Водитель тоже почувствовал это и боролся с заносом. Я знал, что если я упаду с ношей, меня не нужно будет хоронить. Я потерял равновесие, но прыгнул за край двери багажника. Я схватился за него, когда кузов грузовика опрокинулся и поехал боком по дороге. Как бы медленно мы ни ехали, вес груза придал движению инерцию. Результат мог быть только один.
У меня была одна нога за бортом, когда он начал переворачиваться. Наклон дал мне рычаг, необходимый для того, чтобы оторваться. Я ушел в прыжок назад и приземлился в грязь мягкого плеча. Даже когда я ударил, я увидел, как фургон перевернулся. Звук, который он издавал, был на одном уровне с грузом. Груз, ослабевший на спуске, рухнул лавиной. Все, что имело значение, — это кабина грузовика. Он был освобожден от груза. Либо Аллах, либо водитель не дали ему выйти из-под контроля. Он остановился на противоположной стороне дороги в дренажной канаве, вода из ручья хлынула на его передние колеса.
Я выбрался из ила и побежал к нему. Краем глаза я увидел, как третий джип медленно маневрирует сквозь обломки своего близнеца. Я добрался до кабины и распахнул дверь. Все трое тупо посмотрели на меня. Не было времени для разговоров. Я схватил АК на коленях Ганса.
«Привет!» Это все, что ему удалось, и я понял, когда я развернулся в поисках быстрого укрытия, он меня не узнал.
Видимость пятьдесят футов? Было не больше двадцати. Дождь был моим союзником. Последний Панар осторожно прошел сквозь него. Те, кто находился там, видели разрушение второго джипа и крушение грузовика — по крайней мере, в той степени, в которой они могли видеть что-либо в деталях. Они не видели меня лежащим в луже у канавы. Они проползли мимо. Я приподнялся и пошел по следам джипа на слепой стороне. Он остановился недалеко от кабины.
Их было всего двое. Они вышли, с АК наготове. Я подождал, пока они не окажутся между такси и джипом, прежде чем крикнуть на них.
«Бросьте оружие! Двигайся, и ты мертв!» Вспышка молнии озарила нас в залитом натюрмортом. Я подождал, пока гром не стихнет, чтобы рассказать им больше. «Бросьте оружие перед собой!»
Тот, что слева, сделал это быстро, надеясь развернуться и прижать меня. Вместо этого я пригвоздил его, и он оказался на вершине своего оружия. Мужчина справа сделал, как ему сказали.
«Перейди дорогу и продолжай идти, пока не достигнешь долины». Я заказал.
Он не хотел этого делать. «Но меня унесет в воду!»
«Сделай свой выбор. Быстро!»
Он пошел. Я знал, что он далеко не пойдет, но он пойдет достаточно далеко. Я наблюдал за ним, пока он не исчез под дождем. Затем я вернулся в такси.
Вода в канаве поднималась, и ее сила раскачивала нос. Я распахнул дверь и сказал: «Давай, убирайся оттуда, пока не пересекли Ниагрский водопад».
«Мой грузовик! А мой грузовик!» водитель причитал.
«Скажите своему благодетелю, Хасану Абу Осману, чтобы он купил вам новый. Идемте, вы двое, — сказал я по-английски, — мы не хотим пропустить наш рейс».
К тому времени, как мы спустились с горы, самый сильный шторм прошел. Panhard давал нам официальное прикрытие до тех пор, пока нас не останавливали на КПП. Нам повезло, потому что ливень загнал всех внутрь. Я беспокоился о затоплении дороги, но она была построена с учетом этой мысли. Дренажные вади с обеих сторон были широкими и бурными.
И Эрика, и ее отец молчали обо мне. Отсроченный шок с одним шоком поверх другого. Если вы не обучены этому, он может превратить вас в тыкву.
«Это был напряженный день», — сказал я. «Вы отлично справились — осталось пересечь еще одну реку».
«Как мы заберем отсюда этот самолет?» В своей галлабии Ганс выглядел как нечто из Бо Честе, а у меня была вся привлекательность груды мокрого белья.
«У нас не должно быть особых проблем», — сказал я, не желая, чтобы они снова напряглись. «Пилоты были взяты в плен. (Я не добавил, и, вероятно, расстреляны). Эта машина — служебная». Я похлопал по рулю. «Это не будет выглядеть подозрительно, когда я приеду на поле и припаркуюсь рядом с самолетом. Вы встаете в кабину и начинаете движение. Эрика, садись на борт и расслабляйся. Я вытащу стопра и позабочусь о всем остальном».
«Вы получили то, для чего пришли сюда?» Она сказала это очень тихо, глядя прямо перед собой.
Прямой ответ был отрицательный. Все это было бумажной погоней. Из этого вышел только один ощутимый факт. Дуза. В качестве двойного или тройного агента его интерес к возможной осведомленности Ханса Гейера о катастрофе был чрезмерно очевиден. Да, приведите его на допрос. Застрелить его, да. Но проверить его так, как он сказал, было совсем другим.
«Ганс, — сказал я, — что насчет тебя, ты получил то, за чем пришел?»
Он сел прямо, возвращаясь к жизни. «Боже, да! Я забыл! Я был прав, я нашел это! Я…»
«Хорошо, хорошо», — засмеялся я. «Расскажи мне об этом, когда мы выберемся из этого садового места».
«Но я всегда был прав! Я чертовски хорошо знал, как они это делают!»
«Хорошо. Впереди аэропорт. А теперь обратите внимание. Если я не скажу вам иначе, даже если нас остановят, план остается в силе. Заберитесь на борт и заставьте моторы работать. Думаете, у вас получится?»
«Да, да, конечно».
«Еще один вопрос, может ли Осман поставить что-нибудь, чтобы нас сбить?»
«Нет, здесь нет бойцов. Лучшее, что у них есть, — это слабая охрана».
«Если дела пойдут плохо, не начинай подниматься, пока я не сделаю этого».
Я открыл окно. Дождь утихал, но все же это было что-то более сильное, чем послеобеденный душ. «Кто из вас родился под знаком Воды?» Я сказал. «Я думаю, она на нашей стороне».
«Я тоже так думаю», — сказала Эрика. «Кто ты?»
«Скорпион.»
«Не эпоха Водолея». Она слабо улыбалась.
«Твоя улыбка — лучший знак из всех… Ладно, поехали».
Мы ехали по кругу, шины поливали водой, шипя на асфальте. За пределами терминала никого не было. Я ехал по дорожке, ведущей к воротам. Поперек него была цепочка из звеньев. Его щелчок затих в ударе грома.
Башня аэропорта возвышалась над терминалом. Его вращающийся маяк был в действии. Наверное, дежурит пара операторов. Я повернулся к трапу и медленно проехал мимо фасада здания, прижимаясь к его выступу, чтобы меня не заметили сверху.
Стеклянные окна терминала были залиты дождевым стеклом, но я мог видеть движение позади них. «Место полно солдат!» Ганс ахнул.
«Нет проблем, они держатся подальше от сырости. Помните, мы выглядим так, будто мы на их стороне».
Я подошел к концу здания и сделал поворот. Из-за дождя самолет не находился под охраной, что стало для нас очередной передышкой. Он стоял один, ожидая.
«Ганс, если начнется стрельба, запусти двигатели и уходи отсюда. В противном случае подожди, пока я присоединюсь к тебе в кабине».
«Дайте мне пистолет с джипа, — сказала Эрика, — я могу вам помочь».
«Ты можешь помочь мне в кабине», — сказал Ханс.
«Дверь кабины закрыта, значит, она заперта?»
«Нет, там нет внешнего замка». Ганс вздохнул.
Я отскочил от стены здания и приподнялся параллельно фюзеляжу, но достаточно далеко, чтобы хвост мог проскользнуть мимо джипа.
«Хорошо, друзья», — улыбнулся я им. «Вернемся к Ламане. Ганс, открой дверь и входи. Не торопись, веди себя естественно. Я скажу тебе когда, Эрика». Я позволил двигателю поработать на холостом ходу.
На мгновение, наблюдая за Гансом, я подумал, что он ошибался, говоря, что дверь кабины не заперта. Он не мог открыть его. Эрика втянула воздух. Затем, повернув и потянув, он вытащил его. Оказавшись внутри, он повернул дверь и показал большой палец вверх.
«Хорошо, Эрика, иди, как будто это была дневная прогулка под дождем».
Когда она поднялась на борт, я ждал, наблюдая за реакцией терминала. Если бы это превратилось в перестрелку, я бы использовал джип, чтобы отвести погоню. Небо прояснилось над горами на севере и западе, дождь перешел в морось.
Мальчики скоро выйдут подышать воздухом.
На каждом самолете есть внешние замки для рулевых поверхностей, чтобы при таком ветре, как у нас только что были сигнализация, руль высоты и хвост, не оторвались, и самолет не перевернулся. Их называют штифтами, по три на хвостовой части и по одному на каждое крыло. Первого я как раз выпустил на хвост, когда прибыла компания.
Их было трое, и у них были наготове АК.
«Братья, — крикнул я, махнув рукой, — вы можете помочь?»
«Мы не можем летать», — ответил один из них, и. другие смеялись.
«Нет, но вы можете помочь тем, кто должен. Полковник очень спешит».
К тому времени, как они проехали, у меня уже были пальцы с хвостовой части. «Крыло там, — я поднял замок, — просто сдвиньте его».
Когда они собрались для этого, я перешел в другое крыло и снял тревогу. Когда я обошел хвост, у них был замок в руке. «Да прославит тебя Аллах», — сказал я, принимая ее.
«Если бы вы летели в ту бурю, вам потребовалось бы больше, чем хвала Аллаху», — сказал самый крупный из них, глядя на мое мокрое состояние.
«Я летел в нем, но без крыльев». Я вывернул немного воды из рукава, и мы все засмеялись, когда я отвернулся от них и направился к джипу. Я сбросил груз в спину. У меня была одна из наплечных петель АК. Я проделал то же самое с его близнецом, а третий нес в руке. Моим последним ходом в джипе было отрезать выключатель и положить ключ в карман.
Трио все еще было у крыла, с любопытством наблюдая за моим приближением, но не совсем подозрительно.
«Братья, — сказал я, — не мог бы кто-нибудь из вас попросить механика в ангаре принести бутылку с огнем, чтобы мы не полетели, пока не будем готовы?»
Они не были уверены в себе насчет самолетов или бутылок с зажигательной смесью, и когда один из них начал уходить, они все решили уйти.
«Десять тысяч спасибо!» — позвал я, поднимаясь на борт.
Ганс избавился от арабских костюмов и, сгорбившись, сидел в кресле пилота, проходя последнюю проверку кабины. Эрика сидела на сиденье второго пилота, подняв руку, чтобы активировать выключатель питания.
«Все готово?»
«Когда вы.» Он кивнул.
«Вы настроены на частоту башни?»
«Да уж.»
«Дай мне микрофон, и пошли отсюда».
Он вернул его обратно. «Заряжайся», — сказал он Эрике, и кабина наполнилась нарастающим воем активизатора.
Его правая опора вращалась, а левая начинала вращаться еще до того, как башня ожила. «НАА-четыре — один — пять! Немедленно сообщайте, кто на борту!»
«Башня Будан, это полет полковника Дуза». Это остановило его на секунду, и когда он вернулся, Ганс уже рулил.
«Четыре-один-пять, у нас нет разрешения на полет полковника Дузы. Кто вы? Каков ваш план полета?»
«Буданская башня, повторяю, я не слышу вас».
«Четыре-один-пять!» его голос поднялся в регистр: «Вернись на линию полета и доложи команде аэропорта!» Я рассчитывал, что Осман не будет иметь в своем зверинце операторов диспетчерской вышки. Человек на пульте либо добровольно перешел на другую сторону, либо спас свою шею. В любом случае, он был не в лучшей форме. Он начал кричать. — «Вернись! Вернись!»
Мы ехали на взлетно-посадочной полосе параллельно взлетно-посадочной полосе, двигаясь против ветра. «Ганс, — сказал я, услышав сирену, завывающую двигатели, — если ты сможешь заставить эту птицу лететь не в том направлении, я бы не стал беспокоиться о правилах полета».
Он действовал, сдвигая дроссели до упора, наклоняясь вперед, как будто его движение могло оторвать нас от земли. Голос в башне кричал: «Мы будем стрелять по тебе! Мы будем стрелять по тебе!»
Я начал задаваться вопросом, будет ли в этом необходимость. Дросселям больше некуда было деваться. Винты были на низком шаге, смесь была аварийной, а двигатели работали на полную мощность. Но мы не летели. Пальмы на краю поля росли до невероятной высоты. Эрика наклонилась, положив руку на рычаг переключения передач. Она смотрела на своего отца, который, казалось, застыл на месте. Я стоял позади них, приглушая отчаянный голос оператора башни, не мог слышать стрельбу сквозь рев «Пратт-Уитни».
«Готовься!» — рявкнул Ганс. Я был уверен, что мы не оторвались от земли, но Эрика не спорила, и, пока она делала движения, Ганс вернул коромысло, и мы начали цепляться за верхушки деревьев. Из-за шума двигателей я услышал, как они скребли по брюху самолета.
Поднявшись в воздух, он сдвинул вилку вперед, отрегулировав дроссель, стойки и смесь. Потом вздохнул. «Человек, никогда не проси меня попробовать это снова!»
В микрофон я сказал: «Башня Будан, это NAA, четыре-один-пять. Снова и снова».