ДЖИЛЛ
Гул. Стук в висках. Чувство борьбы. Мне нужно проснуться. Нужно открыть глаза. Нужно кого-то позвать, сказать им, что жива и прощаться со мной — ошибка. Я была уже в могиле, но выкарабкалась, чтобы бороться дальше. А теперь? Где я? Это словно параллельный мир, но он мой, живёт рядом со мной и не даёт в нём полноценно участвовать, самовыражаться и думать. В голове какой-то бессвязный контраст ощущений, мыслей, фраз и эмоций. Во всей этой бессмысленной какофонии чётко улавливаю страх, который буквально выедает изнутри. Я твёрдо понимаю, что это чувство ещё долго будет со мной. Поэтому мне необходимо открыть глаза и дать ему отпор. Я должна это сделать!
Тело словно покрыто подобием налёта или невесомой вуалью, но я впервые свободно выдохнула. Веки подчинились. Яркий свет причинил боль глазам. Испустила какой-то звук, напоминающий стон. Зажмурилась.
— Джилл, — мягкая и ласковая ладонь легла на лоб.
Я знаю этот голос. Он всегда чуток и добр ко мне. Вновь пошла на риск, чтобы увидеть того, кто рядом. Надо мной склонялась женщина. Она мягко улыбнулась, но в уголках её глаз стояли явные слёзы. Почему?
— Ты очнулась. Хвала богу.
Захотелось спросить, что со мной произошло, но тут поняла, что не могу говорить. Во рту что-то мешает. Сердце панически запрыгало. Что это?
— Тише, тише, — женщина поняла моё беспокойство. — Это дыхательная трубка. Ты интубирована. Её уберут сейчас, потерпи немного, — она нажала кнопку вызова персонала. — Главное, не дёргайся, можешь повредить трахею.
Она нервно огляделась и, вдруг наклонившись к самому моему уху, быстро и напряженно зашептала:
— Я не позволю этому больше продолжаться. Скоро всё закончится. Обещаю!
О чём она? Не могу вспомнить, но знаю, что я в опасности.
В реанимацию вошёл персонал и принялся кружить вокруг меня, осматривая. Через полчаса, лежала без катетеров и трубки во рту, тщетно стараясь вернуть память на место. Месиво в голове, обрывки картин, бессвязных и пугающих.
— Что ты помнишь? — женщина твёрдо смотрела на меня.
Я мотнула головой. Бардак. Она горько вздохнула:
— А имя? Помнишь имя своё?
Рой мыслей обуревал голову. Где я? Кто я? Кто она? Что случилось? И снова кто я? Я… я… Ну же! Она назвала меня Джилл? Да это моё имя! Но кто я?!
— Джилл, — произнесли мои губы и вызвали улыбку женщины. — Моё имя — Джилл.
Снова напрягла мозг, насилуя каждую извилину.
— Умница, — она погладила мою руку.
Проследила за движением её руки и ужаснулась от вида своих пальцев — нет ногтей. Шок округлил глаза. Поняв суть моей реакции, врач взяла эту ладонь и спрятала в своих руках, прижав к груди.
— Это прошлое, его давно нет. У тебя все хорошо.
Теперь не клеилось.
— Хорошо? — переспросила, дивясь такому грубому противоречию. — Тогда, что скоро закончится?
— Прости, мне тяжело говорить тебе о том, что ты забыла. В данном случае, забыть — наилучший подарок для тебя.
— Я должна защищать себя, — это поняла и чуяла чётко, но какая-то чёртова неуверенность не давала набраться решимости.
— Джилл, это психиатрическая больница для буйных и невменяемых преступников.
Снова волна памяти. Нож режет моё тело, чьи-то жестокие руки и ноги бьют и втаптывают, секс омерзительный и болезненный до боли внутри, против моей воли.
— Умница, — она погладила мою руку.
Проследила за движением её руки и ужаснулась от вида своих пальцев — нет ногтей. Шок округлил глаза. Поняв суть моей реакции, врач взяла эту ладонь и спрятала в своих руках, прижав к груди.
— Это прошлое, его давно нет. У тебя все хорошо.
Теперь не клеилось.
— Хорошо? — переспросила, дивясь такому грубому противоречию. — Тогда, что скоро закончится?
— Прости, мне тяжело говорить тебе о том, что ты забыла. В данном случае, забыть — наилучший подарок для тебя.
— Я должна защищать себя, — это поняла и чуяла чётко, но какая-то чёртова неуверенность не давала набраться решимости.
— Джилл, это психиатрическая больница для буйных и невменяемых преступников.
Снова волна памяти. Нож режет моё тело, чьи-то жестокие руки и ноги бьют и втаптывают, секс омерзительный и болезненный до боли внутри, против моей воли.
— Мой диагноз? — поняла, что пациент.
— Галлюцинации…
Далее как удар в лоб.
— Галлюцинаторно — параноидальный синдром? — эта фраза словно высечена на скрижалях моей памяти.
— Да, память с тобой, но ей нужно помочь, — женщина улыбнулась.
Я снова взглянула на свою руку и плавно выскользнула.
— Что с рукой? Почему она… такая?
— Джилл, всего мне не рассказать.
Продолжала рыться в недрах памяти, но это словно чужие картинки, не мои.
— Кастер, — всплыло ещё одно имя, от которого вдруг стало тепло и уютно.
Однако, лицо женщины выражало теперь удивление и негодование.
— Он — интерн, — кивнула она.
— Он — хороший.
Это знала совершенно точно. Но почему не помню лица? Водоворот картин из прошлого, но больше всего глаза — чёрные, жестокие и безжалостные.
— Есть и другой.
Доктор вздрогнула, как будто получила удар по лицу.
— Он злой… Он мучает меня.
Женщина сцепила зубы, что-то давя в себе. Не скажет, потому что не может и это не только страх за меня. Ей стыдно?
— Теперь всё хорошо, дорогая, — она снова гладила мою ладонь, повторяя эту фразу тысячный раз, как заведённая. — Это Томас, — указала на санитара в коридоре и жестом пригласила его в палату. — Мне нужно отойти. Томас позаботится о тебе.
Видя полнейшее безразличие на физиономии санитара, тут же усомнилась в его участии во всём, что происходило вокруг меня. Женщина вышла, и этот Томас, слава богу, за ней следом, но уселся на скамью в коридоре.
У меня есть время подумать, попытаться ещё что-то вспомнить. Я здесь заключённая — это знала точно. Неужели и правда сумасшедшая? Смешно и бредово. Прислушалась к себе — чувство тревоги, не гаснущее и ничем не оправданное. Оно сильно и не дает забыться. Откуда оно, чёрт его дери?! Кого надо бояться? Он сильней меня? Безусловно, раз я валяюсь тут. Или может правда психопатка? А всё это болезненные навязчивые мысли.
Попробовала пошевелиться. Больно. Тело каменное. Плечо дико заныло. Томас в коридоре тут же сосредоточено уставился через стеклянную перегородку на меня. Поймала этот суровый взор и затихла. Нет, не гневи никого, пока во всём не разберёшься. Память вернётся, и я должна ей помочь. Уже начинает возвращаться.
Пока валялась в стенаниях и раздумьях к санитару подошёл ещё один. Со спины не видно его лица, но сердце болезненно ёкнуло. Они о чём-то переговорили и Томас… Ушёл?!
Мои брови поползли вверх. Второй, постояв у моей палаты пару секунд, вошёл. Душа отчаянно запаниковало. Чёрный взгляд, фигура, черты лица. Ноги стали ныть, внизу живота всё затряслось. Страх?!
Он обошёл мою койку в одну сторону, затем в другую, осматривая меня. Мне казалось, что я прохожу какой-то кастинг.
— Знал, что ты оклемаешься. Я переборщил немного со злости, сама виновата, — мужчина максимально приблизился к моему лицу. — Если эта мразь, ещё хоть раз коснётся тебя, я убью его ТВОИМИ руками.
Взирала на него и понимала только одно — моего страха он не должен видеть.
— Неужели забыла меня? — недоверчиво усмехнулся и отступил назад. Он явно не ждал подобного поворота.
— Помню, что ты подонок, — процедила с отвращением.
— Легче. За свою дерзость ты здесь. Только эта палата делает тебе скидку. Если не хочешь бо-бо, не следует гневить меня.
Я тяжело дышала, глядя на это красивое и жестокое лицо. Ненависть и страх сейчас настолько скооперировались в моей грудной клетке, что вызывали боль при каждом вздохе.
— Сегодня ты побудешь здесь, а завтра тебя переведут обратно в палату. Так что отдыхай от меня.
Он сверкнул оскалом белоснежных зубов, сжал тисками моё лицо. Дёрнула рукой, чтобы оттолкнуть, но он успел её перехватить. Вторая его ладонь скользнула под мою больничную рубашку и накрыла лоно. В висках застучало, дыхание застопорилось. Попыталась изогнуться, но он грубо оттянул меня за волосы обратно на подушку. Я сжала бёдра, не давая ему проникнуть в меня пальцами. Грубое дыхание почувствовала у самого уха.
— Я соскучился по тебе.
Ладонь тут же ушла с моей промежности и сжала грудь. Его губы коснулись кожи за ухом и… Всё прекратилось.
Ушёл из палаты. Внутри отпустило, но сменилось клокотанием. Захотелось плакать, но не могла. Сухие слёзы. Дрожь свела зубы и давила на виски. Стены, словно стремились ко мне, чтобы раздавить и растереть в ничто.
КАСТЕР
Кабинет главврача оказался довольно светлым и жизнерадостным, в отличие от стен этого дурдома, во всех смыслах, но оглядывать тщательно его апартаменты, не спешил. Сразу устремился к письменному столу в надежде найти доки либо ключ от сейфа к этим докам — всё что угодно, лишь бы пригодилось в моём случае.
Один, второй…шестой — ничего. Безнадёжно прошвырнулся по стеллажам — тщетно. Чёрт! Неужели, нет ни малейшей зацепки?!
Упал на его стул, пытаясь разгадать, где ещё могут быть его секреты. Фоторамки на столе. Почему бы и нет… Начал вскрывать аккуратно одну за другой, пока наконец, не дошёл до самой крайней, она почти пряталась за остальными. Схватил её готовый освежевать, но сам снимок пронзил молнией. На нём трое мужчин с ружьями в руках, все трое победно поставили ногу на поверженного медведя. Классное фото, но его герои немного озадачили — бородатый мужик, Льюис и…Чейз?
Мать вашу, приехали! Они что, друзья?! Ричер ни разу не упоминал об этом!
Звуки в коридоре заставили отложить ступор. Мигом вернул всё на место и поспешил к двери. Приоткрыл, проверяя путь. Два ординатора прошествовали мимо, следовательно, линейка закончилась и необходимо выметаться отсюда. Пока на горизонте чисто, поспешил вон, удаляя все штрихи взлома.
Я шёл, почти бежал в раздевалку с мыслями поскорей попасть домой и с твёрдым намерением навести справки об этих двоих.
ДЖИЛЛ
После посещения этого человека, мне долго думать не позволили. Обход врачей нескончаемым потоком, друг за другом. Множество вопросов, осмотр конечностей и тела, ссадин на лице. Хирурги, психиатры, логопеды и неврологи — целый медицинский арсенал для меня одной. Рефлексы растут в геометрической прогрессии, руки и ноги крепчают, память…
— Да, завтра переводим, — слышала беседу, когда они удалялись из моей палаты.
Вечером нянечка принесла ужин и собралась кормить меня, как маленькую, чему я активно воспротивилась. Она сдалась и дала мне в руки ложку. Зачерпнула пару раз содержимое тарелки и, чуя дикий дискомфорт, отложила прибор и запустила пальцы в кашу. Нянечка тяжело вздохнула. Я осеклась, перевела на неё взгляд. Та усмехнулась.
— Даже амнезия тебя не изменила, — молвила она и всё же протянула ещё раз мне ложку. — Попытайся, пожалуйста. Ты привыкнешь.
Я смотрела на столовый прибор, как на врага, но знала, что и его надо победить. Взяла в руку. Правда, дело привычки. Но откуда привычка есть руками? Это снова часть моего прошлого. Минуты чертыханий и злости, но я вогнала в себя пищу, чем доставила нянечке неизгладимое удовлетворение.
— Умница, — радушно улыбнулась она и, всё забрав, поспешила вон.
Нет, здесь есть всё же неравнодушные люди.
Кастер. Снова всплыло в памяти это имя, которое теплом разливалось по венам. Почему я помню только имя? Как же хочется вспомнить ещё и лицо, чтобы у этого имени была субстанция, не пустой звук.
Зашла медсестра в сопровождении санитара Томаса, взяла кровь из вены, сделала пару уколов и заправила в меня груду таблеток. Через полчаса повалило в сон.
Проснулась я от отчаянных и пугающих толчков.
— … давай же, проснись!
Это та женщина, что встретила моё пробуждение — доктор Эмма Робертс, как её звали коллеги.
— Ч-что…что случилось? — прислушалась к звукам. Может пожар или бунт заключённых психопатов? Тишина.
— Вставай, — она едва не стянула меня на пол.
Слабые ноги тут же подвели, но женщина, готовая к этому, мигом подхватила и потащила чуть ли не на себе. Полутёмный коридор, тишина и гул свидетельствовали о том, что сейчас глубокая ночь.
— Шевели ногами, — прошипела она.
Я послушно исполняла, чувствуя, как с каждым шагом поступь становится твёрже и уверенней. Наконец я отстранилась от неё, придерживая женщину лишь за локоть.
— Доктор? — беспокойство росло с каждой минутой, а её крадучесть и вовсе сбивала с толку. — Куда мы?
Она втолкнула меня в подсобку.
— Живей, одевай! — велела грозно, кинув мне медицинскую форму, которую изъяла из небольшой сумки, заткнутой в углу стеллажа.
Мозг мгновенно всё понял и вопросов задавать больше не посмела. Кряхтя слабыми мышцами, сбросила с себя пижаму и, с помощью врача, облачилась в новую форму.
— Собери в хвост, — Робертс стянула резинку со своих волос и всучила мне. — Быстрей.
Как только я была готова, она серьёзно посмотрела на меня.
— Иди со мной, ровно и уверенно. Не дергайся, иначе — провал! В гардеробной ты переоденешься, спустимся вниз. Там дальше ты пойдёшь одна. Держи!
Передала мне пропуск, на котором увидела свою фотографию. Ничего себе, как?! Эмилия Уорен, прочла я.
— Погоди, — вдруг спохватилась спасительница и вновь залезла в сумку, изъяла тональный крем, тени и помаду. — Надо быстро это всё замазать, охрана не поверит.
— Охрана?!
А на что я расчитывала? Конечно мне нужно пройти контроль. Руки задрожали.
— Успокойся — это главное! — продолжала чеканить доктор, нанося мне густой мэйк-ап. Это оказалось делом двух минут. — Идём. Спокойно…
Она шагнула в коридор и, гордо выпрямив спину, зашагала, словно грудью принимая все удары судьбы. Я попыталась повторить.
Навстречу вышли два санитара, отчего приготовилась врасти в пол, но незаметный толчок Робертс требовал не паниковать.
— Смотри, красотка, — шепнул один другому.
— Я её раньше не видел, — ответствовал второй. — Тоже может интерн?
— Доброй ночи, — властно поздоровалась с ними доктор, введя их в смущение. Парни кивнули и ретировались.
Коридор снова чист, и мы спешно шли в гардеробную. Достигнув цели, меня одели в уличное пальто и сапоги. Когда была готова, женщина взяла мои руки.
— Прости меня, за всё прости. Это мой единственный шанс исправить, что натворила. За то, что позволяла ему делать с тобой, отмалчивалась. Прости, Джилл… Удачи тебе! Будь осторожна!
Она поцеловала меня в щеку и в её глазах сверкнули слезинки.
— Спасибо, — то, что я была благодарна, осознавала точно, но ещё не совсем понимала, отчего бегу.
— Теперь по коридору налево, там красивый холл. Охранник возле турникета на проходной. Иди прямо, гордо и уверено. Поняла? — я кивала, стараясь ничего не упустить. — После лесополосы сможешь выйти к трассе. Поймай попутку, деньги в кармане…
Вышла на финишную. По коридору налево, холл, проходная, охранник. Сонный мужик посмотрел на меня и на фото, просканировав. Велела телу засунуть свой страх куда-нибудь подальше, ожидая вердикта. Сигнал загорелся зелёным — открыто. Кивнула и пожелала ему спокойной ночи, усиленно пряча руку без ногтей.
Холодный воздух ударил в лицо, давая моей свободе невероятную радость и облегчение. Спокойней! По тропинке зарысила в лес. Боязнь кого-то встретить согнала меня с тропы. Темнота не позволяла глазам разглядеть ориентиры, поэтому пришлось двигаться вслепую. Позже, спустя часа два, я наконец вышла к дороге. Впереди замелькали огоньки фар. Я приготовилась остановить их, как меня сжали сзади, заткнули рот и утащили снова в лес.