Они снова начали смотреть на море, прикрывая глаза руками от солнца. Несколько рыб выпрыгнули из волн, чтобы снова нырнуть в глубину.
Через несколько минут к ним подошел Джон.
— Привет, — сказал он.
Но его голос был слишком обычным. Эва начинала узнавать его. Она сказала бы, что у него что-то на уме.
Кажется, Джейн тоже это почувствовала.
— Ну, увидимся на тренировке. — Она ушла, оставив их одних.
Было странно снова оказаться на скале с Джоном. Они так часто виделись здесь раньше, но сейчас это было по-другому. Они оба изменились. Оба адаптировались. Оба раскрылись.
Между ними повисло долгое молчание. Эва уже начала думать, что она ошиблась. Может быть, Джон просто пришел, чтобы посмотреть на море.
— Пойдем, — она повернулась, чтобы уйти. — Нам тоже нужно идти.
Джон шагнул к ней, их тела сблизились.
— Я задолжал тебе объяснение, Эва. Насчет моей работы на Кейна.
Она покачала головой.
— Ты мне ничего не должен.
— Я просто… — Вздохнув, он замолчал. — Я не святой.
— Я никогда этого и не требовала от тебя, — сказала она. — Я просто просила тебя быть честным.
Джон сделал глубокий вдох.
— Я знаю. И я хочу сделать это сейчас. Я слишком долго откладывал это.
Джон сидит в своем Понтиаке Файрберд22 в идиллическом и очаровательном пригороде Долины Напа, где даже наименее декадентские дома были более вычурными, чем любой другой дом в стране. Возвышающиеся дома очерчивали границы, по краям дороги росли лимонные деревья. Старинного вида уличные фонари обеспечивали атмосферу утонченности. Тут было красиво и необычно.
Но Джон был здесь не по своей воле.
Он торчал здесь уже несколько часов, пистолет, который дал ему Кейн, лежал у него на коленях. Он весил всего лишь пару фунтов, но каким-то образом казалось, что он давит на каждую частичку его тела. Он выглянул в окно и заметил, как карамельно-красный мустанг, в точности как описал Кейн, выезжает из готического колониального дома, стоящего через дорогу.
Ладони Джона так вспотели, что он едва мог нажать на курок, когда он поднял пистолет.
Вот оно. Кейн хочет, чтобы он передал сообщение девушке в машине, пустив пулю в затылок ее парня. Джон не знал их имен. Не спрашивал. Зачем было усложнять и так тяжелое задание.
Черед дорогу он слышал смех юной парочки, хотя он не мог слышать их разговора. Джон посмотрел на пистолет, который переливался в темноте. Он никогда ни в кого не стрелял, он даже не любил ставить мышеловки в их с Кортни квартире.
Он снова посмотрел на силуэты юной пары. Он не может сделать этого. Деньги этого не стоят, даже если ему за это дали десять штук.
Он вернет их. Ему они не нужны.
Джон достал одноразовый телефон, который он носил на случай внезапных ситуаций или осложнений, которые не интересовали Кейна. Его руки дрожали, когда он набирал прямой номер Кейна.
Через несколько гудков Кейн наконец ответил.
— Я так понимаю, что ты звонишь с плохими новостями.
— Откуда ты знаешь?
— Я занимаюсь этим достаточно давно, парень.
Джон заколебался, он посмотрел на парочку, обнимавшуюся возле автомобиля. Они нежно целовались, прежде чем зайти внутрь. Для Джона это стало решающим моментом.
— Простите, — сказал он Кейну. — Я не могу этого сделать. Простите, что зря потратил ваше время.
Кейн не был удивлен.
— Тебе нужно извиняться не передо мной, а перед своей невестой Кортни.
Джону стало нехорошо. Услышать имя Кортни из уст Кейна было последнее, чего он ожидал.
Или хотел.
— Откуда вы узнали о Кортни?
— Мой бизнес состоит в том, чтобы я знал все обо всех, кто работает на меня. На случай таких неожиданностей, как сейчас. — Он замолчал. — Сегодня вторник, не так ли? По вторникам Кортни допоздна задерживается на работе. Кто-нибудь должен сказать ей, что короткий путь, которым она возвращается, небезопасен. Особенно сегодня.
— Что вы собираетесь сделать? — спросил Джон, внезапно вспотев.
— Ничего, если ты выполнишь работу, ради которой тебя нанимали, — ответил Кейн, — но если ты не выстрелишь в течение следующих двадцати минут, выстрелит кто-то другой. И мишенью будет твоя невеста. Выбирать тебе.
— Я думал, что успею добраться до нее, прежде чем они сделают это, — объяснил он, устремив взгляд на канал. — Как оказалось, я ошибался.
Эва не знала, что ответить.
— Я знаю, что не могу удерживать это — ее — вечно. Я не тот, кто убил Кортни. Они сделали это. Мне кажется, что я наконец примирился с этим. Пора двигаться дальше.
— Я рада, что смерть Кейна помогла тебе понять это, — тихо сказала Эва.
— Смерть Кейна не имеет к этому никакого отношения, — сказал он, смотря на нее.
— Тогда что?
— Это была ты. — Он сжал ее в объятиях. — Тот поцелуй на крыльце в Напе. То, что я не мог забыть о тебе, когда мы были разделены. Это заставило меня понять, что жизнь это большее, чем вина и злость. Даже для кого-то вроде меня.
Он приблизил свое лицо к ее, их губы почти соприкасались. Но сейчас время было неподходящим. Взошло солнце.
И у них была работа, которую надо сделать.