— Почему это? — спрашивает он, указывая на бутылку.
— Красное вино очень часто проходит через процесс, называемый рафинированием, — объясняет она. — Он исправляет недостатки вина. — Она ухмыляется ему. — Похоже, вы могли бы использовать немного, чтобы рафинировать себя.
— Туше, — смеется мужчина. Он протягивает руку. — Я Чарльз. Чарльз Бэй. Вы можете называть меня Чарли.
Он достает брошюру из кармана пиджака. На обложке фотография Эвы с пожилой женщиной, они обе сидят у большого мраморного фонтана перед Виноградниками Старлинг.
— Хорошее фото, — говорит он.
Эва усмехается, смущенная.
— Так это правда? — спрашивает он ее.
— Правда что?
Он пространно взмахивает рукой.
— Что все это станет однажды твоим.
Эва кивает:
— Думаю, да.
Чарли потягивает Каберне, которое она налила для него.
— Какая твоя любимая часть?
— В чем?
— Во всем этом: Напа, твой виноградник…
Эва задумывается о вопросе, протягивая руку к небольшой сумочке. Она вытаскивает сувенирный брелок с болтающейся пробкой и словами «ВИНОГРАДНИКИ СТАРЛИНГ, ДОЛИНА НАПА, КАЛИФОРНИЯ», выведенными черными чернилами.
Эва передает ему:
— Мелочи.
Чарли рассматривает ее с медленной улыбкой.
— Не хочешь ли ты присоединиться ко мне и выпить?
— Я не могу, — говорит Эва, чувствуя укол сожаления. — Не со всеми этими клиентами вокруг.
— Тогда после того, как закончишь работать, — говорит он настойчиво. — Есть паб всего в нескольких кварталах отсюда. Что ты на это скажешь?
— На самом деле, — говорит Эва, смутившись в который раз, — мне не исполнится двадцать один в ближайшие полгода.
Он понимающе улыбается.
— Тогда в другой раз?
— Откуда тебе знать, что ты будешь все еще здесь? — спрашивает она.
Чарли улыбается. Она тоже. И внезапно становится ясно, что он будет здесь.
Эва стояла на краю обрыва, когда услышала, что кто-то подходит сзади.
Обернувшись на звук шагов, Эва была удивлена, увидев Джона.
— Не можешь уснуть? — спросил он, останавливаясь рядом с ней.
Натянув халатик плотнее вокруг своего тела, она снова посмотрела на воду. Было уже за полночь, океан, бесконечный и чернильный под ясным небом, покрытым звездами, казался пустынным, диким. И очень-очень красивым.
— Я всегда мечтала побывать в Японии. Увидеть эту часть мира, — пробормотала она. — Но не так.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказал Джон рядом с ней. Он, казалось, колебался. — Почему он это делает? Такеда? Какая ему от этого выгода?
Она покосилась на него. Он скрестил руки на груди, его бицепсы выпирали из рукавов его футболки. Он был одет в шорты, столь же неподготовленный к холоду, как и Эва.
— Ты не задался этим вопросом, прежде чем приехать сюда тренироваться? — спросила она.
— Был слишком занят понравившейся идеей возмездия.
Его улыбка была кривой, но Эва вздрогнула, когда он произнес слово. Возмездие. Справедливость. Месть. Как бы это не называлось, суть была одна.
— Мне не известны мотивы Такеды, — сказала она. — И по правде мне все равно. Я здесь, чтобы сосредоточиться на своих собственных.
Джон кивнул, обратив свой взор к воде.
— Может это и к лучшему.
Она вздохнула.
— Слушай, извини. Я не хотела быть такой сучкой.
Он усмехнулся.
— Вовсе нет. Ты здесь, чтобы работать. Я понял. И ты права; у всех нас есть свои причины находиться здесь. И причины Такеды действительно не имеют никакого отношения к нам.
— По каким причинам здесь ты? — задала вопрос Эва, поворачиваясь к нему. — Если ты не против того, что я интересуюсь.
— Эва… — начал он.
Она уловила нерешительные нотки в его голосе и была смущена своей настойчивостью. Она улыбнулась.
— Знаешь что? Прости. — Она рассмеялась. — Я не знаю, о чем я думала. Это не мое дело, почему ты здесь. Думаю, я слишком долго провела без человеческого общества. Я даже больше не знаю, как с кем разговаривать.